Высшая мера любви: Такая Как Ты
Шрифт:
Ожидание
Я могу ждать тебя долго-долго… целых пятнадцать… минут
И ни одной больше.
Потому что пятнадцать – это вечность.
А пятнадцать с половиной или хотя бы с одной секундой – просто четвертая часть часа.
А час – крайне мало для двух безумствующих от любви душ…
Мертвые цветы
Сегодня пятница, и я реву, как дура. На столе белый Мускат Качинский. Коллекция молодых вин. Красивый бокал, кожаное кресло, комп, рабочий стол, когда-то спроектированный мной для
Муж прислал мне сегодня ссылку на смешные картинки про пятницу, где самый последний облезлый хорек зовет друзей бухать. Я достала откупоренную и отпитую бутылку белого муската качинского, налила в бокал, поставила на столе у зеркала и чокнулась со своим отражением. У мужа работа, баскетбол с мужиками и пиво до одиннадцати вечера. Пятница, блин! Это он так активно спасает наш брак. И не то, чтобы у меня не было друзей… или не с кем выпить… просто какой-то внутренний аутизм… апатия… нежелание быть с кем-то, кроме себя… и… невозможность быть с… собой…
– Принять себя, принять себя, принять себя, – пульсирует в голове.
Пью мускат и рассуждаю: не избегание ли это?
Мне хочется чего-то простого и настоящего, но даже если муж, наплевав бы на свои «обязательства и обещания перед мужиками», вдруг (давно не верю в чудеса) пришел бы домой, наш вечер все равно был бы надгробным барельефом на могиле семейного счастья, а интеллигентные разговоры напоминали бы трупы цветов, срезанных в мою честь и расставленных по всей квартире – розы, хризантемы, лилии…
Я сейчас ужасно тебя ревную. У тебя пятница и какое-то бухалово в Германии. Мысленно я написала тебе сто писем… Хочу быть рядом, слышать непонятную чужую речь, восхищаться тем, что ты ее понимаешь, и гордиться тем, что ты на ней говоришь. Хочу пойти с тобой в уютную пиццерию, курить длинные тонкие сигареты, пить вино и говорить о любви… Хочу, чтобы ты держал мои пальчики в своих ладонях, сидел напротив и смотрел мне в глаза. Хочу, чтобы на столе мерцали свечи и было приторно от романтики. Хочу, чтобы карамельно-грустно играл в углу седой пианист и чтобы мне захотелось его длинные пальцы запустить в свое влажное и горячее лоно… Хочу, чтобы ты уговаривал меня соблазнить пианиста, а я смеялась и пускала дым тебе в лицо… Хочу тебя…
Назло времени и пространству
Я боюсь одиночества.
Но мы не расстаемся с тобой ни на минуту. Ты во мне: я мысленно говорю с тобой, пою, целую, разглаживаю твои морщинки. Ты в моем дыхании, в кончиках пальцев, в глазах. Даже случайный прохожий не может этого не заметить.
– Какие странно расширенные зрачки, – роняет он.
Да, они практически закрывают всю радужную оболочку, потому что ты там, в глубине моих глаз. Ты большой, все поглащающий, заполняющий мою чашу до краев, расширяющий мои зрачки, как во время оргазма.
И все-таки я одинока как никогда. Ты во мне, но не со мной. И я не могу дотронуться до тебя и понять, что ты чувствуешь. Мы не виделись целую тысячу лет. Ты в каждой моей клеточке, и от этого нестерпимо больно и… хорошо. Я не знала, что такое боль, пока не узнала, что такое любовь. Доктор сказал, что
это грипп. Но я знаю, что это ты, ты болишь в каждой моей клеточке. Как, в сущности, некрасиво выглядит любовь!Сейчас я пишу для тебя. И мы немножечко вместе: ты чуть-чуть со мной, а не просто во мне. Нас разделяет время и пространство. Но буду с тобой, когда твои глаза коснутся этих строк.
И мы будем вместе назло времени и пространству. А иначе зачем любить?
P.S.
A zametila li ty, kak samoe glavnoe vsegda uhodit v post skriptum?..
(из письма, которое предшествовало жизни)
1.
– …самое главное просто уходит в постскриптум…
– Я замечаю, что главное просто уходит…
– Может быть, чаю с лимоном? Есть «Пиквик» и «Липтон».
– …будем молчать, говоря о вчерашней погоде…
– …будем курить, молча кутаясь в саван секретов…
– …каждый своих…
– …одиноких болезненных истин…
– Осень прекрасна в холодное грустное лето…
– …мокрая тусклая зелень безжизненных листьев…
– Ты замечаешь, как чувства уходят в постскриптум?
– Я замечаю, как чувства навеки уходят…
– Все настоящее с болью дается и скрипом…
– … и достается… по моде, а то и по морде!
– Амбивалентность явлений меня доканала…
– …как ни крути, оправдания просятся в руки…
– Сердцу усталому хочется просто причала…
– Это опасно – любить от безделья и скуки…
2.
– Разве бывают зеленые?
– Только у кошек.
– Значит, ты кошка?
– А ты лишь сегодня заметил?
– Значит, бросаешь и любишь всегда понарошку?
– Снова болтаем с тобой, словно малые дети…
– Все же признайся: зеленые… значит, колдунья?
– Разве еще мои чары не трогают сердце?
– Так и сказал!
– Хорошо, я дождусь полнолуния.
И заварю мать-и-мачеху с кровью и перцем.
– У, кровожадная, кто это варево выпьет?
– Даже не знаю… А ты согласишься отведать?
– Что, полагаешь, потом я навеки прилипну?
– Нет, полагаю, что после откроются Веды.
3.
– Как же любить? Неудобно.
– Увы, так случилось.
В разных с тобой городах и на разных орбитах.
– Ты говорила, что зеркало к счастью разбилось.
– Я говорила, но вымерли все Афродиты.
– Что же ты ищешь?
– Всего лишь твое отражение.
Но синергетика вряд ли мне в этом поможет.
Ты возникаешь в болезненных злых сновидениях.
И забираешься утром любовью под кожу.
4.
– Ты замечаешь, как время уходит в постскриптум?
– Я замечаю, как жизнь безвозвратно уходит.
Но остаются слова…
– …и твои фотоснимки…
– …и размышления об иллюзорной свободе…
– Сможешь ли домом наполнить бездушные стены?
– Сможешь ли сердце свое мне отдать безвозмездно?