Взлет индюка

— Ну-ка, с этого места подробнее, — сказал Герман. — Когда, где, при каких обстоятельствах?

— Ну, когда Вильямс это самое… — засмущалась Алиса. — Ну… того…

— Не надо смущаться, — перебил Герман. — Я считаю, ты сработала замечательно, а что ошибок наделала — для первого задания это обычное дело. Особенно для такого сложного задания. Что ты хотела рассказать?

— Ну, это… — замялась Алиса. — Я тогда… это… расстроилась… на крыльце сидела… Гляжу, монах идет. И капюшон у него… ну, не то чтобы откинут… Короче, эльф это был. Глаза, уши… Как увидела — аж сердце в пятки ушло. Зажмурилась, затаилась, открываю глаза — нет никого. Ну, думаю, фигасе глюк…

— Об этом стоило упомянуть в докладе, — заметил Джон. — Впредь о подобном упоминай.

— Ты бы тогда согласился, что это глюк, — заметил Герман.

Джон немного подумал и кивнул.

— А это правда, что эльфийский шпион хотел библиотеку сжечь, потому что там есть пророчества страшные? — спросила Алиса.

— Правда, — ответил Джон.

— Нет, там все сложнее было, — ответил Герман.

Они переглянулись и рассмеялись.

— Диалектика, — сказал Джон.

— Да ну вас! — воскликнула Алиса, махнула рукой и ушла.

— Нервная она у тебя стала в последнее время, — заметил Герман.

— Да, меня это тоже беспокоит, — кивнул Джон. — Очень неудобно получилось.

— Что неудобно? — спросил Герман.

— Да я однажды с ней пошутил неудачно, — сказал Джон. — А она поверила.

Герман посмотрел на Джона с некоторой долей брезгливости. Джон пожал плечами.

— Ну да, сам знаю, поступил как сволочь, — сказал он. — Иногда как ляпну… Когда делом занимаюсь, переговоры, например, веду или с агентом беседую — все нормально, базар фильтрую без проблем, а стоит чуть расслабиться… Убьют меня когда-нибудь за мое чувство юмора. А что делать? Я не курица, чтобы меня в мифическую жар-птицу перекрашивать, я — это я.

— Ты так говоришь, будто гордишься, — заметил Герман.

— Нет, не горжусь, — покачал головой Джон. — Иногда мне кажется, что я с ума схожу или что боги надо мной опыты ставят. Наполняют жизнь маразмом и приключениями, и ждут, свихнусь я или выдержу.

— Боги с тобой не разговаривают? — забеспокоился Герман. — Голоса не слышишь странные?

— Нет, — сказал Джон и хихикнул. — Тоже Алиса донесла? Она одно время привычку завела меня спрашивать, дескать, откуда знаешь то, откуда знаешь се… А у меня тогда настроение было такое… не то чтобы плохое… Короче, стал ей втирать, что со мной боги разговаривают. Описал ей красочно, типа, вот это Тина Минерва сказала, вот это — Локи Многоликий. А она уши развесила…

— Садист ты, — сказал Герман. — Вампир энергетический.

Джон вздохнул и ничего не ответил.

— Ладно, не бери в голову, — сказал Герман. — Все равно тебя не переделаешь, в этом ты прав. Алису, жалко… Но это твои проблемы, она твоя собственность, не моя.

Джон вздохнул еще раз.

— Хватит вздыхать, ты не лошадь, — сказал Герман. — Лучше посоветуй, что с эльфами делать.

— Не знаю, — сказал Джон. — Ничего не делать, наверное. Не знаешь, что делать — не делай ничего. Чтобы делать что-то конкретное, надо понимать, что происходит. А я не понимаю. Зачем тот эльф в компьютер полез?

— Непонятно, — пожал плечами Герман. — После эльфа с компьютером Пейн работал, помнишь такого дьякона из пилигримов?

— Его хрен забудешь, — вздохнул Джон. — Он раньше на научном поиске специализировался. Он что, на все руки мастер?

— Похоже на то, — кивнул Герман. — Я когда с Рейнбладом разговаривал, понял так, что Рейнблад ему поручил в церковном компьютере покопаться и следы преступлений Марволо задокументировать. И, вроде, этот дьякон увлекся сильно, кучу древних книг прочел, теперь он во всем Барнарде чуть ли не лучший специалист по компьютерам.

— Да уж, Питер Пейн — натура увлекающаяся, — многозначительно произнес Джон.

— За что ты его так не любишь? — спросил Герман. — Вербовал он тебя жестко, но это было оправдано, должен понимать.

— Это я понимаю и за это зла на него не держу, — сказал Джон. — Дело в другом. Пейн — он не только по необходимости жесток, он по жизни жесток. Я когда в орочьем стаде работал под прикрытием, завел себе типа жену… Знаешь, в Оркланде дорогие рабы, полубоссы, там, или специалисты незаменимые, они обычно себе постоянных самок заводят, живут в одном вигваме, как семья…

— Знаю, можешь не продолжать, — прервал его Герман. — И что?

— Я тоже завел себе самочку, — сказал Джон. — Шелковая Лоза ее звали. Очень красивая телка была, танцевала прекрасно… Глупая, правда, была, как пробка, и бесплодная, но последнее даже лучше — можно было не предохраняться. Очень я к ней привязался…

— Влюбчивый ты парень, — улыбнулся Герман.

— Да, знаю за собой такой недостаток, — кивнул Джон. — И чего меня все время на орчанок тянет?

— Подсознательная тяга к доминированию, — предположил Герман. — Подавленные садистические наклонности плюс энергетический вампиризм.

— Ну, ты знаток, — сказал Джон. — Психоаналитиком работать не пробовал?

— Не пробовал, — улыбнулся Герман. — Ну, так что там вышло с этой телкой?

— Пейн ее убил, — резко сказал Джон. — Выпустил кишки ржавым ножом. Упоролся до потери достоинства, приказал собрать телок и устроить гладиаторский бой. Все как положено, как в первую эпоху, с ножами и до смерти. Три то ли четыре тура было. Шелковая Лоза всех победила, а в конце он ее зарезал. Просто так, по приколу, потому что упоротый был. Я тогда так озверел… привязался к ней очень…

— Мне казалось, ты лучше владеешь собой, — заметил Герман.

— Мне тоже так казалось, — вздохнул Джон. — Не знаю, что тогда на меня нашло, никогда больше такого со мной не бывало, ни раньше, ни позже.

— Ты не переживай, — посоветовал Герман. — Алекс говорил, у него докторша знакомая есть, Гутта ее зовут, психоаналитик, вроде хорошая. Ну, в смысле, как врач хорошая. Может, походишь к ней?

— Обойдусь, — решительно заявил Джон. — Знаю я этих психоаналитиков, тайны из головы вытягивают только так. А если я от мозгового блока помру?