Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку
Шрифт:
После контракта впервые испугался, когда детвора во дворе начала на какой-то праздник петарды взрывать. Я дома на корточки присел: думал – стреляют. Потом сам над собой смеялся: «Все, дослужился…»
За время службы в Чечне на меня было отправлено четыре наградных в Ханкалу. Получил только медаль Суворова. Служил в гвардейском полку, но даже знак «Гвардия» не дали. На одну ступень в звании повысили, да пара благодарностей от командования. А в Ханкале – не знаю, правда или нет, наш парнишка из связи Андрюха из Тверской области зашел в наградной отдел, узнать, кому из нас чего дали. Так один офицер ему сразу сказал: «Говори, какую хочешь, и плати…»
После контракта мы с некоторыми ребятами встречались в Москве у меня, развлекал, как мог. И Эмиль звонил разок. Слышал, что на ВДНХ у ракеты собирались. Хотел съездить разок, да все было некогда. Да
Много хороших парней там было, всех сразу не упомнишь. Однажды разговор ребят слушаю, говорят про Саров, где я срочку служил. Прикинулся идиотом, спрашиваю: «А где это?» Парнишка мне рассказал, что он там же, где и я, служил – в ГСН «Тайфун», только позже. «А сержантик там служил…» – и называю свою фамилию, а сам про себя уже хихикаю. «Да, был такой легендарный страшный сержант из Москвы…» – «Этот сержантик перед тобой стоит…»
С Колей (Колямба) из Владимира мы вообще кореша тогда были. Он на второй контракт приехал, когда я в яме сидел. Потом его в разведку переманили, а я так в саперке и остался.
Серега Бакс был из Коврова или из области. Рост – полтора метра с кепкой, глаза светлые, волос светло-русый. Он тоже, кстати, второй раз приезжал, месяца через 2–3. Пошел к Светке в медроту, а тогда начмед был майор прикомандированый. Он издал указ его светлости, чтобы контрактники по медроте не бродили, а кто сего ослушается, того под землю и в кандалы. А у Бакса любовь на фронте, и с ней не поспоришь. Бакса выгнали из медроты, он сходил в свою роту, взял свой «калымет» и занял круговую оборону в окопе в медроте. Его только командир разоружил, а потом, как психа, на борт и домой, успокаиваться.
Бакс, а помнишь Светку из медроты? Один раз, уже после контракта, она приезжала ко мне в Печатники, с мужем. Говорили, что снова туда собрались. Посидели несколько часиков, повспоминали. Она все про тебя спрашивала, куда ты делся, когда она оттуда уезжала…
Смотрю видеокадры, снятые в полку в новогодние дни… А те, кто подшитые, это из каких рот? Чапая, Буденного узнал, летеху, маленького, рыжего – из разведки, узнал. Один из офицеров стоит – майор, прикомандированный на должность начальника инженерной службы полка. Тихий был мужик, не доставал всякой ерундой. Но вот после Нового года в роте ЧП было… Понагнали народу, а что с ним делать – никто не знает. Я на Новый год в отпуске был, а когда вернулся – больше половины рож в роте незнакомых. Когда ЧП произошло, майор испугался чего-то и пытался без талона на посадку в «Мишку» забраться. Говорил, что очень-очень домой надо…
Я одного бойца видел, так он говорил, что Грозный один брал и полковников строил. Только он к кровати был привязан, в медроте…
«Было какое-то безразличие…»
Сергей Бочаров, командир орудия САУ-2С3М, младший сержант:
– В марте почти весь наш полк и 99-й артполк вывели на постоянное место дислокации. В Чечне осталась лишь батальонная тактическая группа 245-го полка. С нами рядом находились еще дивизия внутренних войск и спецназ ГРУ.
