Взгляд василиска

– А что Анатоль, раз наши моряки пошли в бой, так верно у них будут потери?

– Да чтобы их всех потопили!
– прорычал в ответ генерал.

– Бедные матросики, - с жалостью проговорила Вера Алексеевна и тут же снова спросила: - а, как ты думаешь, если эскадра схватится с японцами, так они прекратят высадку и не смогут взять Порт-Артур в осаду?

– С теми силами, что они успели высадить вряд ли.

– А много ли они успели?

– Точно не знаю, душа моя, - отвечал успокоившийся генерал, - но судя по донесениям четыре - шесть батальонов с артиллерией высадили. Может немного больше.

– Ну, это совсем немного. В Китайском походе ты и больше громил.

– Что, ты сказала, - немного удивленно спросил Стессель, - а ведь верно, если высадившиеся японцы останутся без поддержки, то их можно будет легко разгромить. Так ты советуешь...

– Ах, о чем ты говоришь, Анатоль, - защебетала Вера Алексеевна, - как я могу тебе советовать, если я ничего в этом не понимаю! Просто если моряки победят с большими потерями, а ты победишь с малыми, то неизвестно кого еще объявят большим героем!

– Ну, разгромить несколько батальонов противника, невелика победа...

– Так напиши в донесении, что разгромил несколько дивизий!
– в голосе генеральши зазвенел металл.
– Только теперь немедленно отправляйся в Цзинчжоу и скажи этому бывшему жандарму, чтобы он оторвал свой зад от кресла и атаковал противника!

Под напором супруги Анатолий Михайлович едва не вытянулся во фронт и не щелкнул каблуками, но мадам Стессель уже спрятала клыки и подарила ему самую обворожительную улыбку.

– Просто мне кажется, мой дорогой, что Фок в последнее время слишком много о себе думает. Ведь это ты тут самый главный, не так ли, и если тебе в голову пришел такой хороший план, так пусть он пойдет и исполнит его.

– Ты совершенно права Верочка, я немедленно отправлюсь к Фоку и прикажу ему действовать по разработанному мной плану.

Сказав это, генерал заторопился, вызвал адъютанта и приказал ему готовиться к отъезду, не забыв прихватить в качестве конвоя единственную оказавшуюся в гарнизоне кавалерийскую часть - сотню Верхнеудинского казачьего полка. Не прошло и часа, как Вера Алексеевна провожала своего ненаглядного в поход. Помахав мужу рукой и перекрестив его на прощание, она грустно улыбнулась и тихонько сказала про себя:

– Езжай уж, стратег!

Чтобы ни говорили сторонники Дарвина, человек создан по образу и подобию божьему. Иначе как бы он смог создавать величественные здания, прекрасные картины, и другие произведения искусства? Впрочем, судя по всему, без какого-то животного тоже не обошлось. Вряд ли, конечно, это была обезьяна, скорее какой-то хищный зверь. Потому что, чтобы не создавал один человеческий разум, другой непременно приспосабливал к убийству себе подобных. Люди овладели металлами, но лишь для того чтобы ковать себе мечи. Они одомашнили лошадей, чтобы на войну можно было ехать, а не идти. Наконец, они подчинили себе силу пара и электричества, но все на что их хватило это построить огромные броненосцы способные закинуть тяжеленный снаряд на совершенно невообразимое расстояние.

Вот и теперь тысячи людей, совсем недавно еще не очень-то хорошо знавших о существовании друг друга были заняты своим любимым делом - воевали.

