Высшие кадры Красной Армии 1917-1921
Шрифт:
К тому же положение не могло не измениться, по крайней мере, в начале 1919 года. 28 января Троцкий телеграфировал Реввоенсовету: в Негельском полку 5-й армии, в Украинской Советской армии и других регулярных частях Красной Армии ряд командиров полков — левые эсеры; «надо установит[ь] за правило не допускат[ь] левых с.-р. [к] занятию командных должностей: командиры могут быть беспартийными, но невозможно допускат[ь] злостных авантюристов, сегодня служащих Советской власти, завтра поднимающих восстание, вступающих в союз с тёмными элементами — например, Саблин и пр. До сих пор участие левых с.-р. в армии приводило только к… конфликтам [и] бессмысленным жертвам» [449] . А 11 марта Троцкий разослал в войска телеграфный приказ: о «левоэсеровских анархических и прочих контрреволюционерах»: «Левоэсеровские авантюристы во главе с Саблиным, Евдокимовым, Муравьёвым в районе Уразово, Купянск и Валуйки организовали заговор против рабоче-крестьянского правительства; они тайно сформировали левоэсеровский штаб в составе командира 10-го украинского полка Рындина, Комохина, Нилова, Моненко и Цветкова; главные силы этого штаба были роты… [с] Минского фронта; под командой Киряченко в Купянске был организован ревком во главе с Саблиным, Муравьёвым; под их угрозами в волостные советы назначили только тех, кто назвал себя левыми эсерами. Сахаров взял на себя организацию Волчанского левоэсеровского центра. 26 декабря [1918 г.] купянские комиссары были изгнаны в подполье, частью расстреляны. 28 декабря на закрытом заседании были подсчитаны левоэсеровские силы: 1-й Валуйский повстанческий полк, 2-й Волчанский Сахарова, 3-й полк Черняна; отряд Сахарова в 16 тыс. человек числился в резерве. Против коммунистов постановлено войти в тесный контакт, установить тесную связь с отрядами Сиверса и Киквидзе, на этом же заседании был намечен состав Украинского левоэсеровского правительства — три представителя от названных полков, один левый эсер от харьковского губсовдепа, по одному от украинской и российской партии левых эсеров, один максималист и один анархист. Вместе с тем эти анархисты вели самую гнусную агитацию против Советской власти путём широкого распространения воззваний, в которых они призывали солдат к бунту: в одном из воззваний они писали, между прочим, «товарищи красноармейцы, гоните в шею своих командиров на чеченцев, гоните в шею офицеров и генералов» и т.д. Как только эти сведения были получены [в] советских войсках группы Курского направления, сейчас же в Купянске был послан один батальон войск — часть авантюристов разбежалась […], арестованы Муравьёв, Белокабыльский, Цветков, Рындин и Киряченко, которые все преданы суду полевого трибунала». Цветкова, отдавшего в Купянске приказ о расстреле и разоружении коммунистов и их сочувствующих, самого расстреляли. «В настоящее время названный район очищен от авантюристов […] Главари именовали себя представителями
449
РГВА. Ф. 6. Оп. 10. Д. 14. Л. 60.
450
РГВА. Ф. 6. Оп. 10. Д. 11 Л. 94 с об. — 95.
Троцкий, как это нередко бывало, предвосхитил идею Ленина. 13 марта вождь большевистской партии причислил левых эсеров в своей речи на митинге к внутренним врагам [451] , а оставление врагов на ответственных постах — тем более, армейских — вряд ли можно назвать логичным.
Известно, что в основе разногласий РКП(б) и ПЛСР лежал продовольственный вопрос; расходились взгляды партий на мир с Германией [452] . Сделанные наблюдения вскрывают ещё один аспект противостояния левых эсеров и большевиков, приведший к противостоянию в июле 1918 года — военный. Большевики, прибравшие к рукам государственную власть, в том числе, с помощью красногвардейских отрядов, непредусмотрительно оставленных в полнейшей неприкосновенности Временным правительством, не хотели существования в Советской России автономных или подконтрольных потенциальным врагам вооружённых формирований. А равно они не хотели, чтобы Красную Армию, нацеленную не только против внешнего, но и (главным образом) против внутреннего врага [453] , контролировали их временные попутчики во власти или партии, продолжавшие своё полулегальное существование после Октября 1917 года. И большевики добились своего.
