Взлет и падение Лысенко. История биологической дискуссии в СССР (1929-1966)
Шрифт:
Хотя построение концепции В. Р. Вильямса основывается на реакциях трех якобы выделенных им почвенных кислот, от ответа на вопросы о составе этих кислот В. Р. Вильямс всегда уклонялся и часто весьма оригинально. В своем «Курсе общего земледелия с основами почвоведения» (с. 98) он, например, писал: «Общественная работа во время революции не дала мне до сих пор возможности установить химические формулы и константы полученных перегнойных веществ». Через несколько лет на Международном конгрессе почвоведов в Москве В. Р. Вильямс объяснял уже это иначе: полученные им растворы замерзли и погибли от денатурации во время гражданской войны, когда его лаборатория не отапливалась. Между тем банки с этими «кислотами» и до сих пор стоят в музее им. Вильямса в ТСХА, и
И примеров такого рода фантастических построений в концепциях В. Р. Вильямса можно привести очень много. Следует, однако, отдать должное — его курсы почвоведения и земледелия написаны увлекательно и широко. В них имеется немало интересных мыслей. Но это лишь увлекательность научно-фантастического романа. Она производит впечатление на людей, плохо знающих предмет, на доверчивых простаков, поверхностных философов и таких же кабинетных фантазеров, каким был он сам. Серьезный ученый неизбежно выявляет грубые ошибки В. Р. Вильямса, его стремление искажать факты в угоду своим концепциям, его склонность к ненаучному фантазерству и прожектерству, а иногда и к прямой фальсификации. Большинство почвоведов нашей страны не были вильямсистами, и многие относились к его теориям весьма иронически.
Газета «Тимирязевец» (1962. 11 мая) впервые опубликовала докладную записку академика Д. Н. Прянишникова, датированную 1941 годом и направленную им наркому земледелия, председателю Комитета по делам Высшей школы, директору Тимирязевской академии и ряду других организаций по поводу посмертного издания учебника В. Р. Вильямса.
Д. Н. Прянишников давал этому учебнику беспощадную, но совершенно справедливую оценку: «Считаю своим долгом, — писал он, — обратить внимание на следующую ненормальность в преподавании почвоведения и земледелия и в деле подготовки кадров по этой специальности в сельскохозяйственных вузах вообще и в Сельскохозяйственной академии им. Тимирязева в частности.
То руководство, которое рекомендуется теперь студентам, имеет следующие недостатки:
1) оно отстало от современного состояния почвоведения по крайней мере на полстолетия, в нем не упоминается почти ни одного автора XX столетия, а взгляды авторов XIX столетия излагаются неверно (см., например, сказанное о Грандо), а иногда им приписывается совершенно обратное тому, что они говорили в действительности (Либих).
2) Самый подход к решению агротехнических вопросов является неправильным, именно, игнорируются все опытные данные (как заграничные, так и наших опытных станций), и решение всех вопросов происходит чисто натурфилософским путем, в полном отрыве от реальной действительности.
3) В этом руководстве содержится ряд совершенно неверных утверждений, стоящих в полном противоречии с твердо установленными положениями как в области основного естествознания, так и в области агрономии. Эти абсурды не ограничиваются только общими положениями, но они приводят к вредным выводам в области практики, к неверным указаниям в области агротехники.
Число этих абсурдов так велико, что здесь их нельзя перечислить, можно только привести несколько выразительных примеров».
И далее следовало краткое описание наиболее абсурдных положений как по разделу земледелия, так и по разделу почвоведения (высказывания Вильямса о бесполезности известкования, о хранении навоза до исчезновения запаха, то есть до улетучивания аммиака, о вредности внесения калийных удобрений, разрушающих якобы структуру почвы, и т. д. и т. п.).
Д. Н. Прянишников рекомендовал отменить решение о введении этой натурфилософской, переполненной фантастикой книги в качестве учебника для студентов сельскохозяйственных институтов. Но студенты «прорабатывали» учебник Вильямса еще лет 16–17, несмотря на его явную дефектность как в научном, так и в практическом отношении.