Закованные в стальную броню корабли обменивались с противником ударами стараясь нанести как можно больший вред. И преимущество, увы, опять было за японцами. Их корабли были больше, они были лучше бронированы и вооружены. Наконец их артиллеристы лучше стреляли. Иессен вероятно не раз уже пожалел, что не перенес свой флаг на мощный и хорошо защищенный "Ретвизан". К сожалению, высокобортный красавец "Ослябя" был совсем не так крепок, как броненосец построенный в далекой Америке. Его лишенные защиты оконечности, казалось, притягивали к себе вражеские снаряды, наносившие огромные разрушения. Впрочем, пока корабль сохранял боеспособность и вел ожесточенный бой со своим противником. Японцы, принужденные к бою на короткой дистанции буквально заваливали своих противников снарядами, впрочем, так же получая в ответ. Но русские корабли, к сожалению, были хуже защищены и потому получали куда более тяжкие повреждения. "Ослябя" еще как-то держался, а вот его собрату "Пересвету" приходилось туго. Половина его артиллерии бездействовала, небронированные участки борта разбиты. Одна из труб разорвана пополам и сбита стеньга. Получившая при строительстве несколько лучшую защиту "Победа" куда легче перенесла огонь противника, лишенного к тому же доброй половины своей артиллерии. Лучше всех дела обстояли и на "Ретвизане" и "Цесаревиче". Хорошо забронированные, они безболезненно переносили японский обстрел, вполне успешно отвечая ему. Командир "Хатсусе" капитан первого ранга Накао увидев адмиральский флаг на "Цесаревиче" приказал стрелять по нему. На деле это привело к тому, что носовая его башня и большинство шестидюймовок вели огонь по "Ретвизану", а на долю флагмана Ухтомского пришлось лишь то, что осталось. В результате самые мощные русские броненосцы вели стрельбу практически в полигонных условиях. Увы, как не старался Вирен, ему все же не удалось совершить чуда и сделать из не слишком опытных артиллеристов виртуозов своего дела, но все же прогресс был налицо. Идущему концевым в японской колонне "Хатцусе" было совсем неуютно под огнем двух противников. А к ним потихоньку приближался третий. Механики "Полтавы" сделали невозможное, раскочегарив свой корабль до шестнадцати узлов, и самый лучший стрелок русской эскадры, отыгрывая кабельтов за кабельтовым, догонял своего противника. Едва дистанция сократилась, носовая башня русского броненосца дала залп, легший с недолетом, но хорошо по целику. Следующие два легли гораздо ближе, а четвертый и вовсе, скорее всего, привел бы к накрытию, но тут события понеслись вскачь.

В этой борьбе не желавших уступать друг другу соперников все должен был решить случай. Кто первым выбьет противника из строя, тот и победит!

Адмиралу Того совсем не нравилось, что его колонна никак не может опередить своего соперника. Проклятая пробоина в носу все более захлестывалась водой, не давая кораблю развить полный ход. К тому же, русские все больше прижимали японскую колонну к берегу, вынуждая их сокращать дистанцию, на которой их проклятые снаряды становились все более действенными. Нужно было, во что бы это стало вырваться и смертельных клещей и вернуть себе свободу маневра.

Впрочем, аварийные партии уже задраили носовые отсеки и подкрепили переборки, так что час гонки "Микаса" должен был выдержать. Получив заверения от командира корабля, что все возможное сделано, японский командующий приказал просигналить эскадре: прибавить ход до полного. Огромный японский броненосец, не дожидаясь ответа, ускорился, увлекая за собой своих собратьев. И тут японцам улыбнулась удача. Очередной двенадцатидюймовый снаряд угодивший в "Пересвет" разбил броневую крышку люка, а его осколок попал в подшипник левого вала и тот начал греться, угрожая расплавиться и лишить броненосец значительной части хода. Пришлось уменьшать обороты левой машины, и компенсировать поворот рулем. Скорость тут же упала и корабль начал терять место в строю. Сбитые стеньги не давали возможности просигнализировать о случившемся на "Ослябю" и командовавший "Пересветом" Бойсман не нашел ничего лучше как выкатится из колонны вправо, чтобы не подставляться под огонь всей эскадры японцев.

– А вам не кажется, что огонь "Микаса" несколько ослабел?
– поинтересовался у Алеши адмирал, за несколько минут до этого.

– Так точно, - отвечал он ему, - одна из его двенадцатидюймовок перестала вести огонь.

– Славно.

На языке великого князя вертелось, что столь малое повреждение противника после почти полуторачасового боя мало чем может помочь, но он промолчал.

– Есть попадание!
– восторженно закричал Черкасов, увидев как на шкафуте японского флагмана вспыхнул пожар.

