Выйти замуж за виконта

Гадая, для чего им двоим может понадобиться это чудо техники, Эбби поднесла его к глазам.

Хотя Спенсер и держал ее лицом к огню, чтобы свет падал в отверстие задней стенки кинетоскопа, ей понадобилась пара секунд, чтобы разглядеть изображение. Но как только Эбигейл сфокусировала зрение и смогла отчетливо увидеть картинку, тут же судорожно выдохнула.

На картинке был изображен публичный дом. Женщины практически без одежды лежали, раскинувшись в разных непристойных позах. Прикасаясь к себе и принимая прикосновения мужчин. Она отпрянула от кинетоскопа, кровь прилила к ее щекам.

— Это… Ведь это кинетоскоп с эротическими картинками. И он совсем не для детей, да и Вы сами это знаете.

— Неужели. – Проговорил Спенсер, а его рука со знанием дела стала опускаться все ниже и ниже вдоль ее живота, вызывая дрожь возбуждения даже через ткань платья и сорочки. Но когда другой рукой он начал расстегивать пуговки ее платья, Эбби не знала, как реагировать: то ли наслаждаться, то ли бить тревогу.

— Спенсер, что… что Вы делаете?

— Мне казалось, ты называешь это «игрой». – Его теплое дыхание согревало ее шею и заставляло кипеть кровь.

— Мне казалось, что ты не хочешь больше так играть. – Осторожно произнесла Эбби.

— Иногда мужчина не может совладать с собой. – Он продолжал расстегивать пуговицы, пока не расстегнул все до одной. Положив на стол волшебную коробочку, которую виконт забрал у девушки, он рывком спустил с нее платье, с тихим шелестом упавшее на пол.

— Но ведь ты на это и рассчитывала, я прав?

Страх в ее груди боролся с возбуждением:

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду?

Он обернул что–то вокруг ее шеи, и только когда она уловила запах, поняла, что это был его галстук.

— Все мои галстуки пропитаны запахом твоих духов! Вот почему ты оказалась в моей комнате на днях. Я смог вычислить это только сегодня вечером. Когда одна из девочек сказала что–то по поводу моего сладкого запаха, я осознал, что это слишком сильный запах для простой игры воображения.

Паника сковала грудь девушки.

— Она всего лишь почувствовала твой собственный запах. Ты ведь говорил, что не пользуешься ароматной водой.

— Можно было предположить, что Джеймс, мой камердинер, добавляет ароматизатор в воду для бритья. Но после обеда я поднялся в свою комнату и проверил свежевыстиранные галстуки. Они все пахли как этот.

Кусочек шелка, который он сунул ей под нос, плавно спланировал на пол.

— И как ты. Это твой запах. Признайся хотя бы в этом.

Когда она ничего не ответила, он пробормотал:

— Что за упрямая маленькая девчонка. – Его рука переместилась к ее груди, чтобы расстегнуть сорочку. Эбби попыталась взглянуть на виконта, но он удержал ее на месте.

— Еще один вопрос, — продолжил Спенсер, — и на это раз мне нужна правда. Почему ты так хотела, чтобы дети пришли в этот дом?

О боже, он опять об этом. Неужели и здесь догадался?

— Я же говорила тебе…

— Нет, назови настоящую причину. Ты знала, что я чувствую, и поэтому решила убедить меня, разрешить привести детей в дом, а после продержала их здесь больше разрешенного времени. Я думаю, что знаю причину. Но я просто хочу услышать это от тебя.

Эбби сдалась.

— Хорошо, черт тебя побери. Да, я хотела увидеть, на самом ли деле ты ненавидишь детей. И я полагаю, что убедилась в обратном.

— Все понятно. – Его голос звучал до странного спокойно.

Он опустил до талии ее сорочку, полностью обнажив ее грудь. Прохладный воздух превратил ее соски в твердые пуговки, отчего дыхание Спенсера участилось.

— Значит, это было испытание. – Прошептал он, а потом прикусил зубами мочку уха.

Все ее мышцы внизу живота сжались в болезненный клубок, центр которого находился где–то между ног.

— Ч–что ты имеешь ввиду? Что за испытание?

Его рука снова обвилась вокруг ее талии, но на этот раз уже обнаженной:

— Чтобы выяснить, мог бы я на самом деле подойти тебе в качестве мужа.

Ужасный день. Он догадался обо всем.

— Не говори глупостей. Зачем мне это надо, если мы все равно, в конце концов, будем жить раздельно?

— Хороший вопрос. – Он обвел пальцем ее пупок, а потом зарылся в самую серединку. – Мне бы тоже хотелось получить на него ответ. И в голову приходит только одно объяснение – ты хотела сделать наш брак настоящим, если бы могла.

Нет, Эбби еще не полная дура, чтобы признаться в этом.

— И вовсе нет.

— Нет?

— Нет.

— Все еще упрямишься, как я погляжу. – В его голосе зазвучала сталь. – Скажи мне, Эбби, имеешь ли ты хоть малейшее представление, что значит обладать раем, но не сметь войти в него?

— Что за нелепый вопрос. – Нахмурилась Эбби.

— Пусть так. Но все равно, ответь на него.

— Хорошо. – Она подумала о последних днях, прожитых как его жена, на самом деле ею не являясь. – Думаю, я понимаю, о чем ты говоришь.

Со стоном, больше походящим на рычание, Спенсер накрыл своей ладонью ее живот и крепко прижал к себе, заставляя ощутить всю величину его желания.

— А мне кажется, ты понятия не имеешь, что это такое.

Она не знала что ответить, у нее даже не было ни секунды на мысли о том, что задумал Спенсер, когда он практически приказал:

— Возьми кинетоскоп и загляни в него еще раз.

Любопытная распутница внутри Эбби нашла это требование чрезвычайно интересным, тогда как благовоспитанная леди протестовала:

— Зачем???

— Потому что так сказал тебе я. Ты моя жена. А в Англии жены беспрекословно подчиняются своим мужьям и не задают лишних вопросов, так как мужья знают, что хорошо для жен, а что нет.

Прозвучавшая в его голосе угроза обернулась мурашками вдоль ее позвоночника:

— Я твоя ненастоящая жена.

— Забавно. Ты замечаешь это только тогда, когда это в твоих интересах.

Да уж, только не тогда, когда ты ведешь себя так странно – чуть не вырвалось у Эбби. Горячими губами он прижался к ее шее, и все возражения тут же растаяли в воздухе.

— Посмотри, пожалуйста, Эбби, — уже ласково уговаривал ее Спенсер.

Затуманенными от желания глазами она увидела, как он вложил коробочку ей в руки, словно сомневаясь в ее способности сделать это самостоятельно. Вздохнув, Эбби поднесла прибор к глазам.