Выживший. Чистилище

В Архангельске я появился аккурат к Первомаю, 30 апреля, уже издалека виделись развешанные по городу красные транспаранты. Предварительно на окраине Архангельска в лесочке под валежником заныкал винтовку, и в город входил как рядовой обыватель, хоть и одетый еще по-зимнему. Впрочем, северный город я своим видом не удивил, тут хватало таких аборигенов. Но все же первым делом нашел парикмахерскую, забредя на проспект Сталинских ударников, где за рупь двадцать избавился от отросших лохм и бороды. После этого зашел в магазин одежды, и спустя полчаса покинул его, будучи одет в более-менее приличный костюм и кепку. Обувной находился по соседству, так что и на смену валенкам, которые с костюмом, само собой, совершенно не смотрелись, пришли ботинки из натуральной кожи. По местной грязи ходить в них было не в пример комфортнее, нежели в валяной обуви. Прежнюю одежду выбрасывать было жалко, спрятал перемотанный бечевкой куль в пустующем лодочном сарае, на который набрел в паре километров от порта.

В итоге у меня оставалось тридцать шесть рублей с копейками, и еще полтора рубля я потратил на обед в какой-то забегаловке, поскольку последнюю банку тушенки доел позавчера, а сухарей и вяленого мяса оставалось на пару дней. Гороховый суп и картофельное пюре с котлетой оказались вполне приличными. Только после этого я наконец отправился в порт.

Архангельский порт, до которого я добрался ближе к вечеру, мало чем отличался от одесского. Те же суета, гудки, галдеж чаек... Лед, как я выяснил в разговоре с местным докером, в устье Северной Двины, где располагался порт, сошел пару недель назад, а спустя седмицу и в Двинской губе, до которой от порта было плыть еще с полсотни километров. Тут же открылась навигация, и уже завтра обещалось прибытие первого иностранного сухогруза за архангельским лесом.

– Откуда?
– как бы между прочим спросил я.

– Вроде из Англии, - ответил докер, докуривая до основания папиросину.

Переночевал я в том же заброшенном рыболовецком сарае, и на следующее утро, наскоро перекусив в какой-то забегаловке, снова бродил в окрестностях порта. Британский сухогруз 'St Helen' причалил в 11 утра, спустя полтора часа началась погрузка древесины. Своих лесов, что ли не хватает? Или они просто берегут свое зеленое богатство, а у нас его столько, что готовы делиться с другими? Естественно, за валюту. Ну ладно, это не моего ума дело, нужно думать, как пробраться на корабль. Охрана тут была не хуже, чем в Одессе, таможня и прочие вооруженные люди, поэтому внаглую проникнуть на судно не представлялось возможным. Приходилось только смотреть с безопасного расстояния, не привлекая к себе лишнего внимания. Вечером сухогруз отчалил, оставив меня в легкой задумчивости. Нужно было что-то придумать, иначе я так и буду ходить, как кот вокруг миски со сметаной, не имея возможности пробраться на иностранное судно.

Ломал голову и так и этак, но все варианты тут же отметались как слишком фантастические. Например, идея смастерить параплан и среди ночи, сиганув с портового крана, находящегося в неохраняемой зоне, перелететь на корабль. В принципе, я знал устройство параплана, но представив, какой это геморрой - искать приближенную к оригиналу из будущего ткань, на которую нужны, между прочим, хрен знает какие деньги, шить ее, стропы нужны, опять же, подвесная система... Да и не настолько темно в порту, чтобы какие-нибудь зеваки из ночной смены не заметили скользящую по небу тень. Опять же, со склона с парапланом я неоднократно разгонялся, а вот чтобы прыгать с высоты, без разгона... Этак можно и спикировать носом вниз, а мне еще хотелось пожить.

На второй день в порт прибыли уже несколько иностранных судов: два под британским флагом, одно под немецким (черно-бело-красный и свастика отдельно в белом круге на красном фоне), и еще одно судно под звездно-полосатым. Причем америкосы встали на рейде, в полукилометре от берега. Знакомый докер, который уже начал на меня подозрительно коситься, поведал, что завтра утром с сухогруза 'Liberty' начнется выгрузка пшеницы, а затем на судно загрузят пушнину (тут я невольно вспомнил Кузьмича) и все ту же древесину.

Эту информацию я принял к сведению, и ближе к вечеру у меня зародилась мыслишка. Остаток дня я посвятил поискам бесхозной весельной лодки, или хотя бы такой, которую можно без проблем угнать. Такое транспортное средство обнаружилось неподалеку от сарая, где я ночевал. Лодка была вытащена на берег, перевернута и посажена на цепь, весла, само собой, рачительные хозяева уволокли с собой. Хотя у меня было такое чувство, что лодка тут кукует с прошлого года, больно уж неухоженной она смотрелась. Еще не факт, что не даст течь, потому что, как подсказала мне услужливая память, по весне лодки рыбаки должны то ли смолить, то ли конопатить, в общем, что-то такое делать, а тут конь, что называется, не валялся.