Почти каждый день стреляли по запланированным целям, ездили на ВМГ. Письма домой отправляли с дембелями на «вертушке». С водой было плохо: «чехи»
ее травили. У нас вода постоянно была с хлоркой, а потом еще и машину-водовозку вместе с водителем «чехи» расстреляли. С едой проблем особо не было, кормили на убой. На выезд давали ИРП (индивидуальный рацион питания. – Авт.), или, проще говоря, сухпай. Были, конечно, случаи, когда в каше находили червей или продукты привозили просроченные, что по внешнему виду видно. Если не было стрельб, то кто-то отдыхал после наряда или выезда, кто-то спортом занимался. Если зимой, то заготавливали дрова, печь топить, или музыку слушали в палатке. У нас там автомагнитола была и аккумулятор от САУ. С друзьями общался, у меня один земляк был из моего города. Конечно, хотелось, чтобы поскорей все это закончилось, и домой, но как-то привык к этой обстановке и было какое-то безразличие.Случалось, что саперы снимали фугасы «чехов», а снаряды, из которых они делали эти фугасы, были из нашего полка. С этим делом эфэсбэшники разбирались, у нас проверки по батареям были. Снаряды подсчитывали, записывали, сколько выстрелов сделал, сверяли у СОБа, считали пустые гильзы, которые мы потом отвозили на склад РАВ (ракетно-артиллерийское вооружение. – Авт.). Шерстили нас по полной программе, но я не знаю, чем это закончилось.
Был у нас один контрактник откуда-то из Украины, говорил, что при удобном случае смотается на сторону «чехов». Конечно, над ним посмеялись, а он и вправду убежал. А один спьяну пошел через минное поле и подорвался. Написали его семье, что погиб, как герой.
В марте уничтожали снаряды и боеприпасы, которые сдали «чехи» или добровольно выдали мирные жители. У нас тогда майору-коменданту от этого взрыва глаз повредило и в руку ранило. Не знаю, зачем он так близко стоял.
«Режет мне задачу, как на роту…»
Глеб Н., командир взвода разведроты полка, старший сержант:
– Очередной выезд на ВМГ, на этот раз полковник Юдин был в отпуске, вместо него подполковник Рыжков… Мой взвод стоял на окраине села, на высотке у домика, контролировали поле. Подойти к нам было трудно. Позиция была отличная.
Приехал на своей «бэхе» подполковник Рыжков, веселый, спрашивает: «Кто такие?» – «Второй взвод разведроты!» – «Кто старший?» – «Я!» – отвечаю. Он ставит мне задачу: «Через тебя идет прорыв. Здесь поставишь пару пулеметов, здесь – пару снайперов, здесь ставишь БМП». Режет мне задачу, как на роту. Я его прервал: «Товарищ подполковник, вместе со мной здесь всего восемь человек…» – «Что? Ну, я поехал». Мне это так понравилось…
Хотел Рыжков уехать, но у него глохнет «бэха». Мы должны ее завести с помощью своей. Я что-то решил проскочить между «бэхами», влез между его и моей. Механ у нас был нормальный, старый, Козырев, он возьми и заведи ее, когда я между «бэхами» пошел. Меня бросило на броню, и я едва успел вниз упасть. Я сам сглупил: рванул между машинами. Могло бы меня раздавить. Рыжков выпрыгнул на броню и как начал его бить прикладом: «Ты мне командира взвода чуть не убил!» – подумал, наверное, что я офицер. Но я сам был виноват…
Командир полка уехал, задачу надо выполнять, разбредаться нельзя. Заходим в домик, там семья – мужик, женщина и трое ребятишек. Чеченец мне: «Они здесь не пойдут, но я тебе этого не говорил». Он имел в виду весь участок, где мы стояли. Парни мне: «Давай в разведку сходим». Я решил, что не надо рисковать: не пойдут на нас, и ладно. Потом нас сняли с этого участка…
«Не бегай от федералов!»
– На одну ВМГ мой взвод поехал заранее, за двое суток до прибытия основных сил. Встал я взводом в засаду. В четыре часа утра вижу: мчит по полю белая «Волга» «ГАЗ-24». Мы ее, естественно, берем, но засаду тем самым обозначили. В багажнике – оружие, даже гранатомет. Прав у водителя нет, документов на машину нет. У обоих задержанных – документы каких-то депутатов или помощников, сейчас уже не помню. И большая сумма денег. У меня полное основание их задержать. Берем их, вяжем и в «трюм». Прицепили «Волгу» на крючок к нашей БМП и поехали на базу. Чуть успели попытать, они начали давать инфу. Как вдруг из штаба прибегает посыльный. «Чехов» в штаб и отпустить, меня тоже в штаб. Привожу их. Там куча старейшин. Говорят, мол, они вообще классные парни! Меня в ментовской «уазик». И предъяву кидают, что незаконно задержал мирных граждан. Поехали в Урус-Мартан разбираться. Я думаю: «Пипец, приехали… Но хрен я вам дамся».