Взлет черного лебедя

— Бедняжка, — прошептал он. — Я знаю, как ей тяжко…

— Ты думаешь? — спросила я и продолжала: — Даже не представляю, надо ли говорить Роману? Вдруг он это свяжет с самоубийством Сан Леона?

Тут я поняла, что сболтнула лишнее. Я всегда переживала за него, боясь, что Зак может наложить на себя руки.

Но несмотря на то, что новость Зака огорчила, он оставался спокоен.

— Верно, — кивнул. — Случаи похожие. Сан Леон покончил с собой накануне собственной крупной персональной выставки, а группа Бекки на пороге грандиозного успеха. — Зак печально усмехнулся. — Порой мне кажется, что неудачникам жить проще.

Его слова удивили меня. Пока Зак не писал картин, я считала, что ему просто недостает вдохновения. И я полагала, что он не напрягается, стараясь уберечь себя от инфаркта.

— Ты — не неудачник, — вымолвила я, положив руку ему на плечо. — Ты… член семьи. И что бы я делала теперь без тебя?

Глаза Зака сверкнули. Я испугалась, что он расплачется, но он выпрямился и посуровел.

— Не бойся за Романа и Бекки, — заявил он. — Я за ними пригляжу. Занимайся своими делами. А я буду держать оборону форта.

Я волновалась из-за Бекки и не хотела бросать ее в больнице, но в одиннадцать часов медсестра принесла мне записку от Оберона. «Встречаемся в два часа дня на лестнице перед Сити-Холлом. Оденься в рабочую одежду».

Что он имел в виду? «Ну конечно!» — осенило меня. Ведь я еще не сталкивалась с последней стихией — с огнем. Уилл говорил, что Оберон приберегает самых суровых наставников напоследок. Но что может быть опаснее прыжка с Эмпайр Стейт Билдинг или странствий по городским водопроводам в молекулярном состоянии? Однако я догадывалась: чтобы приготовиться к испытанию, мне необходимо немного поспать.

Вдобавок я столкнулась с детективом Кирнаном. Возвращаясь из столовой, я увидела, что он заходит в палату Бекки. Я замерла в коридоре и помахала рукой Джею, который выскочил и бросился ко мне.

— А он почему тут шляется? — зашептала я. — Неужели считает, что и здесь дело нечисто?

Джей уставился на меня.

— О, нет. Кирнан уже был у Бекки. Интересовался ее здоровьем — чисто по-дружески.

Я была уверена, что детектив Кирнан себе на уме и в покое нас не оставит. Вероятно, он ищет зацепку, чтобы попытка самоубийства Бекки привела его к Джону Ди. Но я ему ничего подсказывать не собиралась.

— Понаблюдай за ним, — посоветовала я Джею. — Мне нужно отлучиться домой.

— Конечно, тебе надо отдохнуть, — согласился он. — У тебя вроде бы паранойя началась.

Я вернулась в таунхаус и приняла основательный горячий душ. У себя, на третьем этаже, разумеется. Отцовской ванной я вряд ли смогла бы воспользоваться в ближайшее время. Я надела трикотажные штаны и старую футболку, а поверх нее (неизвестно, зачем) рубашку Уилла. Но когда я легла в кровать, то отчетливо услышала голос Джея, рассказывающего мне о событиях минувшей ночи.

Мы с Бекки смотрели «Красные башмачки» на кинофестивале, когда нам исполнилось шестнадцать. Ей настолько понравился фильм, что она уговорила меня сходить на него снова, а потом бегала еще на один сеанс. На меня он тоже произвел впечатление, но Бекки стала прямо-таки одержимой. Но странно другое. «Красных башмачков» не было в телевизионной программе! «Бекки ужасно разволновалась… Она даже настояла на том, чтобы мы записали его для тебя».

Я встала с постели и босиком спустилась на второй этаж. Открыв дверь, ведущую в комнаты отца, сразу почувствовала медный запах крови. Я с трудом сдержалась, чтобы не убраться восвояси, вошла в комнату и села на диван. На журнальном столике стояли две пустые винные бутылки, пара бокалов и большая керамическая миска. Я взяла одну из двух бутылок и прочла этикетку. «Вуп-Вуп, австралийский шираз». Это вино продавалось в магазине на Гудзон-стрит. Бекки любила его покупать, поскольку оно было недорогое и ей нравилось название. Я принялась изучать вторую бутылку, про которую Джей сказал, что они ее нашли в буфете Романа. Она оказалась покрыта толстым слоем пыли, мне пришлось изрядно повозиться, чтобы расчистить этикетку. «Le Vin du Temps Perdu». Ага, французский. «Вино утраченных времен». Но такого сорта в запасах моего отца никогда не было. Как же Ди ухитрился подбросить бутылку в наш дом? Или все проделали его приспешники, люди-тени? Я потрясла бутылку и заметила, что в ней плещется вино. Вылив темно-красную жидкость в бокал, я поднесла его к носу, вдохнула густой аромат шоколада и корицы. И невольно сделала глоток.

