Высшая степень адаптации

Бах, казалось, понял ситуацию, но ничего не говорил. Для Скотта же это было мучением, потому что он слишком хорошо сознавал, что Кира была биологическим отклонением и, что еще хуже, — хладнокровным убийцей. Но в следующие дни все шло у них гладко. Кира быстро приспособилась к домашним порядкам, она с готовностью отвечала на все вопросы и терпеливо сносила все обследования.

Затем Скотту пришла идея. Он взял из своей лаборатории морскую свинку, которой вводил аналогичную сыворотку, и они вскоре установили, что животное на порезы реагировало таким же образом, что и Кира. Они умертвили зверька, и Бах обследовал его мозг.

— Правильно, — сказал он наконец. — Налицо гипертрофия шишковидной железы.

Он задумчиво посмотрел на Скотта:

— Допустим, мы могли бы добраться до Кириной шишковидной железы и устранить гипертрофию. Как вы думаете, возвратится она тогда к своему нормальному состоянию?

Скотт растерянно посмотрел на него:

— Возможно. Но зачем мы должны это делать? Она ничего не сможет натворить, пока находится под нашим присмотром. Зачем играть с ее жизнью таким образом?

Бах коротко рассмеялся:

— Впервые в жизни я рад, что я — старый человек. Разве вы не видите, что мы должны что-то предпринять? Она представляет угрозу. Одному тебе известно, как она опасна! Мы должны попытаться что-то сделать.

Скотт в этом убедился. Спустя час, под предлогом эксперимента, он увидел, как старый доктор ввел в руку девушки морфий, видел, как Кира наморщила лоб, поморгала глазами и приспособилась. Наркотик был бессилен.

Поздно вечером у Баха появилась новая идея.

— Этилхлорид! — прошептал он. — Немедленная анестезия! Может быть, она не сможет приспособиться к недостатку кислорода? Нужно попробовать.

Кира спала. Тихо и осторожно оба прокрались в Кирину комнату, и Скотт зачарованно уставился на ее необыкновенно прекрасные черты. В слабом лунном свете лицо Киры было таким же белым, как и подушка. Бах, осторожно держа комок ваты возле ее лица, каплю за каплей вылил на него легкоиспаряющуюся жидкость со сладковатым запахом. Вату, пропитанную этилхлоридом, он держал у самого носа девушки. Шли минуты.

— Этого хватит, чтобы усыпить и слона, — прошептал он, полностью накладывая кусок ваты на нос и рот девушки.

И тут Кира проснулась. Пальцы ее, словно металлические тиски, сомкнулись на запястье врача и отодвинули руку прочь. Скотт взял ватный тампон из руки Баха, и ее вторая рука схватила его запястье.

Кира села на кровати и сказала:

— Это совершенно бесполезно. Вот — смотрите!

Со стола возле кровати она взяла нож для бумаги, опустила ночную рубашку с плеча, обнажив свою белоснежную грудь. Затем с силой вонзила в себя нож по самую рукоятку.

Скотт задохнулся от ужаса. А Кира вытащила узкое лезвие из груди. На ее коже осталось маленькое кровавое пятно. Кира стерла его и показала мужчинам свою кожу, бледную, гладкую, без малейших следов шрама.

— А теперь идите, — мягко сказала она, и оба врача пристыженно покинули комнату

На следующий день Кира ни словом не обмолвилась о ночном происшествии. Скотт и Бах провели полное забот утро в домашней лаборатории доктора Баха, не работая, зато оживленно дискутируя. Это было ошибкой: когда они вернулись в библиотеку, Кира Зелас пропала. На их вопрос домохозяйка ответила, что девушка просто вышла из дома. Поспешные, почти лихорадочные поиски на ближайших улицах не дали никакого результата.

Вечером Кира снова вернулась, сняла шляпу-и на мгновенье остановилась на пороге, чтобы дать Скотту время понаблюдать чудесное изменение цвета ее кожи.

— Хэлло, — сказала она, чуть смущаясь, — я убила ребенка.

— Что? Боже мой, Кира!

— Это был несчастный случай. Ведь вы не думаете, что меня могут наказать за несчастный случай, Дэн?

Он уставился на девушку в молчаливом ужасе.

— Как?..

— О, я хотела погулять. После того, когда прошла один или два квартала, я подумала, что мне не мешает прокатиться на автомобиле. Я подошла к автомобилю, стоявшему с работающим мотором, пока водитель прохлаждался у киоска на обочине, села за руль и поехала. Разумеется, ехала я довольно быстро, поскольку хозяин машины поднял дикий крик… и на следующем перекрестке переехала маленького мальчика.

— И вы не остановились?

— Конечно, нет! Я быстро поехала дальше, и убедившись через несколько минут, что меня не преследует ни один автомобиль, остановила машину и вернулась назад. Мальчика уже унесли, но толпа была еще там. Никто меня не узнал! — И Кира рассмеялась чистым невинным смехом. — Мы в полной безопасности. Им не напасть на мой след!

Скотт уронил голову на руки и застонал.

— Я не знаю, что делать! — воскликнул он в отчаянии. — Кира, мы должны сообщить об этом в полицию!

— Но ведь был всего лишь несчастный случай, — сказала она мягко, устремив взгляд больших темных глаз на Скотта.

— Неважно! Вы украли автомобиль, своей небрежностью убили ребенка и скрылись с места происшествия. Вы должны явиться в полицию!

Она неожиданно положила руку на голову Скотта.

— Может быть, завтра, — сказала она. — Дэн, я кое-чему научилась. Если что-то и необходимо мне в этом мире — так это власть. Пока есть люди, обладающие большей властью, чем я, у меня с ними будут неприятности. Они станут пытаться наказать меня по своим законам — а зачем? Нх законы не для меня. У них нет права меня судить!

Скотт ничего ей не ответил.

— А значит, — продолжала Кира со спокойной решимостью, — я завтра уйду отсюда искать власть. Я стану сильнее ваших законов!

Эти слова вырвали доктора из тупого отчаяния.

— Нет! — воскликнул он. — Вы больше не будете пытаться уйти отсюда, Кира! — Он вскочил, схватил ее за плечи и потряс. — Пообещайте мне это! Поклянитесь, что вы не покинете этот дом без меня!

Девушка пожала плечами:

— Ну, если вы так хотите…

— Но вы мне это пообещайте! Дайте мне ваше честное слово!

Кира посмотрела ему в глаза, ее лицо было безмятежно, словно лицо у мраморного ангела.

— Я обещаю, — пробормотала она. — Я даю вам честное слово, Дэн.

На следующее утро она вновь исчезла. Кира прихватила с собой все наличные деньги, лежавшие в бумажниках Скотта и Баха. А позднее экономка обнаружила, что пуст и ее кошелек.

— Вы бы только посмотрели на эту дрянную девчонку! — сказал Скотт с негодованием. — Она пялилась мне прямо в глаза, когда давала свое обещание, и ее лицо при этом было чисто, как лицо мадонны! Я не мог поверить, что она мне лжет, но все же она это сделала.