Выжить вопреки

— Неделю назад. Не хотела тебе раньше говорить, боялась, что ты начнешь делать глупости. Знаешь, мне кажется, будет мальчик. Почему-то я в этом уверена.

Я встал из-за стола, подошел к Даше, поднял ее, обнял и нежно прошептал в ее ухо.

— Спасибо, милая.

Последний наш секс был нежным. Словно мы боялись нарушить волшебство уходящих минут.

Вечером я поговорил с Дариной. Девочка восприняла все с серьезным лицом. Она поняла, что папа пошел защищать мир от злых летающих пауков. И пообещала, что будет заботится о маме и братике (ну, или сестренке) и о скелетике, пока я не вернусь обратно. Отъевшийся кот лениво мяукнул в подтверждение её слов.

В ночь выхода меня действительно никто не провожал. Я тихо собрался, последний раз бросил взгляд на спящую Дашу, поцеловал нежно посапывающую Дарину и, прихлопнув за собой дверь, вышел из квартиры.

Улица встретила меня морозом. Улицы были залиты светом луны, на небе ясно читались огоньки звезд. Где-то были разбросаны небольшие островки недавно выпавшего снега.

— Ну как, без скандалов обошлось? — у подъезда меня ожидал Вадим.

— Они у меня молодцы, — признался я. — Даже мне есть чему у них поучиться в этом плане.

— Повезло, — сухо бросил мой боевой товарищ.

За месяцы обучения и тренировок не могу сказать, что мы стали друзьями, но общались хорошо.

— Слушай, давно хотел спросить у тебя, да все как-то забывал. Зачем в таком маленьком городке Росгвардия? Не похоже, чтобы тут были какие-то проблемы с террором или бандитами.

— Слишком громкое название «Росгвардия», — усмехнулся Вадим. Мы скорее были ГБР. Только почему-то подчинялись не полиции, а напрямую совету города. Да и нужны, наверное, были только номинально. За все годы наши услуги были нужны не больше десяти раз. А так, обычные серые будни. От скуки хотелось лезть на стену. Знаешь, я многое бы отдал, чтобы не быть запертым в этом городе все эти годы. Мне всегда хотелось действовать, безделье для меня было настоящей мукой. Из-за этого и семейная жизнь не заладилась. Жена со мной так намучалась, что в конце концов ушла к моему же другу. Теперь понятно, что бывшему другу. Я ее даже не виню, в отличие от него. Но простить почему-то никак не получается. Так что этот поход, каким бы не был его исход, для меня все. Я готовился к нему все эти годы, даже не понимая, зачем постоянно изнуряю себя тренировками. Ты можешь быть уверен, что твоя спина будет всегда прикрыта.

Все это он произнес, хмуро уставившись куда-то вдаль, пока мы шли пешком по ночному городу.

— Спасибо тебе, Вадим. На меня ты тоже всегда можешь рассчитывать. Только для меня, в отличие от тебя, вопрос принципа, чтобы достичь цели похода. Я никогда не рассказывал ни в одной передачи или интервью, как жил до войны. Никому не рассказывал, что после вторжения собственноручно похоронил жену и двух наших детей. И теперь, когда мне вновь дан шанс защитить своих близких, я его ни за что не упущу.

Некоторое время мы шли молча. Мамонтов о чем-то напряженно думал, пока не подытожил.

— Хорошая у тебя цель, Миша. Лучше, моей. И я сделаю все, чтобы помочь тебе ее достичь.

Дальнейший путь пошел в тишине. Каждый из нас думал о чем-то своем. Но как только мы оказались в бункере, все размышления как ветром сдуло. Там, не смотря на время суток, царила настоящая рабочая обстановка. Кто-то переодевался в походные вещи. Кто-то проверял обмундирование, кто-то был занят аппаратурой. Я присоединился к общей суматохе, переодевшись и тщательно проверяя доставшийся мне рюкзак с провизией. Наконец, вперед вышел Третьяков.

— Друзья. Пора. Выходим группами с интервалом в полтора часа. Связь поддерживаем каждые девяносто минут. Все, что надо было знать, вы уже знаете. Первой отправится наша группа, следом идет группа Родиона Петровича. Третьими будет команда Иванова. Последним пойдет Зимин со своими. Сейчас, — Терентьев взглянул на часы, — два часа по полуночи.

Через час мы были уже в тоннеле. Одежда была удобной. Мешок за спиной не давил и не сковывал движений. Наш ученый нес за спиной бомбу, а Терентьев и Мамонтов распределили между собой палатку, боеприпасы, связь и всю прочую мелочь, без которой поход был бы просто немыслимым.

Я поравнялся с Саней. Его вид был, мягко говоря, помятым. Некоторое время мы шли молча.

— Что, дома совсем все печально? — Догадался я.

— Миша, эти бабы и так сложные создания. Но когда они беременные, ты даже себе представить не можешь, что с ними творится.

— Да нет, Сань могу, еще как!

— В смысле? — уставился на меня мой друг. — Вы что, тоже это…

Я усмехнулся и пошел дальше.

— Тогда у нас на две причины больше, чтобы совершить задуманное, — твердо произнес Терентьев, а потом продолжил, — Теперь даже не знаю, как буду разговаривать со своей по телефону. Перед мужиками как-то неудобно.

— По какому телефону? — удивился я.

— А вот по какому! — Саня с хитрым выражением достал из нагрудного кармана спутниковый телефон. Еще старого образца, с кнопками и торчащей из корпуса антенной.

— Как? — удивился я.

— У нас же спутник есть. Да и руководство города просит ежедневно перед ними отчитываться. И конечно, я собираюсь использовать служебное положение в личных целях. А как иначе! Будешь меня, как руководителя группы слушаться, тоже позволю приобщиться к сей великой тайне, — улыбнулся этот гад.

— Так он же быстро разрядится, — возразил я.

— Так есть повербанк, который заряжается от солнечной энергии, — Терентьев уже вовсю веселился, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Ладно, так и быть, буду с тобой еще дружить какое-то время, — ухмыльнулся я и прошел немного вперед.

Можно было просто наслаждаться дорогой, но какой-то вопрос никак не давал мне покоя. Наконец, я понял, что меня смущало, и поравнялся с Володей.

— Николаевич, слушай, я понимаю, что лезу не в свое дело, и вы уже давно все продумали, но все же…

— Ну? — обратил на меня свое внимание великан.

— На заряде электроника с аккумулятором. Что если, когда мы проникнем в радужное пятно, она выйдет из строя? Это ведь возможно, учитывая, что пятно гасит все импульсы? Как на этот случай привести в действие заряд? На занятиях об этом, кажется, не говорили, — задал я мучивший меня вопрос.

Ответа не последовало. А когда я повернул голову на ученого, то увидел, как он в отчаянии, словно ребенок, закрыл лицо руками и уселся прямо на бетон.

— Вова, ты чего? — спросил я непослушными губами.

Глава 6

К нам тут же подбежал Терентьев. Он обеспокоенно нагнулся к Николаевичу.

— Что случилось?

— Саныч, мы попали!

— Вова! Отставить истерику! — повысил голос Терентьев.

В ответ ученый ткнул в меня своим огромным пальцем и произнес.

— Вот его надо было в ученые вводить, а не меня.

— Рассказывай, — жестко сказал мне Александр.

Я пересказал диалог, уже догадываясь, что было не так. Лицо Терентьева на глазах становилось серым.