451
Ленин В.И. Полн. собр. соч. T. 38. М, 1974. С. 31. См. также С. 65.
452
См. напр.: Никулин В.В., Красников В.В., Юдин А.Н. Советская Россия: уч. пособие. Тамбов, 2005. С. 8.
453
Один из лидеров партии — Л.Д. Троцкий — уже 21 апреля 1918 г. заявил: «Да здравствует Гражданская война!» — «во имя хлеба для детей, стариков, рабочих и Красной Армии» (Троцкий Л.Д. Как вооружалась революция. T. 1. M, 1923. С. 71–72).
Глава 2
Петроградская ЧК, обыск распоряжением Троцкого: о судьбе главы Военно-революционного комитета Павла Лазимира
Председателем бюро Петроградского Военно-революционного комитета (ПВРК), формально руководившего Октябрьской революцией, был молодой левый эсер Павел Лазимир. Ещё до Октябрьского переворота член Исполкома и заместитель председателя военного отдела Петросовета Лазимир делал доклад о ПВРК (принципиальное решение о создании комитета было принято раньше) в Петросовете, поставленный на обсуждение Л.Д. Троцким. Перу Лазимира принадлежал и проект о ПВРК. В 1917 году Лазимиру было 26 лет; он был сыном сверхсрочника-эстонца, изгнанным из школы кантонистов за защиту новичка от рассвирепевшего офицера, Лазимир с отличием окончил военно-фельдшерские курсы и сразу занялся революционной деятельностью [454] .
454
Волкогонов Д.А. Троцкий. Кн. 1. С. 151; Корсунский М. Павел Лазимир // Родина. 1992. № 1 (20) С. 20; Крушельницкий А.В. Народный комиссариат по военным делам в первые месяцы диктатуры пролетариата: дис…. канд. ист. наук. М., 1985. С. 204.
Известно, что осенью 1917 года Лазимир часто действовал заодно с большевиками; историография до сих пор принимает на веру воспоминания члена коллегии Наркомвоена К.А. Мехоношина, что с 21 октября 1917 года (со времени создания ВРК при Петросовете) Лазимир «решительно встал на нашу (большевиков. — С.В.) сторону». Также считается, что именно в знак доверия большевики назначили Павла Евгеньевича вначале членом коллегии Наркомвоена, а затем и НКВД [455] . Это не так. Судьба левого эсера Лазимира вообще иллюстрирует отношение большевиков к своим коллегам по социалистическому блоку; кроме того, по ней можно проследить отдельные тенденции из истории отечественных спецслужб.
455
Корсунский М. Указ. соч. С. 20.
Не позднее 2 ноября 1917 года Лазимир был кооптирован решением ПВРК в коллегию Наркомвоена [456] , но в руководство комиссариата не вошёл. При распределении обязанностей членов коллегии ему поручили курировать аппарат снабжения армии [457] . Известно, что при выборе первого наркома продовольствия В.И. Ленин пошутил: плохонького надо — всё равно в Мойке утопят; снабжение (прежде всего продовольственное) армии находилось в катастрофическом состоянии [458] — Лазимира включили исключительно для демонстрации союза большевиков с их временными «попутчиками», поставив его на заведомо «гнилой» участок работы (так уже в Советском Союзе регулярно избавлялись от «неугодных» людей). 17 ноября 1917 года Ленин лично подписал удостоверение о назначении Лазимира одним из членов НКВД [459] . Подписание этого документа, вероятно, было вызвано изначальным нежеланием большевиков видеть в коллегии Наркомвоена члена левоэсеровской партии: группа лидеров коллегии (Н.И. Подвойский, К.А. Мехоношин, Б.В. Легран и Э.М. Склянский) почти сразу отстранила Лазимира от руководства военным ведомством [460] . И вместе с тем Лазимир так и не перешёл в коллегию НКВД — думается, дело в том, что там его вовсе не захотели видеть…
456
Крушельницкий А.В., Молодцыгин М.А. Указ. соч. С. 35; Крушельницкий А.В. Народный комиссариат по военным делам… С. 45.
