Взгляд с обочины 2. Хисиломэ

Можно было не сомневаться, что Арельдэ так же легко и без задней мысли пересказала ему настроения и плачевное состояние младших домов, но с этим Турукано смирился: о настроениях и плачевном состоянии любезные родичи наверняка могли догадаться и так, а рассказ сестры разом объяснил и незаметность Амбаруссар, и пустые шатры, и следы на льду через озеро.

И карта. Малую часть Турукано узнал: узкая полоса между побережьем и горами, по которой они шли от льдов к югу, глубоко врезавшийся в сушу залив, где нашли обгорелые остовы кораблей, невысокий перевал, которым они перешли на эти каменистые равнины навстречу чужому разъезду. Озеро, раскинувшееся между трёх горных хребтов. Горы, озеро и равнина южней него были подписаны непривычными наполовину понятными словами, по-видимому, услышанными от мориквенди. На квенья всего два названия: Ангамандо на северо-востоке и равнина от залива до озера: “Хисиломэ”, туманы и мгла. Встреченный разъезд ещё по дороге сказал, что дым пришёл недавно. Название тоже новое, или в здешних краях и без дыма не слишком радужно?

Заодно ясно, как часто здесь бывают мориквенди и где именно.

***

Выйдя из шатра Макалаурэ, Тьелпэ немного постоял, думая, что делать теперь. Все участники прерванных переговоров быстро разошлись, отец тоже, на следующее совещание попасть явно не выйдет, так что, вроде бы, можно идти переодеваться. Уже у шатра ему навстречу поднялся Тинтаэле, до тех пор почти незаметный в тени и успевшем снова наползти дыму. Тьелпэ подошёл сам, готовя список вопросов, и остановился рядом, но Тинтаэле молчал и смотрел куда-то в сторону. Пришлось поторопить развитие событий. На прямые вопросы он сознался, что говорил с чужими верными и пришёл к выводу, что будь Феанаро жив, они бы напали. Это пока вполне согласовывалось с виденным сегодня, - и отец тоже не удивился, раз просил проследить за Турукано ещё до переговоров. Тьелпэ ещё попытался выспросить, что Турукано делал после того, как ушёл с переговоров, но почему-то слова из Тинтаэле приходилось как клещами тянуть, и всё равно ничего интересного он не сказал. По его словам выходило, что Турукано бесцельно побродил по лагерю, а потом ушёл к себе.

Убедившись, что больше ничего путного не узнать, даже после расспросов, Тьелпэ сходил переодеться и спрятался в мастерскую, рассчитывая потратить там остаток свободного времени. Тинтаэле увязался следом. Ну хоть молчал.

В мастерской Тьелпэ остановился и задумчиво огляделся, прикидывая, чем заняться. Что-то сложное и долгое начинать не хотелось, да и голова занята другим. Покопавшись на полке со сломанными вещами, он выудил браслет со сломанной застёжкой, положил на рабочий стол и уже принялся подбирать нужные инструменты, как Тинтаэле всё-таки не выдержал:

– А что решили на переговорах?

– Встретиться ещё раз через несколько часов, – отозвался Тьелпэ, не оборачиваясь.
– Без Тьелкормо и Турукано.

– Почему?

– Потому что они ругаются.

– Друг с другом?

– Друг с другом тоже.

– А по поводу войны? – беспокойно спросил Тинтаэле.

– Какой войны? – Тьелпэ аккуратно сложил вчетверо тряпицу, плеснул на неё обезжиривающего раствора и отжал лишнее в подставленную плошку, продолжая говорить. Обеспокоенного взгляда он не заметил.
– Макалаурэ сразу предложил им помощь. А они прислали для первой встречи Финдекано, Артафиндэ и Арельдэ.

– И что?

– Финдекано дружит с Майтимо, - начал объяснять очевидное Тьелпэ. – Арельдэ дружит с Тьелкормо и отцом, Артафиндэ ровно общается почти со всеми. У них был бы шанс на мирные переговоры даже с Феанаро. Если бы младшие дома хотели войны, они прислали бы кого-нибудь другого. Если бы вообще начали с переговоров, а не с атаки.

Тинтаэле помолчал, и Тьелпэ начал и закончил протирать застёжку влажной тряпицей, прежде чем он ответил:

– Я не знал, кто из лордов с кем дружит.

Он так и стоял посреди мастерской, в паре шагов от двери, опустив голову и вцепившись в полы куртки. Тьелпэ аккуратно сложил и убрал тряпицу, отложил работу, вернулся к полке с хламом, достал оттуда пару порванных цепочек и сунул ему.

