Выжить вопреки

— Похоже, что ты прав, Миша. Ладно, ложись спать. Утро вечера мудренее.

Дождь лил еще больше суток. За это время мы успели и выспаться и наесться. Обсудили все, что только было можно. Даже успели поиграть в детскую игру «города».

Как только мы поняли, что можно идти, то сразу вскочили, взяли вещи и продолжили свой путь.

Тропинка стала гораздо шире. А к полудню я внезапно осознал, что теперь дорога идет вниз.

— Надеюсь, что к вечеру гора останется позади! — заметил я.

— Ага, если не свалимся где-нибудь, — ухмыльнулся Терентьев.

Если бы я был суеверным, то с уверенность сказал бы, что он сглазил. Буквально через несколько шагов моя нога поскользнулась на мокром мхе, и меня понесло куда-то вниз. Миг, и я летел уже кубарем. Единственное, что мне пока удавалось, так это сгруппировываться. Я пролетел со свистом мимо моего друга, а он ничего даже не успел предпринять. А потом до меня дошло, что больше твердой поверхности подо мной не было. Я летел куда-то вниз, в пропасть на острые пики камней.

И единственной мыслью, которая вертелась у меня в голове, было то, что вместе со мной на падает вниз и наше единственное оружие.

Глава 13

Мой полет прервался так же внезапно, как и начался. Я даже не почувствовал соприкосновения с поверхностью, но как-то совершенно неожиданно оказался на каком-то козырьке в скале.

Сверху, метрах в восьми донесся обеспокоенный голос Терентьева.

— Со мной все нормально! — крикнул я ему.

Он свесился над пропастью, высматривая меня. На его лице застыло неподдельное удивление.

Прежде чем я осознал то, что со мной произошло, лицо Сани начало стремительно приближаться. А меня немного вдавило в поверхность козырька. Каменная глыба, словно лифт, тянула меня наверх.

Секунда, и я стоял рядом с Терентьевым, который никак не мог поверить в мое чудесное спасение.

— Нет, Миша! Ты родился не в рубашке, а в бронежилете! — наконец произнес он.

— Каменюки не только о нас заботятся, но и в случае чего спасают… — сказал я.

— Ты просто капитан очевидность! Мог бы что-то поумнее выдать!

В ответ я лишь покачал головой и сел на камень, пытаясь унять дрожь в руках.

К вечеру мы, наконец, спустились. Каменные создания проводили нас целой выставкой скульптур. Несколько сотен трехметровых недвижимых созданий взирали на нас сверху. Среди них попадались как вполне человекоподобные существа или животные, у которых были и руки и ноги, так и вовсе что-то непонятное, похожее на кучу… Ну, вы поняли.

— Как думаешь, кто это? — спросил Терентьев.

— Наверное, известные пришельцам формы жизни.

— А зачем они нам это показывают?

— Вот дойдем до них и спросим, — задумчиво ответил я и добавил, чуть тише, — за все спросим…

Под ногами снова возникла старая трасса М-11, покрытая ультрамариновым мхом. Где-то лениво плелись лианы.

— Стой! А куда делись машины? — внезапно спросил Терентьев.

Я огляделся. Действительно, груд металла, которые когда-то перемещались по дорогам и городам, а последние годы просто ржавели на асфальте, больше нигде не было.

— Может ливнем смыло?

Следов от дождя нигде не было. И я продолжил.

— Похоже, новые формы жизни уже начали наводить свой порядок.

— Лучше бы обратно убрались, откуда прилетели, санитары чертовы!

— А вот помочь им в этом наша задача. Давай на ночь укладываться. Завтра долгая дорога.

Утром мы снова шли в сторону Петербурга. Но теперь вдоль дороги временами возникали какие-то каменные замки, исполинские фигуры и прочая каменная чушь. Правда, в основном красивая чушь. Но добило меня, когда впереди возник знакомый памятник вождю мирового пролетариата. Только размером он был не меньше знаменитого монумента из Волгограда. Дедушка Ленин, выставив вперед руку с зажатой в ней кепкой, гордо смотрел в светлое будущее.

— Похоже, мировой коммунизм все же одержал победу во вселенной! — растеряно пробормотал Терентьев, когда мы подошли к исполину поближе. — Знал бы, всегда бы за КПРФ голосовал.

Внезапно исполинская статуя повернула на нас свою каменную голову, подмигнула светящимся зеленым цветом глазом, помахала зажатой в каменной руке кепке, и вновь застыла в том же положении, что и раньше.

Меня чуть Кондратий не хватил, от увиденного. От неожиданности, я шлепнулся прямо на асфальт, усыпанный инопланетным мхом.

— Э-э-э-т-т-т-т-о что такое было? — мигом побледневший Саня начал заикаться.

Я не смог вообще ничего произнести. Но спустя минут пять, когда до нас дошло, что представление закончилось, все же произнес.

— Саня, пойдем скорее отсюда!

К концу дня, когда мы ушли достаточно далеко от страшного памятника, я предположил.

— Может они так шутят? Ну, или проанализировав, что в каждом городе стоит такой монумент, решили сделать нам приятный сюрприз?

— Ага, очень приятный. Чуть сердце не остановилось! — возмутился Терентьев.

— Сань, ну ты сам подумай! Если бы ты был на их месте? Разве не сделал бы чего-нибудь подобного?

— Ладно, может ты и прав! Но надеюсь, таких «сюрпризов» больше не будет.

Да, больше нас каменюки так не развлекали. Видимо как-то почувствовали, что с детьми демократии так шутить не стоит.

Спустя неделю пути, лианы изменили наше направление, в своей привычной манере. Нам пришлось сойти с трассы и двигаться теперь в северо-западном направлении.

— И куда нас теперь ведут? — спросил Саня.

Я достал атлас.

— Кажется, в сторону Новгорода.

— Ты был в тех краях?

— Нет, чем западнее, тем сильнее там была радиация. Я старался больше по восточной стороне проходить.

— Ну, посмотрим, что нас еще ждет.

Вообще, мне показалось, что за последние дни что-то неуловимо изменилось в настроении моего друга. Он стало каким-то более задумчивым и молчаливым. На все расспросы он лишь отмахивался.

Впрочем, я думаю, что понимал, чем его голова была забита. Ведь мне в голову лезли те же мысли. Если наша теория верна, то при встрече со следующими представителями внеземного разума, одного из нас не станет. Как говорили мудрые, один раз — случайность, два — совпадение, а три — закономерность. Рассчитывать, что все обойдется было, по крайней мере, глупо. Оставалось лишь решить кто из нас. Впрочем, я уже давно для себя определился. Еще тогда, в пещере, когда все понял. В конце концов, сколько уже можно бегать от костлявой? К тому же, тот, кто останется, все равно скорее всего погибнет вместе со всем этим местом. Неделя уже ничего не решит. Терентьев был сообразительнее меня. Опять же в технике разбирался.