457
Там же. С. 63.
458
Павлюченков С.А. Крестьянский Брест, или предыстория большевистского НЭПа. М., 1996. С. 15.
459
См.: Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 5. М., 1974. С. 69.
460
РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 466. Л. 68.
Лазимир оказался одним из немногих членов коллегии Наркомвоена, статус которого не изменился после принятия к марту 1918 года военно-политическим руководством страны курса на создание массовой регулярной армии [461] , так как в отличие от большинства товарищей по ПЛСР и даже большевиков — членов коллегии Наркомвоена — Лазимир оказался сторонником именно такой армии. Кроме того, Павел Евгеньевич полагал, что «формирование армии без предварительной подготовки в смысле материального обеспечения и гарантирующих планов её дальнейшего текущего довольствия — неосуществимо» [462] . При этом Лазимир вполне разделял присущие большинству членов коллегии Наркомвоена чувство крайней неприязни к военным специалистам и непонимание, как можно доверять строительство новой армии военным руководителям из старорежимной офицерской касты (пусть даже и под контролем комиссаров) [463] . В этом вопросе он полностью расходился с новым наркомом по военным делам — Л.Д. Троцким.
461
См.: Войтиков С.С. С чего началась история Красной Армии // Отечественная история. 2006. № 6. С. 126–133.
462
РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 406. Л. 166 об.
463
РГВА. Ф. 1. Оп. 3. Д. 58. Л. 137.
Однако Лазимиру предстояло другое испытание. 3 марта для организации интендантского снабжения и финансового обеспечения Красной Армии и координации военно-хозяйственных мероприятий на местах был создан Всероссийский военно-хозяйственный комитет (Архозком) во главе с коллегией под председательством Лазимира [464] . В начале апреля 1918 года настоящую травлю Лазимира и его сотрудников развязала Петроградская чрезвычайная комиссия (ПЧК) [465] . По словам Лазимира, сотрудники комиссии почти два месяца производили в отношении бывших служащих Архозкома «самые невероятные и дискредитирующие» действия, «вносящие полный разлад, нервозность и подозрение ответственных лиц друг к другу», что «страшно» отражалось на всей работе управления. Лазимир привёл конкретные факты: «1) внезапный осмотр, без предупреждения председателя (Лазимира. — С.В.), помещения Хозяйственного комитета и с разоружением караула красноармейцев по охране здания и прочими действиями, недопустимыми по отношению следователя, производившего обыск и арест; 2) нападение на автомобиль лиц, выполнявших чрезвычайное поручение по военному снабжению на Миллионной улице и препровождение их в Чрезвычайную следственную комиссию и задержание их в Следственной комиссии, несмотря на имевшийся при них личный документ; 3) в связи с арестом Чешкова внезапное задержание и арест всех членов коллегии Всероссийского хозяйственного комитета и члена [коллегии] народного комиссариата (самого Лазимира. — С.В.), в квартире членов, а также в квартире его семейства; 4) производство дознания в течение нескольких дней, из которого приходилось даже прерывать заседание комитета; 5) факт выпуска на свободу Следственной комиссией арестованного казначея Чешкова; 6) внезапный обыск с оцеплением здания Хозяйственного комитета в квартире товарища Поплавского, арест последнего, а также служащего комитета Рябова, что страшно отразилось не только на самой работе, но и авторитете руководящего органа; 7) освобождение товарища Поплавского после 5-дневного заключения в Петрограде без предъявления ему определённого обвинения, причём член коллегии не мог увидеть совершенно председателя Следственной комиссии товарища Урицкого». Кроме того, среди сотрудников Архозкома ходили «упорные слухи… о новых арестах, кои могут быть произведены среди служащих». Коллегия Архозкома обсудила действия ПЧК и решила просить Наркомвоен принять «в самом экстренном порядке меры» в отношении комиссии, так как продолжать работу в условиях травли было «совершенно невозможно». Сам Лазимир настаивал на выяснении дела в 24-часовой срок [466] . Председатель Петроградского ЧК Моисей Урицкий был сторонником упразднения ПЧК, в этом его горячо поддерживали П.