Вызов гордости

Кевин, бессовестно подслушивавший, подошел к Джареду и воскликнул:

– Не хочу тревожить тебя, дружище, но Бо говорит какие-то иностранные слова – это он-то, который свой собственный язык толком не освоил! Как ты думаешь, он делает непристойные предложения?

– Очень сомневаюсь, Кевин. А что за иностранные слова ты слышал? Французские?

– Честное слово, не знаю. Что-то вроде «крохитум комозум» и «сам пиктуратум» и другая такая же чушь. Как по-твоему, он не предлагает ей посмотреть свои гравюры?

Джаред был по-настоящему озадачен. Он подозвал свою жену и попросил Кевина все повторить, что тот и сделал, но еще менее точно, чем при первой попытке. Когда Кевин замолчал, на лице Аманды появилась едва заметная улыбка. Она в притворном изумлении вскинула брови.

– Право же, джентльмены, разве я не говорила нам, что Бо гораздо серьезнее и умнее, чем вам кажется? Насколько я понимаю, это на латыни и означает «твои зеленые глаза сияют, как звезды». А вы утверждали, что у них ничего не получится! – Аманда прищелкнула пальцами перед лицом Джареда, язвительно добавила: – Вот так-то, муж мой, – и, скрывая усмешку, поспешно отвернулась, восхищенно заметив леди Клоуз, что у нее очень красивый веер.

Джаред краем глаза заметил, что Бо вместе с юной Анной выходят через французское окно в сад. Он ткнул Кевина в бок, привлекая его внимание к находчивости их робкого друга:

– Никогда не думал, что Бо сумеет утереть тебе нос, Кевин. Должно быть, в этой девчонке есть что-то, что ты проглядел, когда вас представляли друг другу. Кевин наморщил лоб – до него дошло, что его слава неотразимого сердцееда оказалась под угрозой. Он быстро осмотрел комнату, выбрал наименее лошадиное из всех дамских лиц и направился к леди Элизабет, дочери лорда Клоуза, чтобы восстановить репутацию. Леди Элизабет в следующем сезоне собиралась, дебютировать, поэтому была очень рада попрактиковать свои чары на красивом молодом денди.

Таким образом, Джаред оказался предоставленным самому себе – лорд Клоуз – и сквайр Босли с остальными мужчинами завязали оживленную дискуссию о том, когда нужно вносить навоз на поля (тема, совершенно неинтересная Джареду), а леди сбились в кружок, выбирая подходящий день для soiree [10] Аманды и составляя список гостей.

К концу вечера Бо пообещал на следующий день нанести визит мисс Анне, чтобы посмотреть ее оранжерею, а Кевину пришлось провожать леди Элизабет. Именно на это и рассчитывала Аманда, и, когда Джаред понял, что теперь может остаться наедине с женой, он тоже одобрил ее затею. Так он и сказал жене, когда они поднимались в спальню.

10

Soiree – званый вечер (фр.)

– Я так рада это слышать, дорогой! Я очень боялась, что ты будешь смертельно скучать в Сторм Хейвене. Как по-твоему, тебе будет очень не хватать твоего светского круга, если мы поживем в деревне, пока не родится наш ребенок?

Джаред взмахом руки отпустил ожидавшую их Салли и ответил:

– Если бы я мог, то заперся бы от целого мира хотя бы на год, потому что – я и раньше это говорил – ты интересуешь меня в самых разных смыслах, но скуки тут точно нет.

Аманда шаловливо улыбнулась:

– В самом деле, милорд? А в каких же смыслах я тебя интересую?

– Ты чертовски хорошо это знаешь, лисичка. И хватит копаться с ожерельем. Иди ко мне. Ты слишком много болтаешь, а между тем твое место – в постели.

Аманда оставила в покое сложную застежку и надула губки.

– Это ты отослал Салли, а не я. Кроме того, – она озорно вздернула подбородок, – мне кажется, что я еще не очень устала и не хочу спать. Пожалуй, спущусь в библиотеку и возьму что-нибудь почитать.

– Аманда, я не отличаюсь терпением! Ты весь вечер строила мне глазки через комнату и чуть не свела с ума. Иди сюда, жена!

