Взорвать Манхэттен

Впрочем, через минуту, поежившись от бодрящего бриза, майку она все-таки натянула. Чему, кстати, я был рад.

Разнузданные буржуазные нравы! Они вечно вгоняют в искус.

Мне сунули в руки удочку с нацепленным на крючок крабиком, я забросил ее в воду, и буквально через минуту леска дернулась, напряглась, и, к немалому своему удивлению, я вытянул на борт небольшую серенькую акулу, забившуюся на настиле палубы.

Моя рыбацкая удача была отмечена одобрительными возгласами и открытием пивных бутылок.

Далее пошел бесконечный клев. Рыбья чешуя заструилась по палубе. Акулы, скаты, местные разновидности всякого рода кефали и ставриды…

Как мне пояснила одна из девиц, после рыбалки нам предстоял обильный ужин на свежем воздухе, ибо возле причала имелась жаровня с необходимой утварью.

Между тем заметно посвежел ветерок. Вспенились кружева барашков. Волны зло и хлестко зашлепали о борта.

– Включай дизель!
– крикнул Том товарищу, владельцу бота. – Пойдем к острову, постреляем рыбу на мелководье. – Перекинув с борта металлическую лесенку с крюками упоров, он, одетый в гидрокостюм, полез вниз, к водному мотоциклу, закрепленному на кронштейнах под леерами.

Я ослепленно и блаженно жмурился на окружавшую меня благодать, переполненный восторгом и отдохновением. Это был сон. Легкий и светлый, как поцелуй ангела, уносящий прочь все мысли и горести…

И совершенно не верилось, что считанные дни назад я отплевывался свинцом от свинца в залитом кровью распадке среди трупов и стреляных гильз.

Тут-то, словно кувалдой по голове, меня оглушил густой и гневный рев какого-то могучего судна.

Я обернулся. Прямо на наш бот двигалось исполненное из тысяч тонн железа чудовище. Размером с Нью-Йорк. Скулы его бортов, сходящиеся в несокрушимый нос, были грязно-багрового цвета. Взрезаемая им волна взметалась, казалось, в небо. А видневшееся на борту скопление морских контейнеров напоминало спичечные коробки на кухонной полке. Какого-либо человеческого присутствия не замечалось вовсе, что придавало этому исполину мистическую жуть.

Я с надеждой взглянул на открытый люк, ведущий в трюм. Там, в глубине бота, вот-вот должен был ожить спасительный дизель, дающий нам возможность необходимого маневра.

Морской великан, застилавший небо своей несокрушимой тушей, взревел еще раз – долго и люто. Из всего им высказанного я отчетливо понял, что отворачивать со своего пути он не склонен, и возмущен нашим недоверием к серьезности своих намерений продолжить свое движение насквозь любого препятствия.

Из-за борта появилось испуганное лицо Тома.

– Какого черта вы там копаетесь?! – выкрикнул он в мою сторону.

Тут же из люка вынырнула озабоченная физиономия владельца бота.

– Дизель не заводится, батарея села! – донеслось злобное объяснение.

В гуде надвигающегося монстра уже сквозило отчаяние.

Охватившая меня благость испарилась без следа.

Я видел, как устремленные на хлипкий ботик тонны металла пытаются неповоротливо обогнуть нас, видел, как слабеет их напор на воду, но остро и отчетливо понималось, что теперь нам не разминуться, и надо что-то делать, не мешкая.

Я поймал на себе взгляд Нины, исполненный беспомощного страха, затем покосился в сторону Тома, и вдруг увидел, как он, лихо вскарабкавшись на спущенный в воду мотоцикл, тут же дал газу и, буквально взметнувшись над водой, по красивой, что и говорить, дуге, стал уходить от надвигающейся на нас горы.

– В воду! – прозвучал голос выпроставшегося из люка судовладельца, и вся оставшаяся на борту компания мгновенно сиганула в океан.

– Я плохо плаваю, - безголосо шепнула мне Нина.

– Зато я хорошо, - успокоил я и, взяв ее за руку, шагнул вместе с ней через низкий леер в тревожно колышущуюся бездну.

Еще в полете, без энтузиазма предвкушая разницу в перемене стихий, я увидел мелькнувший за барашками мотоцикл с сосредоточенным седоком.

Опасаться за Тома не следовало. Он уже находился в далеких и категорически нейтральных водах.

После секундной оглушенности от падения и застившей зрение и слух воды, я сразу же подхватил Нину под плечи, рывком устремившись наверх. Мы глотнули воздуху и, разинув рты, уставились сначала на нависающую над нами махину, а после друг на друга. Лицо ее было искажено испугом, и я заставил себя подмигнуть ей с задором, сам же цепенея от мысли, что нас может затянуть под винты гиганта.

– На спину, и – плывем! – сказал я, ухватив ее за ворот майки. – И никакой паники, слушай меня!

Она покорно кивнула, и мы поплыли – на удивление скоро и слаженно. Я даже удивился, насколько быстро мы отдалялись от бота, и почувствовал себя просто-таки чемпионом по плаванию, совершавшим немыслимые ускорения в неспокойной океанской купели, причем, - подгребая всего-то одной рукой, и не отрывая вторую от утопающей любимой.

Головы остальных участников морского инцидента скрывали нещадно хлеставшие по щекам волны, шустрый мотоциклист тоже исчез за ними, но крупные водоплавающие предметы различались во всей красе, и я увидел, как борт высотой с многоэтажный дом боднул по касательной наш бот, отскочивший от него подобно пробке и закрутившийся волчком. Далее судна разминулись, и, укоризненно гудя, исполин отправился восвояси в дальнейшие океанские просторы.

Я перевел дух. Отирая воду с лица и, отбрасывая назад намокшие волосы, в сторону бота смотрела и Нина. Бот был цел! Рискованно раскачиваясь после полученного тычка, он, тем не менее, обретал необходимое равновесие.

Во взоре Нины блеснула лихорадочная радость. Мы были спасены! Какие-нибудь считанные минуты, и мы – на борту!

Правда, за довольно короткое время мы умудрились отмахать от бота на столь порядочное расстояние, что я невольно восхитился как человеческими возможностям в принципе, так и собственному поразительному рекорду. А после отпустил руку от ворота Нининой майки.

Тут-то открылся секрет свершившегося чуда: меня сразу же отнесло от Нины метра на два, и я, освободившись, так сказать, от балласта, почувствовал вокруг себя плотную, упрямо стремящуюся куда-то воду. Мы попали в течение! Это моментально осознала и Нина.

Глаза ее потемнели от ужаса, она судорожно забарахталась, что-то выкрикнула, но волна ударила ее по лицу, заставив поперхнуться хиной соленой воды. Очередной накат волны скрыл ее, и мне пришлось в несколько отчаянных рывков преодолеть разделявшее нас расстояние, вновь выдернув ее на поверхность.

– Тише, тише, - приговаривал я, сжимая ладонями ее лицо, мокрое и от воды, и от слез. – Не трать силы. Снова ляг на спину. Ожидай удара волны. С ударом - не дыши.

Она поспешно и затравленно кивнула, а я с сожалением посмотрел на белое отдаляющееся пятнышко уже недостижимого бота.

Течение, чей властный бестрепетный поток я ощущал всем своим существом, становилось все сильнее, унося нас в безжалостный бескрайний простор. Осенняя океанская вода скользила вдоль тела, как холодный шелк.