Вызвать дьявола

Не обращая внимания на смех Роджера, он дружелюбно заметил:

– Вы здесь совершенно один.

Он повернулся к Питеру:

– А теперь мы пойдем.

Рот Питера задрожал. Он повернулся к брату, словно хотел напоследок его обнять, но позволил рукам беспомощно повиснуть.

Роджер улыбнулся ему и весело сказал:

– Не будь ослом. А теперь я скажу тост.

Схватив бокал, он поднял его:

– За тень старого Тома Кверрина! Дьявол его забери!

Питер резко втянул воздух.

Лоуренс спокойно сказал.

– Удачи вам.

Он подумал, чего же больше в этом мужчине: страха или бравады?

Роджер осушил бокал и вновь рассмеялся, хотя несколько натянуто.

– Тот ключ все еще у вас?– спросил Олджи Лоуренс.

– Естественно. – Роджер достал из кармана цепочку и показал им яркий новый металлический ключ. Лоуренс кивнул.

–Хорошо. – Он подал знак Питеру, который тихо вышел через дверной проем.

Лоуренс подошел к каминной полке и взял подсвечник. Его глаза на мгновение остановились на кинжале, висящем выше. Затем он последовал за Питером.

Роджер закрыл за ними дверь, и они услышали слабый скрежет ключа, поворачиваемого в замке.

Скрывая собственное беспокойство, молодой белокурый человек успокаивающе улыбнулся своему компаньону.

– Идем, Питер,– весело сказал он, и двинулся по проходу.

Они ненадолго остановились перед занавешенным окном.

Вручив подсвечник стремя свечами Кверрину, Лоуренс отвел в сторону шторы и исследовал защелку. Она находилась в правильном положении, и окно было надежно заперто.

Олджи позволил шторам упасть на место, и двое мужчин продолжили свой путь вдоль пустынного коридора.

С явным облегчением они вернулись в ярко освещенный холл.

Лоуренс пробормотал:

– Ничто не мешает нам ждать с удобствами.

Им предоставили мягкие кресла, и Олджи пододвинул одно поближе к началу прохода. Питер, однако, казался более занят своей обязанностью стражника. Он оставил открытой одну из двойных дверей и отодвинул в сторону тяжелые шторы. Затем, пододвинув другой стул к темному прямоугольнику входа, он уселся.

Лоуренс усмехнулся:

– Вы не много увидите оттуда. Тут темно, как в преисподней.

– По крайней мере, я смогу услышать если что-нибудь пойдет не так,– с дрожью ответил Питер.

– Ничего не будет, я вам обещаю.

И они принялись спокойно ждать.

Без двадцати двенадцать дождь прекратился к большому удовольствию сержанта Хардинджа. Как сказал он позже Лоуренсу: «Было совсем невесело ждать на таком ливне. Кроме того, когда луна вышла из-за облаков, мне намного лучше стал виден дом».

В доме Олджи Лоуренс поглядел на наручные часы, расправил затекшие ноги и подавил зевок.

Позади него лежал короткий проход, ведущий из главного холла к боковой двери, которая, как и любой вход в дом, была надежно заперта изнутри. Справа от него шла широкая лестница, слева вплотную был вход в коридор: он мог протянуть руку и коснуться полуотдернутых штор.

А напротив него сидел Питер Кверрин, бледный и напряженный.

Лоуренс внимательно следил за ним. Он надеялся, что в решительный момент у того не начнется внезапного приступа истерии... Он вздохнул с облегчением, когда Питер нервно заговорил.

Болтовня, пусть и нервная, была полезным предохранительным клапаном – он сочувственно слушал, вставляя тут и там какое-нибудь слово.

По мере того, как стрелки часов ползли к полуночи, Питер говорил все громче и громче... а затем внезапно остановился.

С несчастным видом он пожаловался:

– Бесполезно, Лоуренс. Я... я больше не могу этого выдержать.

Олджи пробормотал что-то успокаивающее и быстро глянул на наручные часы. Было без четырех минут двенадцать.

Он спокойно констатировал:

– Скоро все это закончится.

Питер возразил с отчаянным спокойствием:

– Почти полночь. Мы не можем оставаться здесь... Я должен быть ближе к Роджеру.

Олджи задумался. Что ж, по крайней мере, вреда не будет... Внезапно приняв решением, он сказал:

– Хорошо, зажигайте свечи.

Кверрин схватил подсвечник с тремя свечами и коснулся пламенем фитилей. Бросив обгоревшую спичку, он с надеждой посмотрел на Лоуренса.

– Идите первым,– сказал Олджи.

Он последовал за Питером во мрак прохода и несколько секунд моргал. Затем его глаза привыкли к темноте, и они осторожно двинулись дальше.

Крошечный огонь чуть отгонял темноту, но никак не мог рассеять подавленность, вызываемую старым домом. Лоуренс уставился на холодные, обшитые панелями стены и почувствовал дрожь.

Он поглядел вокруг и вверх. Коридор был пуст.

– Идем,– пробормотал он.

Когда они дошли до закрытого шторами окна, он замедлил шаг и остановился.

– Можем лишний раз убедиться,– спокойно сказал он.

Питер, который был ближе к раме, быстро кивнул и, отдав подсвечник Олджи, повернулся к нему спиной и взялся руками за шторы. Сделав шаг в сторону, он отвел шторы для Лоуренса, и светловолосый молодой человек мог видеть, что защелка все еще была в запертом положении, а окно надежно закрыто.

Олджи заметил, что луна свободна от облаков, а затем отвлекся более близким видением – своего собственного отражения, гротескно смотрящего из стекла. Он поспешно отвернулся.

Питер позволил шторам вновь сомкнуться и последовал за Лоуренсом вдоль коридора.

Когда компаньон догнал его, Олджи повернул голову.

– В чем дело?– спросил он.

– Двенадцать часов,– сказал Кверрин, и губы его дрожали.

Лоуренс глубокомысленно смотрел на него. Возможно, его вопрос был бестактным, но он просто хотел нарушить тишину.

Они находились очень близко к комнате, и не было больше ни звука. Еще несколько секунд...

И тогда они услышали крик.

Он был высоким, нечленораздельным и задавленным.

Было что-то совершенно дикое в этом злом полузадушенном звуке. Он шел из темноты как призрак.

Его эхо все еще звучало в их ушах.

И тогда Питер закричал высоким резким голосом:

– Роджер...

Он побежал вперед, дико бросился на тяжелые двери и отскочил назад, держась за плечо.

Лоуренс протиснулся к дверям и сильно дернул ручку. Замок выдержал.