Выживает сильнейший
Шрифт:
Не дожидаясь приглашения, Майло опустился на диван, и я последовал его примеру.
Ничего не выражающий взор смуглого золотоглазого мужчины был по-прежнему направлен на нас. Или мимо нас.
Внезапно я вспомнил, что действительно видел его раньше. И где.
Неподалеку от места убийства Латвинии Шейвер. Он сидел за рулем небольшой машины, что-то вроде серой «тойоты». Рядом еще метались телевизионщики. Тогда на нем была какая-то форменная одежда, комбинезон типа того, что носил Монтес, уборщик школы.
Из подсознания выплыл еще один образ.
Темнокожий
Комбинезон. Пластиковые мешки, набитые травой и опавшими листьями.
Лицо, скрытое под козырьком бейсбольной кепки.
Следовал за нами по пятам? Нет, в обоих случаях он появился там раньше.
Поджидал?
Был все время на шаг впереди, поскольку имел доступ к информации полиции?
Прослушивал телефоны.
Майло говорил о неожиданной перемене в поведении Кармели, его внезапной готовности сотрудничать.
Я кивнул мужчине, не рассчитывая на ответную реакцию, однако, против моего ожидания, он тоже наклонил голову. На красном от злости лице Майло был написан неподдельный интерес.
Кармели достал пачку сигарет, закурил. Темнокожему сигареты он не предложил. Видимо, знал, что тот не курит. Знал его привычки.
Мужчина сидел неподвижно, по-прежнему держа левую руку в кармане.
После нескольких глубоких затяжек Кармели сел прямее и откашлялся.
– Джентльмены, это Даниэл Шарави, суперинтендант израильской национальной полиции, Южное отделение.
– Южное отделение, – эхом отозвался Майло. – Что бы это могло значить?
– Иерусалим и прилегающие районы.
– Судя по всему, в них входит и Южная Калифорния.
Шарави откинулся на спинку кресла. Полы ветровки разлетелись в стороны. Грудь у него оказалась узкой и плоской. Кобуры под мышкой не было, а карман джинсов слишком мал, чтобы спрятать в нем какое-то иное оружие, кроме сжатого кулака.
– Несколько лет назад, – вновь заговорил Кармели, – суперинтендант Шарави возглавлял расследование серии сексуальных убийств в Иерусалиме, получивших название дела Мясника.
– Несколько лет назад, – вновь повторил за ним Майло. – Я об этом ничего не слышал.
– В Израиле серийные убийства – редчайший случай, мистер Стерджис. Дело Мясника стало вообще первым в нашей истории. Израиль – страна маленькая, и убийства получили широчайшую огласку. Мистер Шарави справился с возложенной на него задачей. Других подобных убийств у нас пока не было.
– Примите мои поздравления, – повернулся Майло к Шарави. – Вам, наверное, приятно сейчас отдохнуть от забот.
Шарави не шелохнулся.
– Суперинтендант знаком с Лос-Анджелесом, – продолжал Кармели, – поскольку обеспечивал безопасность наших спортсменов во время Олимпиады. Нам бы хотелось, чтобы вы вместе работали над раскрытием последних убийств.
– Убийств. – Майло не сводил взгляда с Шарави. – Не убийства, но убийств. Похоже, что вы в курсе всех дел.
Кармели закурил новую сигарету, потер ладонью поверхность стола.
– Нам известно о... развитии событий.
– Не сомневаюсь. Так где же вы установили жучки? Под панелью машины? В офисе? Сунули мне
под стельку? Или и там, и там?Молчание.
– Как, наверное, и в моем доме, – заметил я. – В тот вечер, когда сработала сигнализация. Прослушивая меня, Майло, они могли получить кучу информации. Однако в поле зрения суперинтенданта мы оказались гораздо раньше. – Я повернулся к Шарави. – Я видел вас дважды: у школы Вашингтона в тот день, когда было обнаружено тело Латвинии Шейвер, и в парке, куда мы с Майло приехали посмотреть на место убийства Айрит. Вы возились с газонокосилкой. Оба раза на вас был рабочий комбинезон.
Шарави с невозмутимым видом хранил молчание.
– Как интересно, – заметил Майло, едва сдерживая рвущуюся наружу ярость. Обстановка в кабинете накалилась до предела.
Кармели нервно курил, время от времени сосредоточенно поглядывая на кончик сигареты.
– Что ж, – вновь подал голос Майло, – очень лестно познакомиться с настоящим мастером своего дела. С истинным экспертом.
Шарави вытащил левую руку из кармана и положил ее на колено. Вся тыльная сторона ладони, покрытая глянцево-блестящей кожей, представляла собой чудовищный серо-коричневый шрам с буграми и впадинами, как если бы куски плоти и кости были вырваны какими-то щипцами. На месте большого пальца нелепо торчал изуродованный отросток, да и с остальными дело обстояло не лучше: от указательного сохранилась лишь одна фаланга, а о среднем, безымянном и мизинце напоминали только обтянутые тонкой коричневой кожицей бугорки.
– Я занялся этим делом чуть раньше вас, детектив Стерджис, – проговорил Шарави неожиданно молодым голосом с едва заметным акцентом. – Надеюсь, это не помешает нашей совместной работе.
– Ну что вы, – отозвался Майло. – Навалимся большой и дружной семьей. Я сразу почувствовал к вам доверие. – Скрестив ноги, он покачал головой. – И сколько же вы, мистер Джеймс Бонд, вздернули злодеев за вашу карьеру?
– На суперинтенданта Шарави распространяется полная дипломатическая неприкосновенность, – подчеркнул Кармели. – Его не испугают угрозы или уголовная ответственность.
– Понятно.
– Значит, согласие достигнуто?
– Согласие?
– В вопросе совместных действий и обмена информацией.
– Обмена! – Майло захохотал. – О Боже! Вы мне, я – вам? А если я скажу «нет»?
Кармели молчал.
Шарави внимательно изучал искалеченную руку.
– Позвольте мне высказать догадку, – пошел дальше Майло. – Телефонный звонок мэру – и меня снимают с дела, а вы получаете сговорчивого лакея, готового делиться информацией.
– Моя дочь убита. – Кармели глубоко затянулся. – Я рассчитывал, что ваш подход окажется более зрелым.
– Я легко избавлю вас от излишних хлопот. – Майло поднялся. – Найдите себе более зрелого парня, а я вернусь к обычным расследованиям с их обычными препонами и трудностями. Для вас потеря невелика – поскольку вы следовали за нами по пятам, вам известно, что особого прогресса мы не достигли. Всех благ. Шалом.
Он устремился к двери, и я направился за ним.
– Я предпочел бы, чтобы вы продолжили свою работу, мистер Стерджис, – послышался за спиной голос Кармели.