– Ура!
– поддержали его крик осиплыми голосами присутствующие.

Но их крики тут же прервал полный отчаяния голос:

– "Пересвет" вышел из строя!

– Что?!!

И действительно идущий вторым русский броненосец окутанный дымом от пожаров стремительно выкатился из строя. На японских кораблях тот успех встретили дружными криками "банзай!", а "Асахи" тут же перенес огонь на "Ослябю". Впрочем, ответ русских не заставил себя ждать. Броненосец "Победа", уже добившийся немалого успеха, продолжал выбивать артиллерию "Сикисимы", разбивая один за другим казематы с пушками. Вдобавок к этому, расчет кормовой башни, пытаясь вести огонь с максимальной скорострельностью, совсем перестал банить стволы и, как и следовало ожидать, при очередном заряжании произошел разрыв ствола. Все это привело к тому, что вполне исправный корабль практически лишился артиллерии и почти не мог стрелять по врагу. Японская колонна тем временем прибавила ход, и "Ослябя" оказался один против двоих противников. Мгновенно засыпанный снарядами русский флагман, отчаянно огрызался, и даже вколотил в "Микасу" напоследок один за другим три снаряда, но ужасные японские фугасы подобно исполинским тесакам располосовали ему трубы и он потихоньку начал отставать. Того мог торжествовать, его эскадра вырвалась таки из огненного мешка и почти уничтожила при этом два вражеских корабля. Однако довольно оглянувшись назад, японский адмирал похолодел. За его флагманом шло всего три броненосца, причем на последнем из них "Сикисиме" бушевал пожар, а артиллерия молчала. Но это еще было полбеды, а где же "Хатцусе"? Увы, догнавшая-таки японскую колонну "Полтава" в последний момент сумела найти в защите своего противника "ахиллесову пяту". Двенадцатидюймовый русский снаряд с хирургической точностью ударил в единственное незащищенное у японского броненосца место - корму. Проломив борт, он проник в румпельное отделение и разорвался, уничтожив рулевую машину. К несчастью для японских моряков, как раз в этот момент в боевой рубке переложили штурвал, чтобы хоть немного сбить прицел пристрелявшимся, наконец, русским броненосцам. И поврежденный "Хатцусе", вместо того чтобы пойти вслед за своим флагманом покатился к русскому строю. На "Победе", с которой уже почти поравнялся японский броненосец, в первый момент подумали, что японец решился идти на таран, и Зацаренный приказал даже переложить руль, чтобы увернуться. Однако скоро стало ясно, что противник потерял управление. Упускать такой момент было никак нельзя, и русские пушки перенеся огонь на нового противника загрохотали с максимально возможной скорострельностью. Дистанция сократилась сначала до пятнадцати, а затем и десяти кабельтовых. Промахнуться на такой растоянии было довольно затруднительно, и попадания следовали одно за другим. Вскоре весь нос японского корабля был разбит, а к "веселью" присоединился корабль Вирена. Башенная артиллерия построенного во Франции "Цесаревича" была не слишком скорострельна, однако ее огонь было легко сосредоточивать на курсовых углах.

Таким образом, получилось, что лишившийся управления японский корабль с трех сторон расстреливали практически на пистолетной дистанции, правда, нельзя сказать, чтобы безнаказанно. Разворот позволил японцам ввести в дело артиллерию неповрежденного борта и русские броненосцы тут же почувствовали на себе, что противника рано списывать со счетов. Тем не менее, их превосходство было подавляющим. И хотя русским снарядам пока не хватало мощности пробить главный пояс или башни, но более тонкие траверзы и казематы не могли служить им преградой и они, пробив броню, калечили внутренности своего врага. Все это время японские моряки лихорадочно пытались поставить перо руля прямо, чтобы поврежденный броненосец мог управляться хотя бы машинами и когда он практически развернулся, им это удалось. Однако лучше бы они этого не делали, потому что теперь к нему на полном ходу приближались "Полтава" и несколько отстававший "Николай", а "Хатцусе" шел к ним навстречу будто агнец на заклание.