– Строила глазки! Строила глазки! О, как прелестно! Так вот, я отказываюсь покорно подбегать к тебе по мановению пальца. Я три долгих месяца чахла тут и одиночестве, пока ты не соизволил вспомнить обо мне. А теперь я желаю, чтобы за мной ухаживали, а не приказывали мне, милорд! Небо свидетель, до сих пор мне выпадало слишком мало внимания.

Джаред взглянул на капризные губки Аманды, на его лице медленно появилась улыбка, и он отвесил жене изысканный поклон.

– Ах, дорогая моя леди Сторм, простите мне неучтивую поспешность. Позвольте сперва сказать, что сегодня вечером вы выглядели просто чарующе. Завтра я напишу сонет о ваших блестящих, черных, как смоль, кудрях и о ваших глазах, этих восхитительных золотых драгоценных камнях – а также о прелестных весенних цветах, распустившихся на ваших персиковых щечках…

Персиковые щечки зарделись, и Аманда огрызнулась:

– Не насмехайся надо мной, Джаред. Я знаю, что сегодня вечером я с тобой флиртовала в надежде на легкомысленное ухаживание, но это что-то чересчур грубая лесть. Ты вообще можешь вести себя серьезно?

Он погрозил жене пальцем:

– Прошу вас, не прерывайте меня, мадам, я еще не закончил. Дайте-ка вспомнить, о чем я говорил? Ах да. Я описал ваши волосы, глаза и цвет лица; теперь нужно найти слова для дерзкого носика и соблазнительного ротика. Ах, я не в силах думать. Лучше посвятить мой сонет самой завораживающей вашей черте – колдовским грудям. Я любовался ими весь вечер, а будь у вашего наряда вырез чуть поглубже, мадам, думаю, я увидел бы, как они выглядыват наружу… – Он уклонился от летевшей в его сторону фарфоровой вазочки, полной шпилек. – О, несносная ты киска, ты пожалеешь об этом!

– Мне жаль! Жаль, что я промахнулась! Стой смирно, дай мне как следует прицелиться.

Джаред, улыбнувшись, начал наступать на Аманду со словами:

– Положи флакон, Аманда. Если ты разобьешь духи, мы не сможем спать в этой комнате не меньше месяца – из-за запаха.

Аманда посмотрела на флакон у себя в руке, поставила его на место, быстро схватила щетку для волос и швырнула ее в голову Джареду, опоздав совсем чуть-чуть – он опять уклонился.

– Ну все! Придется тебя наказать. Помнишь, я сказал в той гостинице, что буду мстить? Или ты хочешь, чтобы я тебя опять отшлепал?

Аманда вспомнила те увесистые шлепки, глаза ее широко распахнулись, она подхватила юбки и приготовилась убежать:

– Сначала поймай меня!

Прежде чем Джаред успел двинуться с места, Аманда уже заскочила за огромную кровать и схватилась за столбик, приготовившись метнуться вправо или влево. Джаред кинулся к ней, она метнулась в другую сторону и оказалась между кроватью и стенкой.

– Ага! Попалась? Вот так-то! – фыркнул Джаред.

Аманда запрыгнула на кровать и поползла в дальний ее конец, растеряв по дороге все шпильки. Волосы каскадом упали на спину. Юная леди стояла на кровати, пристально следя, что он сделает дальше. Джаред хладнокровно начал обходить комнату, словно Аманды в ней не было, и гасить свечи. В конце концов, остался гореть только небольшой огонь в камине – в старом доме было прохладно даже в летнюю жару.

Аманда почти ничего не видела, зато Джаред держал курс на ее бриллианты, сверкавшие в отсветах пламени. Он тихонько сделал круг и напал на Аманду сзади.

Она запищала – Джаред подхватил ее на руки, словно она ничего не весила, и бесцеремонно положил на коврик у камина.

– Джаред, – взмолилась она, – будь со мной нежен, я теперь мать.

Он опустился перед ней на колени и свел брови, словно раздумывая над ее словами.

– Очень хорошо – мать – ты, как и все преступники, просишь о пощаде. Но предупреждаю – через шесть месяцев я потребую расплаты!