Взгляд на миллион
Шрифт:
Жак сидел за столом и непонимающе смотрел в пустоту. Сьюзен периодически вставала, отходила к окну, потом возвращалась к отцу и пыталась о чём-то с ним говорить, но он только кивал головой и что-то бубнил себе под нос.
За сравнительно короткое время некогда статный и уверенный в себе мужчина превратился в раздавленного и потерянного старика.
Сьюзен понимала, что только от неё сейчас зависит, как скоро отец придёт в себя и поймёт, что надо собрать всю свою волю в кулак и продолжать жить дальше. Она надеялась, что, когда они вернутся на виноградник, отец со свойственной ему принципиальностью снова возьмётся за дело, и они смогут пережить это нелёгкое время.
Вскоре послышался
Все вещи были собраны, и можно было спускаться к машине.
– Отец, надо идти, – сказала Сьюзен и осторожно тронула его за плечо.
Мартин помог Жаку встать, и они, пройдя по длинному, тёмному коридору в сторону лестничного пролёта, который всё ещё был завален всяким ремонтным хламом и мусором, стали медленно спускаться вниз. Сьюзен в последний раз оглядела комнату, затем сняла со стены календарь, на обратной стороне которого Мартин написал её портрет, и снова глубоко вздохнула. Всеми силами пытаясь остановить подступающий к горлу ком и не разреветься по-настоящему, она вышла вслед за Мартином и Жаком, и, заперев дверь, спустилась по лестнице в магазин. Нэнси взяла у неё ключи и отдала последние причитающиеся ей деньги.
– Сью, смотри, какой красивый пейзаж нам подарил твой знакомый, – сказала Диана и виновато опустила голову.
Сьюзен прикоснулась к картине и попыталась улыбнуться, вспоминая утренний разговор с Мартином… Сейчас ей казалось, что здесь она оставляет нечто большее, чем просто хорошую и интересную работу. Она любила этот магазин, свою комнату и вид из окна и не верила в то, что мамы больше нет. Как будто жизнь самой Сьюзен оборвалась в один момент. Всё перестало иметь смысл, словно кто-то вдруг выключил свет, и ты навсегда остался один в кромешной темноте… Сьюзен с грустью взглянула на длинные стеллажи, на которых были выставлены только что распакованные книжные новинки, и в последний раз обнялась с Дианой и Нэнси.
Глава 19
Мартин помог Жаку сесть в машину и, подойдя к магазину, остановился, ожидая Сьюзен. Он вспомнил день, когда они вместе приехали в Париж, как зашли в магазин, и она показала свою любимую книгу… «Как же много всего произошло за такое короткое время…»
– Мартин, дружище, поторопи Сьюзен. Здесь нельзя долго стоять, – обеспокоенно крикнул Сэм.
Юноша хотел было открыть дверь, но в эту минуту Сьюзен сама вышла ему навстречу, успев напоследок сказать тёплые слова прощания Диане и Нэнси.
– Сьюзен, надо ехать, – тихо проговорил Мартин.
Он взял из её рук сумку, и они пошли к машине.
– Жалко прощаться с этим местом, – как будто не до конца осознавая всю глубину случившегося или пытаясь таким образом переключить свои мысли и в очередной раз не заплакать, сказала Сьюзен.
Она посмотрела на свои окна, на открытую летнюю террасу её любимого уютного кафе Soleil на набережной канала Сен-Мартен и на старого моряка, сидевшего к ним спиной на ступеньках спуска на пристани…
– Может быть, мы сюда ещё вернёмся… когда-нибудь – постарался утешить её Мартин.