– Лучше делом займись, раз уж всё равно тут. Маленькие плоскогубцы там, - ткнул пальцем в нужную сторону.
– Порванные колечки выпрями и пока сведи просто. Я потом покажу, что дальше.

Тинтаэле взял цепочки осторожно, как будто даже опасливо, и принялся разглядывать кольца, хотя, по мнению Тьелпэ, смотреть там было особенно не на что, самое простое плетение из одинарных овальных звеньев. Так что он не стал ждать, пока Тинтаэле насмотрится, и вернулся к своей застёжке. Тоже ничего особенного: просто пластинка сложной формы, треснула и погнулась так, что не выпрямить без инструментов.

– Но если вы с самого начала знали, что они хотят мира. – Тинтаэле, наконец, тоже подошёл к столу.
– Зачем было следить за ними?

– Чтобы планировать свои действия с учётом их, - так же терпеливо повторил Тьелпэ. Он ещё на карьере понял, что придётся смириться с дурацкими вопросами.
– И мы не знали. Мы предполагали.

– И что вы поняли по их действиям? – Плоскогубцы тихо стукнули, промазав мимо колечка и сойдясь вместе.

– Они злятся на нас. Пока можно было злиться на Феанаро, было проще, а теперь им не очень понятно, с кого требовать ответа. Так что нам сложно будет ужиться. Нужно будет как-то гасить конфликты.

Тинтаэле поднял голову.

– Они обвиняют нас? Но мы же не виноваты!

– Почему?

– Ну… – Тинтаэле под его удивлённым взглядом стушевался и, ничего не ответив, принялся с удвоенным усердием разбирать колечки.

Тьелпэ ещё подождал немного, пожал плечами и вернулся к браслету, придя к выводу, что разговор закончен. Тинтаэле тем временем пришёл к какому-то другому выводу и заговорил осторожно, как будто выбирая слова:

– Я, например, так и не понял, почему Феанаро так приказал. И тогда не понимал, и сейчас тоже.

– И что?
– Тьелпэ снова поднял голову, придерживая браслет щипцами. Работа была несложной, можно было позволить себе отвлечься и выяснить, кого считают виноватыми в гибели кораблей в самом первом доме.
– Ты считаешь, чтобы быть в чём-то виноватым, надо понимать причины?

– Ну… - Тинтаэле снова замялся.
– Это было его решение. Мы бы сами не стали этого делать. И не подчиниться тоже не могли.

Тьелпэ пожал плечами.

– Ты закончил?

– Нет.

– Доделывай.
– Кивнул на цепочку, которую Тинтаэле продолжал теребить в руках, и снова склонился над браслетом. Стукнул ещё раз легонько, несколько раз открыл-закрыл, проверяя работу механизма, протёр ещё раз, прошёлся напоследок замшевым лоскутом, убеждаясь, что царапин и заусенцев нет, и отложил браслет. Взгляд упал на почти законченную брошку на соседней полке, и Тьелпэ бездумно взял её в руки. Ему нравилось, как получилась луна с облаком. Повертел, прикидывая, не прикрепить ли к ней булавку, превратив её в фибулу. Или можно не прикреплять, просто вдевать булавку в ажурное облако: здесь и здесь, отлично ляжет…

– А ты считаешь, мы виноваты? – вдруг снова спросил Тинтаэле.

Тьелпэ положил луну на место подошёл к нему и остановился рядом, наблюдая, как тот ловит щипцами мелкие разбегающиеся звенья. Тинтаэле покосился через плечо, и Тьелпэ ответил:

– Я считаю, что второй и третий дом нам этого ещё долго не простят. Даже если сейчас удастся примириться. Сжигать корабли было неправильно, мы в этом участвовали. И скорей всего нам придётся за это отвечать.

– Но мы не по своей воле участвовали.

– Да, я понял, что, по твоим представлениям, это снимает с нас ответственность. Но от меня ты чего хочешь?

Тинтаэле посмотрел ещё мгновение и тяжело вздохнул.

– Наверное, ничего.

– Тогда возьми вон тот кувшин и помой первую цепочку. Я пока доделаю вторую и потом покажу, как спаять звенья.

Две цепочки, спаяв, они уже сложили отмокать в кислый раствор и как раз перешли к третьей, когда дверь в кузницу открылась, пропуская внутрь Куруфинвэ. Тьелпэ отложил инструменты, обернулся, и он не стал дожидаться вопроса.