Взлёт хищной ласточки
Шрифт:
— Я слегка сбился со счёту, но примерно 1000 лет назад Арманор сотрясла воистину ужасная война. Начавшийся с претензий за небольшой спорный участок территории конфликт перерос в нечто большее. Вовлечены были даже Сёстры Альтари с соседнего острова, уж не помню, кто и как заручился их поддержкой. Дхирамор провёл какой-то чудовищный ритуал, породивший виверн. Настоящие бестии, появление которых посеяло хаос в битвы и разрушило всю оборонительную систему. До них в воздухе у нас врагов отродясь не было, а штурмовать по земле горные редуты — то ещё удовольствие. Цепочки заграждений позволяли защитникам отбрасывать многочисленные наступательные армии относительно малым числом, но виверны всё это нивелировали. Один десяток тварей запросто мог скрытно попасть в тыл, опустошить
— И ими стали?..
— Да. Работая днём и ночью, техники и маги сумели сотворить ужасное, но всё же эффективное оружие — трансформатор материи. С его помощью сущность гарпий искажалась, превращаясь в то, что сейчас перед вами, — с грустью поведал Солирис. — Волею жребия выбрали три сотни высокоуровневых воинов, которым предстояло стать мечом, призванным сокрушить дхираморских гадов. Признаюсь, слушать их предсмертный визг было просто усладой для ушей. Мы стали для них тем самым ужасом, коим они сами были для наших соплеменников, — каменный собеседник замолчал, словно заново прокручивая в голове события былых дней.
— Но как Вы оказались здесь? — спросила слушавшая, затаив дыхание, Имина.
— О, тут мне гордиться нечем. Я слышал о книге, созданной в незапамятные времена могущественным тёмным магом с поражающей воображение фантазией. Слышал и о мире, в который она ведёт. Маг заточил в гримуар свою душу, чтобы жить вечно, подпитываясь душами тех, кто попал сюда. Гримуар, обладая собственным, хоть и урезанным, интеллектом, постоянно заставлял слабых духом одиночек, случайно находившим его, приносить себя в места, где происходит что-то ужасное. В то время в изувеченных войной землях царило такое отчаяние, что жители, поддаваясь обещаниям и чарам этого чудовищного предмета, переносили себя на остров, подпитывая колдуна. Порой целыми семьями.
— Но что с ним стало?
— С колдуном? Он не мог предусмотреть всего. В своей последней битве мы уничтожили всех виверн до единой, разрушили их отвратительное гнездо, но сами попали в окружение и несли огромные потери. И… Я бежал, как последний трус, ослушавшись приказа командира и оставив своих товарищей умирать. О, как я потом жалел, мечтая лишь вернуть тот момент, чтобы остаться и помочь убить столько пауков и анголниаров, сколько успел бы. Тут-то меня и нашёл гримуар. Я услышал его совращающий голос, сладко призывающий вписать имя. И я поддался. Здесь меня спасла форма горгульи. Мы… Я очень слабо подвержен ядам, проклятиям и другой гадости, поэтому и не сошёл с ума сразу. Осознав, что произошло и куда я попал, я стал бороться за сохранение сознания. Изначально мне приходилось убивать по некроманту раз в несколько часов, чтобы своевременно откатывать прогресс, потом, с новым пороговым значением мощи, я создал себе ещё и дополнительную защиту — ту, что дал вам. В один прекрасный день существующий в своём безумии маг понял, что на острове он теперь живёт не один, и решил разобраться со мной, но тут-то он и просчитался. Убить горгулью магией непросто, несчастный стал лёгкой добычей для меня. А потом… Потом я занял его место. Периодически от скуки чистил остров от мертвяков, потом они снова возрождались, я снова чистил… И так тысячу лет.
— А что с Офелией?
— О! Сюда часто кто-то попадает, но обычно не продерживается и часа. Но Офелия Эйр не из таких. Пришла она сюда из любопытства и категорически отказывалась отдавать свою душу на растерзание. Она смогла пробыть здесь так долго, что мне стало любопытно, и я спустился к ней. Поболтав о том, о сём, я выпустил её обратно в мир живых.
— Стоп, выпустили? Как?