Фургон Сэма сегодня был без прицепа, поэтому ехал быстро, подскакивая на каждой кочке. Жак, по всей видимости, хлебнул из фляги, которую предусмотрительный Сэм доверху наполнил виски после того, как сегодня утром заехал к ним на виноградник…
…Жак и Колетт встретили Сэма возле дома и, несмотря на то что на улице стояла невыносимая жара и нещадно палило солнце, долго говорили том, что было бы неплохо всем вместе съездить в Париж, сделать покупки и устроить сюрприз Сьюзен, приехав неожиданно к ней в магазин. Через час Колетт почувствовала себя нехорошо и, сославшись на сильную головную боль, поднялась к себе в комнату. Находясь в гостиной с Сэмом, Жак несколько раз попытался
позвать Колетт и, не дождавшись ответа и словно что-то предчувствуя, сам направился к ней. С Колетт случился сердечный приступ, и Жак с Сэмом не успели доставить её в больницу. Она умерла у Жака на руках. Перед самым концом Колетт чуть слышно произнесла: «Я очень люблю тебя и Сьюзен. Мне так много хотелось бы вам сказать. Пожалуйста, берегите друг друга и будьте счастливы. Обещай мне!»После этого она долго, без слов, смотрела на Жака, словно хотела сохранить его образ в своём сознании…
…Сэм время от времени бросал робкие, виноватые взгляды в зеркало заднего вида и тяжело вздыхал, наблюдая то, в каком подавленном состоянии находится Сьюзен. Жак продолжал что-то бессвязно бормотать, сидя в машине рядом с Сэмом, потом закрыл глаза, стал медленно оседать и, в конце концов, уснул. Мартин обнял Сьюзен и взял её за руку.
– Если бы я мог всё изменить, – сказал он.
– Ты уже сделал для меня очень много, – ответила Сьюзен. – Спасибо тебе за всё.
Она коснулась рукой его лица и нежно поцеловала. У Мартина защемило сердце от осознания того, какую боль сейчас испытывает Сьюзен. Он вспомнил, как сам когда-то, после смерти отца, чуть не потерял мать. Софи сильно переживала смерть Грегора и, если бы не присутствие и помощь сына, вряд ли справилась с таким несчастьем. Всю дорогу, пока они ехали на виноградник, Мартин держал Сьюзен за руку и пытался сохранять спокойствие. Он понимал, что самое трудное ещё впереди. Уже подъезжая к видневшейся вдалеке виноградной долине, Сэм почему-то остановил фургон и вышел.
– В чем дело? – поинтересовался Мартин.
На дороге лежала собака. Видимо, кто-то сбил бедного пса и не позаботился о том, чтобы убрать труп несчастного животного с дороги. Мартин не стал пугать Сьюзен и, сказав, что у них просто барахлит мотор, вышел из машины. Мужчины оттащили останки пса на обочину, присыпали землёй и закурили.
– Тяжело им придётся, – проговорил Сэм, с грустью поглядывая на кабину фургона, в которой продолжал дремать обессиленный Жак, – он любит приложиться к бутылке. Твой отец был покрепче на этот счёт. Жак и Колетт сильно ругались из-за его постоянного желания выпить рюмочку-другую. Думаю, это тоже повлияло на то, что случилось. – Он стряхнул пепел и спросил: – А ты как? У вас со Сьюзен серьёзно? Она чудесная девушка, и отец её очень любит.
– Надеюсь, что серьёзно, – ответил Мартин и тихо добавил: – Ведь я тоже её люблю.
В этот момент из фургона вышла Сьюзен и, непонимающе взглянув на обоих, взволнованно спросила:
– Что-то случилось?
– Всё в порядке, – ответил Сэм. – Можно ехать.
Через пятнадцать минут они уже были возле дома родителей Сьюзен. Мартин помог выйти Жаку и проводил его до веранды. Тот абсолютно не стоял на ногах, и пришлось приложить немало усилий, чтобы увести его в комнату. Сэм занёс вещи, и они вместе с Мартином уложили Жака на кровать. Сьюзен молча сидела в кресле в гостиной и в задумчивости смотрела в пустоту.
– Мартин, я уезжаю. Ты присмотри за Жаком. А завтра я приеду, и мы подумаем, что делать дальше, – сказал Сэм, усаживаясь в машину.
Вслед за Мартином к фургону подошёл высокий мужчина в потёртой кожаной куртке со щетиной трёхдневной давности. Это был Луи, помощник Жака – на голову выше Мартина, с голосом, похожим на звук утреннего горна.
Неудивительно, что Жак взял в помощники именно его, хотя выбирать особо не пришлось, так как это был его племянник, который, прослужив в соседствующей с ним воинской части около десяти лет и женившись, не совсем удачно приземлился после прыжка с парашютом. Он сломал себе ногу и серьёзно повредил коленную чашечку, из-за чего был навсегда лишён возможности снова подняться в небо, и пребывал в полном отчаянии. Сердобольный Жак предложил Луи пожить у него и по мере возможности помогать на винограднике, но Софи уговорила Жака временно разместить у себя горемычного племянника и его любимую супругу, пока тот окончательно не встанет на ноги.