Взорванные лабиринты

Прекратив поиски Дзиста, инспектор и Котр вернулись в комиссариат. Софи они отвезли домой, поручив одной из патрульных полицейских команд охрану ее квартиры.

Бейт и Уэбер ждали инспектора в его кабинете. Дине без особого труда удалось установить, что фрагменты следов, сохранившихся в помещении мастерской, оставлены человеком, обутым в форменные ботинки офицера вооруженных сил. Дело в том, что каблуки этих ботинок и подошвы изготовлялись из мягкого пластика с характерным рисунком.

Теперь можно было с полной уверенностью предположить, что в мастерской находился Дзист. К сожалению, ни формы, ни ботинок, в которых он приехал к Софи утром третьего января, в квартире Софи не оказалось. Когда он забрал эти вещи, она не знала. У него был свой ключ от квартиры.

Яви отправил помощников отдыхать, а сам поднял с постели комиссара Муттона, пригласив его в комиссариат по чрезвычайно важному делу.

Комиссар явился возмущенный до глубины души. Теперь он не прятал глаз, а наоборот нагло не сводил их с лица инспектора.

–  Я понимаю ваше возмущение, комиссар, - спокойно начал Яви.

Он стоял спиной к окну, скрестив руки за спиной.

–  Мне надоело!
– сорвался вдруг на крик Муттон.
– Надоела ваша возня вокруг грошового дела! У меня целый город! Мне и без вас тошно!

Лицо комиссара покраснело, глаза буравили инспектора с выражением откровенной ненависти. Муттон кричал, подергиваясь в кресле, как в припадке.

–  Молчать!
– рявкнул вдруг инспектор и шагнул от окна.

Муттон осекся и изумленно уставился на детектива. Такой зычности в его голосе он еще не слышал.

Яви нажал кнопку вызова дежурного. Когда тот явился, он приказал выставить у двери охрану из двух полицейских.

–  Теперь продолжим разговор, господин Муттон, - со зловещими нотками в голосе обратился к комиссару инспектор.

Муттон все еще не мог прийти в себя от изумления. Глаза его неотрывно следили за лицом инспектора.

Яви сел за стол, положил перед собой несколько листов чистой бумаги. Лицо инспектора было сосредоточено и спокойно.

–  С этой минуты, господин Муттон, вы для меня не комиссар линской уголовной полиции, а лицо, подлежащее форменному допросу.

Муттон как бы одеревенел в кресле - до того поразили его действия и слова инспектора.

Яви пытливо посмотрел в лицо комиссара.

–  Я… ничего… не… понимаю, - через паузы выдавил из себя Муттон.
– Что за идиотские шутки!
– выкрикнул он и вскочил.

–  Сесть!
– скомандовал Яви.

Лицо его резко изменилось. Бледные впалые щеки инспектора налились краснотой, в глазах появилось выражение угрюмой жестокости.

Муттон почти упал в кресло.

Яви достал из ящика стола какой-то документ.

–  Вы составляли протокол осмотра квартиры профессора Фэтона, господин Муттон?

–  Я, - вскинул голову комиссар.

–  Имейте в виду, - заметил Яви, - наш разговор записывается на диктофон.

–  Я ничего не понимаю, господин инспектор, - устало проговорил Муттон.

–  Сейчас поймете. В этом протоколе не зафиксирована и десятая часть вопросов, которые должны были возникнуть после осмотра места преступления у любого более или менее грамотного полицейского. Почему здесь ни слова не говорится о документах, которые исчезли вместе с аппаратом? Ведь не мог же профессор изобрести аппарат в уме. Должны быть чертежи, расчеты. Где они? Почему вы не сочли нужным выставить у дома профессора охрану, прекрасно понимая, какая ценность находится в его квартире?

–  Я не обязан охранять всех сумасшедших.

–  Допустим. Скажите, вы обследовали всю окружающую дом территорию?

–  Но там развалины, - обозлился вновь комиссар, - и сплошные заборы. Не могли же они на машине перепрыгнуть забор.

–  Неправда, - ледяным голосом осадил комиссара инспектор.
– В другом квартале расположена бывшая авторемонтная мастерская. И если бы вы сразу заглянули туда или информировали меня о ней, преступники уже сидели бы за решеткой. Почему вы не сделали ни первого, ни второго? И… полицейские мундиры у преступников.

Муттон вскинул голову и непонимающе уставился на инспектора. Вдруг лицо комиссара начало наливаться краснотой. До него только стала доходить подоплека вопросов инспектора.

–  Боже мой!
– простонал Муттон.
– О чем вы говорите?!

–  Все о том же, господин Муттон. Еще не все. Мне известно, что вы находитесь в довольно приятельских отношениях с человеком, который является организатором преступления. Теперь мне становится ясным, каким образом преступники получили полицейскую форму и полицейский фургон. А ваши явные попытки сорвать мою работу, помешать успешному расследованию, ваше противодействие мне, когда я обращаюсь к вам за помощью? Что все это значит, господин Муттон?

Комиссар откинулся головой на спинку кресла, закрыл глаза. Острый кадык на его горле судорожно дернулся.

Инспектор с опаской глянул на комиссара. Как бы этот хлюпик не кончился от страха.

–  Я ничего не могу сказать, господин инспектор, - тихо заговорил Муттон.
– Все, о чем вы говорите, - сплошной бред. Мне несколько раз звонил доктор Eга и говорил, что вы подкапываетесь под меня, чтобы посадить на мое место инспектора Бейта - своего воспитанника. И я соответственно построил свое отношение к вам. Что касается остального, то это - чистая случайность. Я со многими в городе в приятельских отношениях. Мастерскую я просто упустил из виду. О документах к аппарату даже не подумал.

Комиссар поднял голову. Лицо его сразу как-то постарело, стало дряблым и жалким, в глазах была полная опустошенность.

В сердце Яви шевельнулась жалость. Разумеется, он не подозревал комиссара в соучастии в преступлении. Инспектор прибегнул к столь драматической инсценировке, чтобы узнать от Муттона, кто так настойчиво понуждает его противодействовать расследованию. Значит, доктор Eга - заместитель комиссара Снайда.

–  Мне очень хочется вам верить, - мягко заговорил инспектор.
– Признаться, мне самому неприятно подозревать вас в таких делах. Но обстоятельства против вас.

–  Господин инспектор!
– вскочил Муттон.
– Я уже тридцать лет работаю в полиции и никогда…

В голосе комиссара почудились слезы.

–  Успокойтесь, комиссар. Я снимаю с вас свои подозрения. Будем считать, что обстоятельства, которые я имел в виду, сложились случайно, независимо от вашей воли. Чтобы вы не сомневались в моем доверии к вам, я сейчас назову вам фамилию человека, которого вы хорошо знаете и которого я не без оснований подозреваю.

Муттон осторожно опустился в кресло и выжидающе замер.