— Да очень просто. У колдуна фантазия была богатая, но однобокая. Он создал и тут книгу, которая по такому же механизму возвращает обратно. Собственно, её я забрал себе на всякий случай. Офелия с тех пор периодически захаживает сюда, чтобы поговорить. Уж не знаю, что она нашла во мне как в собеседнике, — трещины в камне, видимо, служившие Солирису
глазами, стали ещё меньше, будто прищуриваясь. — А вот вы сюда полетели целенаправленно. Логично было предположить, кто дал наводку, так как больше никто не в курсе.— Давайте тогда вернём Имину и ещё двоих гарпий к живым, чтобы им ничего не угрожало?
— Без проблем. Диктуй имена. И давай на “ты”, а то мне неудобно
Поручив напарнице передать Кранаде и Арсату, что всё хорошо и выход с острова штатный, а также дождавшись, пока Солирис впишет их в обратный портал, я приступила к выспрашиванию актуальных вопросов.
— А где теперь трансформатор? В нашем мире снова та же самая война, и снова появились виверны.
Последний представитель горгулий обречённо вздохнул.
— Я надеялся, что народы Арманора смогут извлечь урок из прошлого, чтобы не допустить повторения в настоящем и будущем. Как же так? Для кого хранятся исторические записи?
История. Не то чтобы она была моим самым любимым предметом, но зато учитель у нас по ней очень крутой. Максим Максимович постоянно делает всё возможное, чтобы превратить сухой концентрат фактов и дат в живой рассказ с бесконечными лирическими отступлениями по теме. И однажды мне запомнилась его речь: “Ребята, я часто слышу мнение о том, что история пишется для того, чтобы люди не повторяли ошибок прошлого в настоящем и будущем. Знайте: это наглое враньё. Тех, кто принимает важные исторические решения, очень мало заботят последствия, к которым эти решения могут привести”. Однако, сейчас мне показалось неразумным говорить нечто подобное Солирису. А тот, после недолгих раздумий, добавил:
— А, да. Трансформатор вряд ли сохранился, но у меня есть копия его чертежа. Держи.
Забросив в инвентарь чертёж, понять который у меня точно не получится — надо будет подсунуть Ключу — я продолжила расспрос.
— Слушай, а что ты слышал о Правиверне?
— О ком?
— Ну, здоровенная такая гадина, не намного слабее тебя, 1400 с небольшим мощи.
— Впервые слышу. При мне такой не было точно. 1400? Как вы планируете с ним справляться?
— Хм… Думаю, наиболее рациональный вариант — докачаться до 1621 мощи и сокрушить его в почти равной битве, — колко сказала я.
— 1621? Но это же очень долго, ты потратишь на это много… А, я понял, — дошло до горгульи.
Каменный собеседник погрузился в раздумья. Не знаю, как именно поддерживается жизнь в его обсидиановом теле, но из-за того, что он даже не дышал, складывалось ощущение, что последнее время я разговаривала с грудой валунов.
Наконец, Солирис вновь пришел в движение:
— Это уже не моя война. Моя закончилась тысячу лет назад. И даже эти долгие годы лишь немного притупили боль потерь.
Я не собиралась переубеждать колосса. Да и нечего мне было ему сказать: его близкие давным давно или погибли на поле брани, или умерли от старости. Но это и не понадобилось:
— И все же я хочу выполнить свой долг, хочу искупить вину перед павшими в последнем бою товарищами. Я выполню свое предназначение — уничтожу правиверна, — гигант встал, расправив плечи. Только сейчас я поняла, насколько он громадный: я не доходила ему даже до пояса, не говоря уже о том, как бугрилась мощь его каменных мускулов, испещрённых тонкими прожилками цвета киновари. — Но после сражения, если выживу, вернусь назад, сюда. Теперь мой дом здесь.
Солирис подошёл к краю скалы и, скрестив руки на груди, стал рассматривать что-то одному ему видимое в гуще лесов и возне крохотных точек, постепенно сползающихся к одной точке.
— Добавь-ка меня в рейд на минуту… — могучий собеседник до хруста повернул шею в одну, другую сторону и расправил будто затёкшие крылья.
Я спешно пригласила его в группу, кажется, понимая, что сейчас произойдет. В этот момент он сделал шаг за край… И исчез за краем плато.
Я бросилась к обрыву, но не успела добежать, как земля сотряслась как от мощного взрыва и я чуть не последовала за горгульей. А ещё через несколько секунд количество противников стало с фееричной скоростью сокращаться. Буквально за 2–3 минуты каменный колосс уничтожил всю мертвечину на острове.