П. Прошьян — один из членов лево-эсеровского ЦК, вошедший в состав петроградского правительства в конце апреля 1918 года [467] . Однако до М.С. Урицкого Лазимиру дойти не удалось, Прошьян только получил новое назначение и вряд ли мог помочь, а Л.Д. Троцкий заступаться за него не стал. Более того — в это же время левого эсера «прижали» и в военном ведомстве. У Лазимира появились веские причины встать в оппозицию Троцкому и его команде в военном
ведомстве. 30 мая Павел Евгеньевич докладывал Троцкому, что возглавляемый последним Высший военный совет при составлении мобилизационных планов и оперативных заданий совершенно не учитывает состояние военного снабжения и обеспечения армии продовольствием и, по сути, упорно игнорирует Архозком, а Военно-хозяйственный совет (который курировала «правая рука» Троцкого — Эфраим Склянский) не только не содействует Архозкому, но часто тормозит его работу. Военно-хозяйственный совет, заявил Лазимир, «будучи оторван от высших руководящих органов, принужден выполнять возлагаемые на него задания с величайшим затруднением, руководствуясь случайными сведениями, в связи с концентрацией и передвижением армии». Лазимир настаивал на «персональном пересмотре членов и служащих» ВХС — т.е. выражал открытое недовольство Склянским — «Лазарем Карно» русской революции (выражение Л.Д. Троцкого). Лазимир, что было свойственно и большинству его «соратников» — членов коллегии Наркомвоена, не воспринимал и военного руководителя Высшего военного совета — генерал-майора М.Д. Бонч-Бруевича, подвергая сомнению его квалификацию и желание работать [468] . Окончательное преследование Архозкома, вероятно, закончилось уже в Москве 20 июня — реорганизацией Архозкома в Главное военно-хозяйственное управление (ГВХУ) [469] . Лазимир назначил военным комиссаром ГВХУ большевика А.А. Юркина, но остался на данном этапе куратором центрального аппарата снабжения армии [470] .464
РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 93. Л. 62. Пр. Наркомвоена № 202.
465
30 мая Лазимир жаловался Троцкому на преследования председателя и членов коллегии Архозкома «Чрезвычайной следственной комиссией при Петросовете». То, что речь идёт о Петроградской ЧК, установлено по указанию председателя комиссии — М.С. Урицкого.
466
РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 406. Л. 154–154 об.
467
Рабинович А. Моисей Урицкий // Отечественная история. 2003. № 1. С. 8–9.
468
РГАСПИ. Ф. 146. Оп. 1. Д. 21. Л. 164–166 об.
469
Реввоенсовет Республики. Протоколы. T. 1. С. 145.
470
РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 407. Л. 65.
К 1 июля было создано Центральное управление по снабжению армии (ЦУС). Во главе его встал Совет ЦУС (неформальное название — Центральный совет снабжений) в составе двух членов коллегии Наркомвоена — Лазимира и Э.М. Склянского и Главного начальника снабжений генерала от артиллерии А.А. Маниковского (последний, как военный специалист, занимался «технически хозяйственной работой по снабжениям армии») [471] . Лазимир и Маниковский немедленно занялись выяснением взаимоотношений: у левого эсера закипала «классовая ненависть» к организатору контрреволюционного саботажа в Военном министерстве и несостоявшемуся военному диктатору [472] , а Маниковский не очень-то скрывал своё презрение к красным комиссарам (наверняка, сказывалась и разница в возрасте: 27-летний комиссар должен был следить за работой 53-летнего специалиста). В тот же день Лазимир вызвал к себе начальника канцелярии ЦУС и ближайшего сотрудника Маниковского Н.Г. Мальчиковского и «в самой грубой, неподдающейся описанию форме изъявил Н.Г. Мальчиковскому своё крайнее недовольство» по поводу неисполнения одного из своих предписаний. Объяснение Мальчиковского: указанное предписание не было получено — Лазимира не удовлетворило. Аудиенция закончилась поручением Н.