Ладно, кто не рискует - тот не пьет боярышник, как говаривал мой сосед Васильич. Несколько ударов булыжником - и замок сбит, после чего я перевернул лодку и оттащил ее к воде. Так, теперь метнуться в сарай, забрать револьвер, с которым мне не хотелось расставаться, и подобрать обломок доски, который можно было использовать вместо весла. Грести доской оказалось невероятно трудно, но мне повезло с погодой, поскольку в устье реки стоял штиль, а течение оказалось умеренным. Оно неторопясь несло меня как раз в сторону рейда, где угадывался силуэт американского сухогруза с огнями на корме и носу. Мне только оставалось слегка подправлять курс самодельным веслом, с помощью которого я придавал лодке еще и небольшое ускорение.

Серьезной течи не обнаружилось, что меня весьма обрадовало, а то, что минут через пятнадцать плавания на дне лодки воды оказалось по щиколотку, в расчет можно было не принимать. Потому что еще спустя пятнадцать минут я подгреб к борту сухогруза 'Liberty'. Лодка чуть слышно ударилась боком о металлическую обшивку судна, и мои руки нашарили толстую, туго натянутую якорную цепь.

Я бросил взгляд наверх. Якорный люк располагался метрах в пяти над ватерлинией, и метрах в трех от края борта. В люк я бы хрен протиснулся, даже если бы там не было цепи. А вот словно специально провисающий с ограждения борта плетеный канат, до которого от якорного люка было можно дотянуться рукой, меня вполне может выручить.

Лазание по канату у меня неплохо получалось еще в школе, но карабкаться по якорной цепи до сих пор не приходилось. Повиснув на ней, я с легкой грустью посмотрел на отплывающую в неизвестном направлении лодку и, поняв, что пути назад уже нет, начал подъем. Не так уж и сложно, думал я, через полминуты оказавшись у якорного люка. Как бы еще извернуться, чтобы вставить в него ногу для упора, иначе до троса я просто не допрыгну. Никогда не считал себя гимнастом, но в этот раз, видно, нужда заставила проявить неожиданные для самого себя способности. Ногу я кое-как поставил, причем не на нижний край люка, а на цепь, свешивавшуюся из него. Хоть какой-то упор. А вот уцепиться за что? Единственный вариант - оттолкнуться и в прыжке успеть ухватиться рукой за тот самый трос. О том, что меня ждет в случае неудачи, даже не хотелось думать - ледяная вода не оставляла шансов на спасение.

Мысленно перекрестившись, я собрался с духом и оттолкнулся правой ногой от цепи, молясь, чтобы не поскользнуться. Видно, Господь меня услышал. Толчок удался на славу, я буквально взлетел метра на полтора и двумя руками ухватился за спасительный трос. Тут снова повезло, веревка выдержала, и я резво подтянулся, заглядывая через край борта. В свете носового фонаря вроде бы никого не видно. Уцепившись рукой за леер, втянул себя на палубу и быстро, пригибаясь, рванул в темноту.

Так, теперь можно перевести дух и поразмыслить над дальнейшими действиями. Экипаж вряд ли на шлюпках отправился на берег, развлекаться в прибрежных кабаках, которых тут нет и в помине. Значит, дрыхнут по кубрикам, за исключением вахтенного матроса или тех, у кого бессонница. Постараемся найти трюм и там затихариться, создавая при этом как можно меньше шума.

Знать бы еще, где находится ведущая в него дверь. Или люк, вероятно, наверное, будет правильнее, раз уж я оказался на судне. Ладно, не в названии дело, как говорится, хоть кошкой собаку назови, а она один хрен лаять будет.

Изображая из себя крадущегося в тени ниндзя, я обшарил всю палубу и наконец нашел что-то похожее на вход в трюм. Навесных замков не видно, равно как и замочных скважин, что, впрочем, на плавучем транспорте смотрелось бы по меньшей мере странно. Зато имелись два рычага, которые повернулись с небольшим скрежетом, и я на пару минут испуганно замер. Нет, вроде никого. Еще бы понять, дверь распашного типа или клинкетного - последний термин застрял в моей памяти после прочитанного в детстве рассказа на морскую тематику. Он означал дверь на судне, открывающуюся путем сдвигания вверх или вбок. Но эта дверь оказалась без сюрпризов, просто распахнулась с противным скрежетом, от которого я снова замер испуганной мышью. Выждав с минуту, шагнул в темноту, медленно прикрыв дверь достаточно плотно благодаря комингсу с резиновой прокладкой, и оказался в кромешной тьме. Тут-то и пригодились загодя припасенные спички.