Взлет индюка

— Скромный я слишком.

А когда его спросили, нет ли в его скромности скрытого неуважения к религии или, паче того, атеизма, Джон Росс возмутился и воскликнул:

— Конечно, ничего такого нет! Я человек простой, если говорю, что скромный, значит — скромный! А если кто в моих поступках скрытые мотивы ищет, так я могу нос укоротить, чтобы больше не искал.

Джона Росса повсюду сопровождала рабыня-орчанка по имени Аленький Цветочек, которая, впрочем, на свое имя не откликалась, а откликалась на человеческое имя Алиса. У нее было забавное сумасшествие, она считала, что является не орчанкой, а человеком, так всем и говорила: «Я не самка, а женщина с орочьей печатью!» Это сильно забавляло ее хозяина и других людей. Аленький Цветочек была несомненной полукровкой, но о ее экстерминации никто никогда не заговаривал, потому что Джон Росс однажды сказал по этому поводу: «Среди моих рабов я сам решаю, кто полукровка, а кто нет!» Говорят, покойный бишоп Марволо однажды сказал Джону Россу, что тот незаконно владеет богомерзкой полукровкой, тогда Джон Росс обозлился и вскоре его святейшество Вольдемар Марволо помер, а его место занял бывший олигарх Рокки Адамс. Не вполне понятно, насколько эта история достоверна, но разумные люди предпочитали не замечать, что Джона Росса всюду сопровождает незаконно существующая полукровка.

Говорят, раньше Джон Росс заставлял ее прикрывать морду вуалью в общественных местах, чтобы не смущать добропорядочных граждан. А потом перестал заставлять, и теперь зеленые жабы, вытатуированные на челе и ланитах Аленького Цветочка, были доступны всякому любопытному взору. Некоторые стыдливо отводили взгляд от непотребства, а некоторые — наоборот, пялились во все глаза. Честно говоря, тут было на что пялиться, Аленький Цветочек — самка очень пригожая, особенно когда одета в человеческое платье.

Сейчас Джон Росс и его богомерзкая самка любовались статуей богини Эпоны. По традиции эта богиня изображается в виде кобылы, иногда с крыльями, иногда без. Эта конкретная статуя была изваяна без крыльев.

— Какая прекрасная статуя! — говорил Джон Росс своей орчанке. — Алиса, что тебе больше всего в ней нравится?

— Ну… пропорции, например, — ответила Алиса. — Она такая стройная, шея очень длинная, как у мифического гуся-лебедя, изогнута грациозно… Ресницы еще… очень тоная работа… Интересно, как скульптор вообще сумел их изваять?

— По-моему, тут проволока припаяна, — предположил Джон Росс. — Но точно утверждать не берусь, слишком плохо видно с такого расстояния. Если на статую залезть и руками пощупать — тогда ясно будет, а так — не видно.

— Хочешь, я залезу? — предложила Алиса. — Я ловкая!

— Уже накурилась? — подозрительно спросил Джон Росс. — Весь день глаз с тебя не спускал…

— Я чуть-чуть, — сказала Алиса и глупо хихикнула.

— На статую богини залезать нельзя, — заявил Джон Росс. — Это будет неуважение к религии и вообще неприлично. Статуей надо любоваться, а залезать надо на живую кобылу. О, гляди, какой тут постамент интересный!

— А чего тут интересного? — не поняла Алиса. — Постамент как постамент, ничего особенного.

— А вот, гляди, какая тут забавная площадка перед статуей, — указал пальцем Джон. — Как будто алтарь. В первую эпоху было поверье, что статуи богов как бы олицетворяют этих самых богов, и была традиция совершать жертвоприношения на алтарях перед статуями. Наверное, эту статую изваяли по древнему чертежу. Точно, гляди сюда!

Алиса пригляделась и увидела, что по углам площадки в камень вделаны большие металлические кольца, а посередине площадки вдоль всей ее длины идет узкая неглубокая канавка.

— Кровосток, — пояснил Джон. — Сюда укладывали человека, привязывали руки-ноги вот к этим кольцам, а в эту канавку кровь стекала. Гляди, тут внизу специальная выемка есть! Наверное, сюда кувшин ставили или какой-нибудь другой сосуд, чтобы в него кровь собирать.

— А зачем ее собирать? — спросила Алиса.

— Понятия не имею, — пожал плечами Джон. — Я на этом алтаре жертвы Эпоне не приносил.

Алиса окинула алтарь долгим взглядом, затем брезгливо поморщилась.

— Дикость и варварство, — заявила она. — Простая каменюка без украшений… Вот сейчас алтари делают — совсем другое дело! Резьба, роспись, узоры всякие… Помнишь, как электростанцию открывали? Какой там алтарь был…

— Ерунда, а не алтарь, — сказал Джон. — Походный, одноразовый…

— О чем я и говорю, — кивнула Алиса. — В наше время даже одноразовый алтарь такой красивый, а тогда… Дикие были наши предки…

— Кого я вижу! — донесся сзади пронзительный женский голос. — Это же сэр Джон Росс со своей знаменитой рабыней!

Алиса обернулась и увидела, что рядом с ними стоит невысокая пухлая женщина неопределенного возраста, которую можно было бы назвать симпатичной, не будь она так вульгарно обмазана косметикой. И похудеть ей не помешало бы.

— Леди Патриция! — воскликнул Джон. — Какое счастье и какая честь лицезреть вас воочию!

Низко поклонился, затем сделал шаг вперед, встал на одно колено, взял женщину за руку и поцеловал в запястье. Леди Патриция хихикнула и сказала:

— Какой ты галантный! А мне говорили, ты нахал и грубиян!

— Клянусь, они лгут! — воскликнул Джон, поднимаясь на ноги. — Если вашей высокородности будет угодно назвать поименно тех негодяев, что возводят на меня напраслину, я им повыдергиваю языки, засуну в жопы и скажу, что так и было!

Леди Патриция заливисто расхохоталась. Джон покосился на Алису, скорчил страшную гримасу, пнул орчанку в щиколотку и прошипел:

— На колени, дура!

Алиса помедлила секунду, затем неуклюже опустилась на колени.

— Экая она у тебя нескладная, — прокомментировала леди Патриция. — Как Буратино мифический.

— Она ослеплена красотой и величием вашей солнцеподобности, леди Патриция, — объяснил Джон. — А обычно она очень ловкая и хорошо танцует. Эротическим танцам, правда не обучена, только рок-н-ролл танцует. Все как-то недосуг.

— Какая милая полукровочка, — сказала леди Патриция.

Вытянула ногу и легонько ткнула Алису носком туфли под подбородок, чтобы лучше рассмотреть мордашку. Зубы Алисы клацнули.

— Симпатяга, — констатировала леди Патриция. — Джон, подари ее мне.

Джон выпучил глаза и открыл рот, но тут же закрыл, улыбнулся и поклонился.

— Конечно, божественная леди Патриция! — воскликнул он. — Как же я сам не догадался ее предложить вашей ослепительности! Не иначе, ослеплен красотой и величием, и все такое.

Леди Патриция улыбнулась, милостиво кивнула и сказала:

— Можешь называть меня просто Патти.

— Это великая честь для меня! — провозгласил Джон. — Спасибо, Патти!

— Ты такой милый, — сказала Патти.