Г. Мальчиковскому передать «этому Маниковскому» категорическое требование Лазимира неукоснительно исполнять все его приказания [473] . Лазимир не мог понять элементарных принципов аппаратной логики [474] и в каждом случае, когда Маниковский и его сотрудники не исполняли его приказаний (кстати, незаконных, отдавать приказания должен был Маниковский, Лазимир — контролировать их соответствие советской политике), противоречащих решениям вышестоящих инстанций, грозил увольнением с последующим «преданием революционному суду» [475] . Причём Лазимир ополчился не только на руководство ЦУС, но и на руководство подчинённых ему главных довольствующих управлений. 2 июля Маниковский получил ходатайство об ограждении служащих Наркомвоена от незаслуженных замечаний, оскорблений и угроз П.Е. Лазимира от ГВХУ. Примечательно, что докладную записку подписали не только начальник, но и комиссар (!) управления [476] . При этом не было дыма без огня: центральный военный аппарат действительно работал крайне медленно, что было следствием, в том числе и нежелания военных специалистов служить большевистскому режиму. Сам Лазимир со времени эвакуации в Москву своего ведомства буквально разрывался между коллегией Наркомвоена, курируемыми им органами комиссариата и разъездами «по местам расположения довольствующих учреждений и заведений, а также советских частей» (на местах Лазимир занимался сбором сведений и организацией оперативно-мобилизационного отдела по снабжению) [477] . Но активная, самоотверженная работа Лазимира, неоднократно отмеченная современниками [478] , не помогла. После так называемого «мятежа» левых эсеров 6–7 июля 1918 года П.Е. Лазимира решили проверить на лояльность к большевикам. Об этом свидетельствуют два документа. Первый из них — рапорт члена коллегии НКВД А.В. Эйдука Л.Д. Троцкому об осмотре портфеля, квартиры и первого рабочего кабинета П.Е. Лазимира (кабинет Лазимира в наркомате, на Лесной, Эйдук не обыскивал) [479] . Второй документ — обращение самого Лазимира к Троцкому, связанное с приказом последнего об обыске квартиры своего «коллеги» [480] . Обращение было написано во время обыска на квартире Лазимира и передано им с Эйдуком наркому по военным делам. Парадоксально: Лазимира обыскивал член той самой коллегии, в которую Лазимир едва не попал в ноябре 1917 года.
471
РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 218. Л. 177. Автограф Э.М. Склянского.
472
См.: Крушельницкий А.В. Ликвидация контрреволюционного саботажа в Военном министерстве в первые месяцы Советской власти // Исторический опыт Великого Октября. М., 1986. С. 162–171.
473
РГВА. Ф. 44. Оп. 2. Д. 8. Л. 24.
474
Там же. Л. 37. Решение проблем посредством «бесконечной переписки» Лазимир назвал «преступным».
475
РГВА. Ф. 44. Оп. 2. Д. 8. Л. 36–36 об.
476
РГВА. Ф. 44. Оп. 2. Д. 8. Л. 37 об.
477
Там же. Ф. 1. Оп. 1. Д. 123. Л. 321.
478
См.: Корсунский М. Указ. соч. С. 20.
479
РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 123. Л. 318 с об—319.
480
Там же. Л. 321–322.
Основанием для обыска стало обвинение П.Е. Лазимира его недоброжелателем Э.М. Склянским в неявке на службу «в течение нескольких дней» — как раз после июльских событий [481] . В портфеле Лазимира и у него на квартире заслуживающих внимания вещей Эйдук не обнаружил, а вот в рабочем помещении — нашёл два документа: письмо Лазимиру из Петрограда и найденный на столе у наркома список «винтовок и фамилий лиц, коим, по-видимому, эти винтовки были выданы» [482] .
481
РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 123. Л. 318.
482
Там же. Л. 319.
Несмотря на то, что оба документа приложили (вместе с обращением П.Е. Лазимира) к рапорту А.В. Эйдука, в деле они не отложились. Из этого следует, что найденные Эйдуком бумаги были, вероятно, возвращены Лазимиру как не имеющие отношения к предъявленному ему обвинению.