Сухое вино улетучилось, едва коснувшись моего языка, и превратилось в туман. Он наполнил мой рот… У него был вкус шоколада, лаванды и каких-то неуловимых специй. Я сделала новый глоток и попыталась покатать вино по языку. Я зажмурилась… и очутилась на винограднике в южной Франции. Солнце согревало мою кожу, повсюду разливался аромат цветов…

Я резко открыла глаза и оттолкнула от себя бокал. И правда, «Le Vin du Temps Perdu»! Вот тебе и опасности употребления спиртного! А Бекки выпила почти целую бутылку… и вдобавок смотрела «Красные башмачки».

Я порылась в диванных подушках и вытащила пульт дистанционного управления. Включила телевизор и занялась изучением меню видеорекордера. Самой последней значилась запись фильма «Воспитание крошки» [78] с Кэтрин Хепберн и Кэри Грантом. Я нажала кнопку быстрой перемотки, чтобы проскочить рекламу DVD-коллекции студии «Turner». Наконец, на экране появился кинокритик Роберт Осборн, стоящий перед камином в своей шикарной квартире, куда допускались только самые избранные персоны. Стены были завешаны множеством картин, написанных маслом, вокруг красовались пухлые красные кресла. Бекки и Джей наверняка смотрели предисловие. Джей обожал Осборна и уморительно имитировал его критические интродукции. «Что же, шоу начинается», — сказала я себе и остановила перемотку.

78

«Воспитание крошки» — американская комедия 1938 г., режиссер Говард Хоукс.

«Здравствуйте, меня зовут Роберт Осборн, и сегодня мы с вами смотрим фильм… — На миг экран мигнул, и широкое, дружелюбное лицо ведущего замерло. Его глаза с тяжелыми веками (Джей всегда говорил, что Осборн, наверное, полжизни провел в темных кинотеатрах) помрачнели… — Итак, сейчас мы с вами увидим фильм Майкла Пауэлла и Эмерика Пресбургера „Красные башмачки“ с несравненной Мойрой Ширер в роли заколдованной балерины, Виктории Пейдж… и обворожительным Энтоном Уолбруком в роли демонического импресарио Бориса Лермонтова».

Я наклонилась ближе к экрану — что-то случилось со звуком. Слова Роберта Осборна не совпадали с движениями его губ. Или я просто устала. Я накрыла колени старым афганским пледом и улеглась на диван. Плавные интонации Осборна убаюкивали меня. Он объяснял, что авторы «Красных башмачков» хотели создать манифест могущества искусства. Смакуя подробности, он сообщил о том, как демонический Лермонтов довел Вики Пейдж до самоубийства.

«Забавно, — подумала я, — обычно Осборн много не болтает». Но мне было все равно, ведь фильм я уже смотрела. Хотя я успела подзабыть некоторые сцены. Например, яркие повторяющиеся сны-галлюцинации, в которых Вики Пейдж разыгрывает историю девушки, надевшей пару красных туфелек и танцующей до смерти. Абсолютная психоделика, разбавленная фрейдизмом. Загадочный башмачник превратился в возлюбленного девушки, а потом — в Лермонтова. Оказалось, что этот «демонический импресарио» похож на Джона Ди… но я-то не была с ним знакома, когда смотрела фильм впервые.

Я понимала, что кино сильно подействовало на Бекки. По-своему она тоже неудержимо стремилась к успеху, как балерина Вики Пейдж. Своими дерзкими рыжеватыми кудряшками она даже напоминала Мойру Ширер. И вдруг я с изумлением обнаружила, что актер, исполняющий роль композитора, влюбленного в Вики, является копией Джея.

Наверное, я задремала, а очнулась сидя, с бокалом в руке. На экране разыгрывалась роковая сцена, во время которой Лермонтов настаивает, что Вики должна сделать выбор: искрометная жизнь великой танцовщицы или серая участь домохозяйки. В моей голове смутно всплыл наш давний спор с Бекки.