Взлет

— Государь, — слегка успокоившись, продолжил я, — пойми, ни на Балтийском море, ни на Дальнем Востоке у России нет ни одной наступательной задачи. То есть задачи, для которой требуется борьба за контроль над морем, для чего в основном и нужны дредноуты. На Черном море такая задача может появиться. Если сложится ситуация, при которой мы сможем побороться за контроль над проливами. Но даже в этом случае дредноуты нам там понадобятся только в случае, если таковые появятся у турок. Если же нет — нам и там вполне хватит тех броненосных сил, которые уже имеются в настоящий момент. Ну и на кой нам такие расходы? Для нас важнее сухопутная армия, коей я сейчас вплотную занимаюсь, и вот там нам через год придется резко увеличивать расходы. Потому что придет время сначала восстанавливать численность, а затем и готовить резервы. И расширять мобилизационные запасы.

Николай пожевал губами.

— А если сократить программу перестройки береговой обороны? У тебя на нее заложены просто гигантские…

— Нет, — отрезал я.

— Почему?

— Потому что при нынешней скорости развития техники любой, даже самый совершенный корабль через семь-десять лет сильно устареет. И даже для того, чтобы он смог соответствовать хотя бы минимальным требованиям, придется выкладывать на модернизацию не меньше четверти его изначальной стоимости. Причем, подчеркиваю, после модернизации он не вернется к тому уровню совершенства, на каком находился сразу после постройки, а окажется в лучшем случае середнячком. А еще через семь-десять лет он вообще перейдет в разряд учебных кораблей весьма сомнительной боевой ценности. Ну а еще через десять будет годен только для использования в качестве корабля-мишени. [32] Что же касается системы береговой обороны, то осуществляемая сейчас программа позволит ей сохранить свою ценность еще лет сорок при куда меньших вложениях в модернизацию и суммарных затратах на содержание. Береговым батареям, знаешь ли, не требуется топлива для регулярных учебных походов или там крупномасштабных ремонтов. Да и если подсчитать, какой личный состав приходится на один ствол, береговые батареи выигрывают у кораблей едва ли не в три раза.

32

И это еще весьма оптимистично. Тот же «Дредноут», введенный в состав флота в 1906 г., через шесть лет, к 1912-му, уже считался устаревшим, через двенадцать, в 1918-м, был выведен в резерв, через пятнадцать, в 1921-м, — сдан на слом. И это довольно типичный жизненный путь корабля. Более долгие сроки эксплуатации некоторых других кораблей постройки времен Первой мировой войны связаны лишь с действием Вашингтонского соглашения 1922 г., наложившего существенные ограничения на строительство новых кораблей крупного водоизмещения.

Николай задумчиво покачал головой:

— Вот как?..

Я молча ждал продолжения. Я видел, что не убедил племянника. Вернее, не так — я и не мог его убедить, потому что за его предложением стояли не логика и разум, а… некие обязательства, которые он уже на себя принял. И я, похоже, догадался, что это были за обязательства… Вот дьявол!

— Понимаешь, дядя, — обескураженно начал Николай, — ты тут упоминал, что у нас может возникнуть необходимость в нескольких дредноутах на Черном море…

— Может, — согласился я, не просто уже все поняв, но и этим его обескураженным заходом получив подтверждение своим самым серьезным опасениям, — но сейчас ее нет, и пока не предвидится.

— Есть, — вздохнул Николай. — Уже есть. Мы заключили с англичанами союзный договор. Секретный. Открытым же результатом наших переговоров будет торговый договор и контракт на постройку на английских верфях нескольких дредноутов для русского флота.

— … твою мать! — выругался я.

— А взамен они согласились признать Персию исключительной сферой влияния России с нашим обязательством не строить никаких военных объектов на ее территории и… — поспешно продолжил Николай, а затем, сделав паузу и облизав внезапно пересохшие губы, закончил: — Согласились не препятствовать России установить контроль над черноморскими проливами.

В кабинете на несколько минут установилась полная тишина. Я переваривал услышанное, изо всех сил пытаясь не продолжать материться, а слегка успокоившись, уточнил:

— То есть у нас в отношении проливов руки развязаны?