Лазимир в своём обращении заверил коллегию Наркомвоен, что «каких-либо действий в интересах наступавших [левых эсеров] не предпринимал»; назвал обвинение [Склянского] в неисполнении служебных обязанностей клеветой [483] . Л.Д. Троцкий подчеркнул на объяснительной записке П.Е. Лазимира заявление о неучастии Лазимира в левоэсеровском мятеже [484] . Заключительная часть документа крайне интересна: «В связи с произведённым осмотром распоряжением Л.Д.Троцкого по месту моего жительства… будут даны подробные объяснения в Народном комиссариате по военным делам 13 сего июля» [485] . На состоявшемся 13 июля заседании коллегии Наркомвоена П.Е. Лазимир осудил действия ЦК ПЛСР. Пользуясь случаем, Лазимир заявил о выходе из коллегии и сложении с себя председательства в Архозкоме [486] . Отставку не приняли, но предложили выступить от имени коллегии Наркомвоена на Всероссийском съезде военных комиссаров (вероятно, хотели публичного покаяния Лазимира). 12 июля Павел Евгеньевич направил члену коллегии и председателю Всероссийского бюро военных комиссаров И.И. Юреневу и в копии Троцкому ответ с отказом «по политическим соображениям» и ввиду несогласия с принципами работы военных комиссаров, не имеющих права вмешиваться в оперативное решение вопросов [487] .
483
Там же. Л. 321.
484
Там же. Л. 321. Об этом свидетельствует сделанная Л.Д. Троцким карандашная скоба напротив первого абзаца документа.
485
Там же. Л. 321–322.
486
См.: РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 123. Л. 318 с об—319. Рапорт А.В. Эйдука от 13 июля 1918 г. Автограф; Л. 321–322. Обращение П.Е. Лазимира Л.Д. Троцкому по поводу его обвинений в бездействии на служебном посту и участии в выступлении ПЛСР от 12 июля 1918 г. Автограф; Оп. 3. Д. 24. Л. 392–394.
487
РГВА. Ф. 1. Оп. 3. Д. 58. Л. 137. П.Е. Лазимир ограничился командированием на съезд специальных представителей для докладов по даче инструкции порядка снабжения и продовольствия.
Разбирательство по делу Лазимира имело свои последствия: во-первых, куратора ЦУС урезали в правах; во-вторых, у Павла Евгеньевича стали сдавать нервы. 18 июля Лазимир сетовал Л.Д. Троцкому: «Ко мне продолжают поступать текущие доклады, требующие разрешения в безотлагательном порядке. Каждое промедление грозит бедствиями при создавшемся положении. Я лично не имею права санкций и распоряжений (курсив мой. — С.В.), а тов. [Я.И.] Вестник (военком ЦУС. — С.В.) переобременён возложенными на него обязанностями». Лазимир «как революционер» не хотел нести ответственность за «произвол лиц, не заинтересованных политикой страны» и снова просил Троцкого указать, кому он может «передать со спокойной совестью своё дело», предупреждая наркома по военным делам: «Аппарат снабжения, образованный Маниковским, мёртв [и], производя преступные действия, гибнет». Интересно, что документ попал не к Троцкому, а Склянскому — т.е. он даже не дошёл до адресата [488] . 23 июля Лазимир с личной канцелярией переехал в помещение ЦУС и его отношения с Маниковским обострились до предела [489] … А в августе 1918 года руководящие кадры центрального аппарата снабжения стал донимать протеже Лазимира — уволенный из Архозкома «за двойное требование самому себе жалования» студент Сокольский. Интересно, что сначала Лазимир отдал приказ об аресте Сокольского, но затем неожиданно приблизил к себе. Сокольский, очевидно, поведал о своей ненависти к военминовской «контре», втёрся в доверие Лазимиру и даже стал сотрудником отдела по борьбе с преступлениями по должности ВЧК, что дало ему возможности использовать известную неприязнь ведомств Л.Д. Троцкого и Ф.Э. Дзержинского для мести бывшему руководству [490] . В общем, в аппарате снабжения Красной Армии было кому проводить политику партии.
488
РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 154. Л. 152. Секретная служебная записка П.Е. Лазимира Л.Д. Троцкому от 17 июля 1918 г. с просьбой освобождения от обязанностей куратора аппарата снабжения (на документе имеется помета о прочтении Э.М. Склянского).
489
Там же. Ф. 44. Оп. 2. Д. 8. Л. Л. 37 об.
490
Там же. Л. 39.