Особенно детальный критический разбор учебника «Почвоведение и земледелие» был сделан в 1937 году Н. М. Тулайковым в его капитальной рецензии.
Объемом около 450 страниц машинописного текста, она увидела свет только 25 лет спустя (см.: Тулайков Н. М. Избранные произведения. М., 1963).Расцвет вильямсизма после сессии ВАСХНИЛ в 1948 году и всеобщее внедрение травопольной системы в форме «сталинского плана преобразования природы»
Однако до сессии ВАСХНИЛ в августе 1948 года слепое поклонение Вильямсу имело локальный характер, его вред был ограничен сравнительно узкими рамками. По сравнению с 1937–1938 годами вильямсизм заметно утратил свою агрессивность и всеобъемлющие аппетиты. В том была большая заслуга Д. Н. Прянишникова и его научной школы. Классическое, насыщенное фактами руководство Д. Н. Прянишникова «Агрохимия» и его курс «Учение о 200 севооборотах» нейтрализовали в учебном процессе сельскохозяйственных институтов вредное действие натурфилософии Вильямса.
Таким образом, в 1948 году налицо был очевидный факт освобождения нашего сельского хозяйства и агрономии от догматизма В. Р. Вильямса как в почвоведении, так и в земледелии. Влияние идей Вильямса было в тот период весьма незначительным, и имелись, таким образом, хорошие предпосылки для того, чтобы направить развитие сельского хозяйства страны по пути правильного, рационального земледелия, по пути, который надежно проверен в большинстве стран Европы и США. Этого, однако, не произошло. Сельское хозяйство страны пошло по неверному, непроверенному и ненадежному пути травопольного земледелия, которое резко затормозило развитие сельского хозяйства и от которого пришлось решительно отказаться в 1954 году на юге СССР, а в 1960–1961 годах в масштабах всей страны.
В чем же заключалась причина возрождения забытых догм вильямсизма?
Простой исторический анализ приводит нас к определенному выводу: неоправданное его оживление — прямой результат августовской сессии ВАСХНИЛ в 1948 году. Постановление Правительства о повсеместном и обязательном введении в стране травопольных севооборотов и всего комплекса системы ВВ. Вильямса было принято через два с половиной месяца после сессии. Оно вводило травопольную систему в действие сразу, без какого-либо предварительного обсуждения, без учета разных мнений, как что-то неопровержимо доказанное и не вызывающее сомнений. Система была введена как важное достижение победившей на сессии ВАСХНИЛ мичуринской агробиологии, как звено единого учения Мичурина-Вильямса-Лысенко. Участники августовской сессии ВАСХНИЛ в письме к Сталину писали:
«Наша агробиологическая наука, развитая в трудах Тимирязева, Мичурина, Вильямса, Лысенко, является самой передовой сельскохозяйственной наукой в мире. Она является не только законным преемником прогрессивных идей передовых ученых всей истории человечества, но и представляет собой новую, более высокую ступень развития человеческих знаний о высокой культуре земледелия».
Именно на августовской сессии ВАСХНИЛ В. Р. Вильямс был причислен к основателям мичуринской агробиологии и его травопольная система земледелия была объявлена самой передовой, самой прогрессивной, наиболее соответствующей социалистической системе сельскохозяйственного производства.
Доказательств каких-либо преимуществ травопольной системы земледелия в 1948 году, как теперь выясняется, не было. Не было опубликовано ни одной убедительной работы, доказывающей выгодность травопольной системы по сравнению с другими типами севооборотов. И тем не менее эта в корне порочная система безудержно восхвалялась на августовской сессии ВАСХНИЛ в речах почти всех, кто выступал с критикой классической генетики, и в заключительном постановлении сессии (см.: Стенографический отчет августовской сессии ВАСХНИЛ, выступления И. Я. Якушкина, С. С. Перова, В. П. Бушинского, А. И. Водкова, Е. И. Ушаковой, А. И. Хорошилова, Е. М. Чекменева, Ф. М. Зорина, В. C. Дмитриева, А. В. Крылова, А. В. Михалевич, С. Ф. Демидова, И. В. Василенко, А. Н. Костикова, П. П. Лобанова).