Что ж, если уж так случилось, почему бы не поймать момент и не решить вопрос сразу же? На море у нас полное превосходство, а тех двухсот пятидесяти тысяч подготовленных по новым методикам штыков хватит, чтобы раскатать турков в блин. Заодно и проверим, насколько все наши прикидки по новой тактике и вооружению соответствуют действительности…

— Не совсем. Мы взяли на себя обязательство самостоятельно не открывать боевые действия против Османской империи. Но если она нападет на нас или спровоцирует…

Я прикрыл глаза. Вот как, значит. Мы озвучили свои планы, но оказались связаны по рукам и ногам. То есть этот договор системно ничего не изменил — ну неужели англичане не знали, что мы давно уже мечтаем о проливах? — однако вынул из нашего кармана сотню или более миллионов рублей. Блин, племянник, ну как же можно быть настолько наивным?! Да, мы получили договор с англичанами, который и я считал необходимым, но в каком виде? Есть договоры, которые желают соблюдать обе стороны, и есть другие, которые легко превратить в никчемную бумажку. Этот был как раз из таких. Англичане получат свои деньги, а затем, придравшись к какой-нибудь мелочи, денонсируют договор. Хотя бы в части проливов. Дредноуты-то у нас останутся, немцам все равно придется при ведении войны принимать их во внимание, деньги получены — так чего сохранять на себе невыгодные обязательства?.. Или даже не денонсируют, а просто не будут продлевать. Насколько он там заключен?

— Государь, а на какой срок заключен договор?

— На пять лет, но если стороны пожелают, он может автоматически продлиться еще на пять.

— Угу, если пожелают, понятно… А выход из него?

— По желанию сторон с предварительным уведомлением противной стороны не менее чем за два месяца.

Ну и тут все понятно. По мнению англичан, мы за два месяца проливы никак не захватим — все же там столица Османской империи и центральный военный округ с лучшими войсками. Так что они успеют и выйти, и подтянуть свои дредноуты и войска из метрополии и колоний. Вот ведь блин, получается, что сейчас, с договором, проливы от нас едва ли не дальше, чем до его заключения. Потому что едва только мы начнем хотя бы готовиться к захвату проливов, англичане наплюют на договор и… да переметнутся на сторону Германии! Ой как тонко теперь надо будет играть, чтобы ситуация не развернулась таким образом…

Я вздохнул. И что теперь делать?.. Бросил взгляд на племянника. А он-то, похоже, даже гордится тем, как «нагнул» англичан и заставил их принять на себя выгодные для России обязательства. Да плевали англичане на любые обязательства, если они не выгодны им самим! Ох, как все запущено… Ну да хочешь не хочешь, а надобно племянника просвещать.

— Понятно… — кивнул я. А затем осторожно начал: — Извините, ваше величество, но я вынужден высказать свои соображения по поводу этого договора…

После того как я изложил племяннику весь расклад — что и как будут делать англичане, едва только у нас на Черном море появятся собственные дредноуты… или не появятся, но мы начнем предпринимать хоть какие-то подготовительные действия к тому, чтобы завладеть проливами, — выражение его лица стало совершенно растерянным:

— Но как же договор…

— Государь, от Дарданелл до Суэцкого канала меньше семисот миль, — терпеливо повторил я, — максимум трое суток хода эскадры, перехватить которую на подходе из-за наличия в Эгейском море массы островов и вследствие этого сильных затруднений с поиском весьма проблематично. И смотри: если мы ударим по туркам, то явно одними Дарданеллами не ограничимся. А если наша база появится на Родосе, то Суэц окажется в радиусе воздействия даже наших миноносцев. Они что, идиоты — подпускать наш флот так близко к своей «аорте империи»?

— Вот черт! — выругался Николай. — А я лично заставил Извольского настоять на этом пункте договора…

Я вздохнул и потер рукой лицо. Ладно, чего уж там, придется выкручиваться. Эх, надо было все-таки влезть в международную политику поглубже, а я сосредоточился на промышленности — и вот результат. Ну да ничего, об этом еще подумаем — и что можно сделать, и каким образом подвести к этому «что» и тех, кто принимает решения, и тех, кто будет их исполнять. А сейчас займемся делом более насущным…

— Комплектность и количество кораблей, которые мы должны заказать у англичан, определены?

— Количество — да, не менее четырех. На сумму до ста миллионов рублей. Но конкретно, по проектам, они должны об этом договариваться с вами как главнокомандующим Российским императорским флотом, — отозвался Николай.

Я опять прикрыл глаза, услышав эти цифры. Да, лучше бы мы сами себе эти дредноуты построили на собственных верфях. Отдавать дяде, давно и системно чужому, такие деньги… Ну да, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Будем в том, что случилось, искать положительные моменты. Авось найдем…