Вывоз мусора

Но вернёмся к сюжету. Пуля прошла навылет, повредив кость ниже колена и оставив кровавый след на луганском асфальте.

– Отличный выстрел, – пошутила Подравка, осмотрев рану, кое-как обработав её и неумело перевязав шарфиком с надписью «Океан Ельзи – Dolce Vita, 2010». – Тебе надо в больницу.

Надо так надо. Тони давно уже хотел в больницу, ведь ясно же – с ним что-то не так. Голова раскалывалась, но уже в «скорой» ему сделали укол кодеина, и боль утихла.

Утихла, да не совсем. Словно собака покусала, подумал Тони, припомнив, как его покусала собака в Алуште с бантиком из колорадской ленты, и лишь в операционной он то ли уснул, то ли отключился; вероятно, последнее.

На следующий день Гомес проснулся в палате, необыкновенно светлой и чистой. Он был один, подключённый к компьютеру, безо всякой боли, но чуть усталый, а напротив висела картина Эдварда Хоппера Rooms by the Sea («Комнаты у моря»). Вот и прекрасно, круг замкнулся – призрак Наташи Хоппер из Коктебеля догнал его.

И тут в палату вошла сестра – на вид обычная, как столовый прибор, и с бейджиком от руки Tanya Lekstor nurse (Таня Лекстор, медсестра). Вместе с тем что-то было в ней из другой жизни, как запах кофе, скажем (Тони мысленно перенёсся в Москву), сигарет и корицы в клубе Bilingua лет пять (а кажется – двадцать) тому назад при показе Mr. Nobody (в русском прокате «Господин Никто», режиссёр Жако Ван Дормаль, в главных ролях Джаред Лето, Диана Крюгер; Канада, Бельгия, Франция, Германия, 2009).

– Мы не знакомы? – спросил Тони.

– Вряд ли, – ответила медсестра холодно (как подобает, вероятно, при первом знакомстве с пациентом), но тут же и засмеялась: – Вам лучше?

– Не знаю.

Он и правда не знал. Нога не болела, но это-то и странно. Тони не чувствовал ни боли, как прежде, ни тревоги, зато возникло ощущение, что он влюбляется. На Лекстор были чулки со швом, она говорила с акцентом. Не исключено, как и Гомес, Таня сбежала в Vila Do Conde от тех же, что и он, страхов. Или примерно от тех же. Как бы то ни было, некая «советскость» угадывалась во всём её облике, будь то РФ, Литва или Польша.

– Не волнуйтесь, – прочла его мысли новая любовь. – Нога на месте, но боль вернётся. Вы так смотрите на меня, словно влюбились.

– Простите, – замялся Тони, – с головой что-то.

– Ясно.

Лекстор перевязала его, заглянула в компьютер и, записав что-то в карту, засобиралась.

– Удачи, Тони. Если что-то понадобится – вот кнопка, – она указала на кнопку у изголовья больного и ушла, тихо, почти бесшумно прикрыв за собою дверь.

Вечером явился дядя из полиции и всё расспрашивал, как же так и кто стрелял в него?

– Не знаю, какой-то хуй из Луганска.

– Huy?

– Украинские сепаратисты, – пояснил Тони. – Вы разве не слышали?

Нет, он не слышал, а если и слышал, то краем уха: «Что есть Луганск?», «Знали ли вы стрелявшего?» и так далее.

Пару раз его навестила Подравка. Как и всегда, с нею было легко, но скучно, а из головы не выходила Лекстор. При мысли о ней всё кружилось, внутри включался вентилятор и ускорялось время. Хотелось видеть её, смеяться и кататься на лифте, но лифт не работал, и Тони не знал, заработает ли (он не влюблялся уже месяцев сто – не слишком ли долго, и не пройдёт ли это к утру?). Не прошло.

У Лекстор умные глаза, тонкие пальцы (коричневый лак) и внешность Бейнсли (Мелани Тьерри) из фильма «Теорема Зеро» (The Zero Theorem, режиссёр Терри Гиллиам, сценарий Пэта Рашина, в главных ролях Кристоф Вальц, Мелани Тьерри; Великобритания, Румыния, 2013).

