Выживший Матео

После того, как я приношу последнее блюдо, Матео подзывает меня.

Я закатываю глаза, но все равно наклоняюсь, чтобы попробовать его еду.

Он не останавливает меня, но даже не смотрит, как я это делаю. Он тянет коричневую папку через стол, толкая ее передо мной.

Я доедаю его еду, затем в замешательстве хмуро смотрю на папку. — Ты хочешь, чтобы я ее открыла?

Он кивает, берет столовое серебро и нарезает стейк.

Я открываю его и немного ошеломлена — и мне немного противно — видеть фотографию Артура Бродерика размером 8х10, явно сделанную без его ведома, когда он направляется в свой многоквартирный дом. Сейчас он постарел на добрых десять лет и выглядит довольно изможденным, но это определенно он.

— Да, это он, — подтверждаю я, захлопывая папку.

— Хорошо, — просто говорит Матео, отправляя в рот кусок стейка.

Я знаю, что мне, вероятно, следует вернуться к работе, но я просто продолжаю стоять там, уставившись на этого необычного человека. Я была более чем немного впечатлена угрозой прошлой ночью, но на самом деле я не ожидала, что он что- нибудь предпримет по этому поводу. Я не собираюсь возражать, если он захочет — одному Богу известно, со сколькими еще матерями- одиночками Артур встречался после моей, и поскольку моя мать не выдвигала обвинений, а я никогда не рассказывала, за ним может тянуться шлейф жертв.

Однако Матео Морелли, криминальный авторитет Чикаго, не совсем такой мститель, каким я его себе представляла.

Он бросает взгляд на меня, поскольку я все еще стою и смотрю на него. Я ничего не могу с собой поделать. Есть что- то бесспорно сексуальное в осознании того, что меня прикрывает спина самого безжалостного мужчины в Чикаго.

— Ты меня удивляешь, — говорю я ему.

Он пожимает одним плечом. — Детям вход воспрещен.

Я улыбаюсь, наклоняясь, чтобы нежно поцеловать его. Он роняет столовое серебро, его рука обнимает меня, но прежде чем он успевает усадить меня к себе на колени, я отстраняюсь. — Просто чтобы ты знал, я позволила бы тебе очаровать меня, даже если бы ты был совершенно разорен.

Я не даю ему возможности ответить, подмигиваю и направляюсь обратно на кухню.

–

Матео не будет дома всю ночь, когда я закончу работать. Однако я ожидаю, что в конечном итоге снова окажусь в его постели, поэтому принимаю душ и переодеваюсь в более удобную одежду, но все же наношу немного легкого макияжа. Несмотря на все то время, что мы провели вместе в постели, он еще не проснулся рядом со мной, так что он не видел меня без этого. Начнем с того, что я мало чем пользуюсь, но, учитывая, какие аккуратные и красивые вещи он любит, я думаю, что пока не буду туда заходить.

Я возвращаюсь в главный дом и нахожу Лили и Изабеллу в игровой комнате. Как и большинство комнат в особняке Морелли, игровая комната большая и абсолютно нелепая, но невероятная. Это длинная комната, и вся левая сторона смоделирована так, чтобы выглядеть как маленький город. Кирпичные витрины с окнами и дверями, а внутри — маленькие игровые площадки, соответствующие обстановке, рынок, книжный магазин, ресторан, пекарня, детский сад для игр в куклы и, по всей видимости, особняк Изабеллы.

— Мы в Париже, — сообщает мне Лили, подбегая показать сумки с вещами, которые они с Изабеллой только что "купили".

— Это… У меня нет слов, и я просто смотрю на маленький город, затем на Джу, которая понимающе улыбается.

— Почему у нас дома нет такого? — Спрашивает Лили.

Я качаю головой, стоя в 'Париже' и глядя в другой конец комнаты. Эта сторона тоже выглядит забавно, хотя и немного более обычно — небольшая крытая игровая площадка с качелями и горкой, площадка для игры в мяч, стол, полный художественных принадлежностей.

— Ты можешь остаться здесь навсегда, — говорит Изабелла Лили, принося ей пару фиолетовых солнцезащитных очков.

Лили надевает их без вопросов и сообщает мне: — Мы девушки из модной одежды.

— Ты хочешь, чтобы мы устроили для тебя показ мод? — Взволнованно спрашивает Изабелла. Затем, не дожидаясь ответа, она и Лили исчезают в ее "таунхаусе", где, по- видимому, есть гардероб для переодевания.

Подходя ближе к няне, я спрашиваю: — Что это за место?

— Бет любила Париж, — объясняет она.

— Это сделала Бет?

Джу качает головой. — Матео сделал это для нее после рождения Изабеллы.

— Вау, — бормочу я, снова оглядывая все это. — Это… честно говоря, это самая безумная, самая милая вещь на свете. Мой муж даже не стал бы красить спальню Лили. В конце концов, я сделала это сама.

— Матео не понравился бы твой муж.

Я посмеиваюсь над этим. — Нет, не понравился бы.

Пока девочки готовятся, Джу расстилает красный коврик и достает два стула из кладовки. Я немного смущена, но потом выходят девушки на пластиковых каблуках и в красивых платьях, и я вспоминаю, что они устраивают показ мод.

Я сажусь рядом с Джу и изображаю публику, но, когда достаю телефон, чтобы сделать снимки, понимаю, что у меня его нет.

Наклоняясь ближе к Джу, когда девушки направляются к другому концу красной ковровой дорожки на парижской улице, я спрашиваю: — Не могли бы вы, пожалуйста, сфотографировать для меня? У меня больше нет моего мобильного телефона, и мне нужны доказательства того, что это произошло на самом деле.

Джу ухмыляется, но кивает головой, достает свой мобильный телефон и делает снимки, пока девушки выставляют напоказ свои вещи.

–

Я лежу в объятиях Матео, слегка обводя спиралями его грудь. Его тело расслаблено, глаза закрыты, но он бодрствует. Настороже, несмотря на все признаки обратного.

— Я люблю твое тело, — говорю я ему, проводя пальцем вниз по его груди к животу.

Прижимая меня чуть ближе, он улыбается, все еще не открывая глаз. — Я тоже неравнодушен к твоему.

— Ты действительно красивый мужчина, — сообщаю я ему.

— Мужчины не бывают красивыми.

Я закатываю глаза. — Многие из них — нет. Ты — да.

— Почему ты подлизываешься ко мне? — он дразнит, хотя я не могу быть уверена, что он дразнится.

— Это не так, — невинно отвечаю я. — Разве мне не разрешается выражать признательность без скрытых мотивов?

Он бросает на меня игриво- подозрительный взгляд и снова закрывает глаза.

— Видишь ли, я хотела попросить тебя кое о чем, не имеющем отношения к делу, но сейчас не могу, потому что ты подумаешь, что был прав.

— Ха, — говорит он, притягивая меня к себе. — Я так и знал.