Оказалось, она из Польши (настоящее имя Мотя Левицкая), поклонница Кафки, Гриши Брускина и Марка Дауна, панк-музыканта из Австралии. Она много читает, красива, но не ослепительно, и, так же как Гомес, слушает радио «Свобода» по-русски. Законченная антикоммунистка, по её же словам, Мотя придерживалась правых взглядов и мечтала переехать в Америку. Португалию (как и в целом ЕС) она считала, и вполне справедливо, «новым социализмом»: нет смысла работать. Её оклад, к примеру, не многим отличался от пособия Тони, левака из «Сиризы», «Подемоса» или мигранта-мусульманина (часто бандита и воинствующего исламиста, как показали недавние теракты в Париже и нападения на женщин в Кёльне).

Математический эквивалент волшебства, по мнению известного математика Маркуса Дю Сотоя (Marcus du Sautoy), может быть представлен в том числе произведением мнимых чисел: i x i = -i, где i – мнимое число (фактически его нет, а «минус i» ошеломляет). То же и с влюблённостью, размышлял Тони, она – как функция от мнимых (воображаемых и условных) образов.

– Вы что, ботаник? – спросила Лекстор накануне выписки.

Тони смутился, а днём позже пригласил её в кафе Rio у акведука. Акведук в Конди построен в 1714 году. Протяжённостью в пять километров, он простирался от монастыря Санта-Клары на северо-восток и изначально имел 999 арок. Уникальное сооружение, но сегодня от акведука мало что осталось – лишь чудом уцелевшая совокупность фрагментов.

Лекстор выглядела ещё красивей. Во всяком случае, так казалось. До последнего Гомес не знал, придёт ли она («Как получится, Тони»), и вот пришла – они вместе, над их столиком абажур цвета песчаной отмели в час заката, ароматнейший кофе и площадь Республики за окном.

– И как вам тут? – Тони неопределённо обвёл взглядом площадь. После дождя включились фонари, небо уже остыло и опускался туман.

– Не знаю, Тони, работа – дом. Но море, песчаная отмель, как вы заметили, – всё это неплохой обмен.

Лекстор и в самом деле радости не излучала. Её улыбка была наигранной, и, хотя шла к лицу, образу явно недоставало легкомыслия, особой оторванности, что ли, по которой Гомес давно скучал – ещё со времени клубных похождений в конце 2000-х. Люди с тех пор насупились и если не притихли, то подурнели.

– А вам? – спросила медсестра по-русски. – Вы астроном, но метёте улицу. Не надоело?

– Пока нет, – Тони замялся, подбирая слова. Слова не подбирались. – Здесь другое.

Им принесли ещё виски, ведёрко льда и суши: «Филадельфию с угрём» (угорь, сливочный сыр, огурец), «Тунец спайси» (тунец, соус спайси, зелёный лук) и «Чукку» (водоросли чукка, соус «Гамадари»).

– Другое?

«Другим» была, естественно, история Гомеса о его перемещениях (с «пикета» на «пикет»). Тони не терпелось. Поверит Лекстор или нет – не важно (хотелось бы, конечно, но он ведь и сам едва верил). На самом деле, Тони рассчитывал через рассказ хотя бы снять боль (искренность придаёт сил), а в идеале – найти друга.

– Друга – не знаю, но подругу вы точно нашли, – Лекстор выслушала рассказ, поправила чёлку и потянулась за сигаретами.

На десерт у них были миндальные пирожные со сметаной, желе из красных ягод и секс в отеле напротив. Над Конди навис туман, но к утру он рассеялся.

Виски «Блэк Боттл» оказался на удивление качественным; голова не болела, да и вообще свидание обоим пошло на пользу: Гомес убедился, что он не псих, а Лекстор хоть и сомневалась, но что-то случилось – она смеялась, подолгу играла с его руками, и в глазах у неё заискрились тончайшие светодиоды.

Вот вам и Мотя. Она живо заинтересовалась проблемой управляемого перемещения и уже в среду познакомила Тони с профессором Майком Доджем из США. В Лиссабонском университете он читал Machines («Машины») – весьма популярный у студентов курс о будущем робототехники. Относительно молодой человек (на вид не старше тридцати), он буквально притягивал своей начитанностью, широчайшим кругозором и мягкой манерой общения. Иначе говоря, профессор Додж являлся не только высококлассным специалистом, но был воспитан и скромен – редкое сочетание в научной среде выскочек и задавал.