Взорвать Манхэттен
Шрифт:
Именно со своих вероятных неприятностей, связанных с газетчиками, я начинаю разговор.
– Я это решу, - мрачно кивает Тони. – Сегодня же.
– Это могу решить и я, - откликаюсь устало, - но твои заботы кое-кто верно оценит… И еще. Мне надо, чтобы твои ребята поговорили с Праттом. Его провокации не знают предела.
– А если он обратится… - Тони косо указывает в потолок.
– Он трус, и сразу же сдуется, - говорю я.
– Я дам тебе людей, но сам останусь в стороне, - отвечает он. – В вашу банку с пауками лучше не совать палец. И ты должен меня понять.
Мне
Я перехожу к иной теме, рассказывая об ограблении сейфа и о сбежавшем русском.
– Тебе нужны помощники в его розыске? – спрашивает он. – Наши ребята в таком деле бесполезны. Чужая страна, чужой язык…
– Нет ли у тебя там серьезных и надежных связей?
– подсказываю я.
– Я работал с русскими, - говорит Тони. – И не доверяю никому из них. Среди общего числа мошенников и болтунов лишь пару раз мне встречались толковые люди. Один из них убит, второй ушел в крупный бизнес. Он, кстати, живет в Нью-Джерси вместе с семьей, но то и дело вылетает в Россию.
– Я хорошо ему заплачу…
Тони снисходительно улыбается.
– Думаю, недалек тот день, когда он попытается войти в ваш профсоюз, - сообщает с тенью сарказма. – Твои гонорары на прирост его миллиардов не повлияют.
Я понимаю, о ком идет речь. С этим человеком я в состоянии познакомиться самостоятельно, более того, посредничество Тони здесь неуместно, однако этот русский нувориш оказывать мне гарантированные услуги не станет, переадресовав меня с моими скользкими проблемами в такие же сомнительные слои неформальных сообществ. От которых – жди, чего не хочешь.
– Деньги - отнюдь не пропуск в нашу компанию, - отзываюсь я.
– Да, это верно, - вздыхает Тони, а затем, будто припомнив что-то, сообщает: - Я знаю еще одного парня. Он обеспечит тебе поддержку в России. Но желательно, если ты пошлешь туда своего ответственного человека.
– Ты читаешь мои мысли, старый друг.
Я доброжелателен, спокоен, но меня гложут досада и разочарование. Я нахожусь в положении владельца оружейного арсенала, потерявшего от него ключ, и должного поразить мишень с помощью какого-нибудь корявого булыжника, но и того не сыскать.
Снова спешу на аэродром. Воспользоваться вертолетом Ричард мне запрещает: его легко могут сбить какой-нибудь террористической ракетой, а потому, учитывая гипотетические опасности, я лечу самолетом из одного аэропорта в другой, а после на бронированной машине возвращаюсь домой.
Патрик уже вовсю ковыляет по коридорам и орет, просясь наружу. Увидев меня, судорожно карабкается мне на грудь, и замирает, удовлетворенно и сладко урча. Я целую жену, стыдя себя за давешнюю измену, обнимаю сына и дочь, и сердце мое переполняет нежность к ним и какое-то обреченное грустное чувство. Боже, как я люблю их! И что без них стою?
Звонит Большой Босс. Его здоровье вне опасности, он на месте, в рабочем кабинете. С извинениями сообщает, что за моим гостем завтра к вечеру заедут компетентные люди, и более тот меня не потревожит.
– Давно пора, - откликаюсь я равнодушно. И тут-то в моей голове складывается и утверждается весьма
интересный план…– Где Роланд? – спрашиваю я Барбару.
– У себя…
– Срочно ко мне!
И вот он снова передо мной. А вообще-то, чего я на него взъелся? Симпатяга малый, только дичинка в глазах и упрямая настороженность. Но это сгладится, это вопрос дальнейших отношений. А им, видимо, суждено состояться.
Я здороваюсь с ним за руку, усаживаю его в кресло.
– Еще раз спасибо за дочь, - говорю, исполненный неподдельной благодарности. – И, думаю, что отплачу тебе ответной услугой. Не знаю, да и не хочу знать никаких твоих прошлых дел, но, похоже, тебя хотят убрать. Дело связано с известным одиннадцатым числом осеннего месяца… Каким образом ты к нему причастен, тебе виднее, а твоим боссам виднее, как тобой распорядиться. А вот в чем я уверен – их планы придутся тебе не по нраву.
Глаза его прищуриваются в сосредоточенном раздумье.
– И что делать? – спрашивает он довольно-таки хладнокровно.
– Ты знаешь русский язык?
– Да, я жил в России.
– В таком случае: насколько хорошо ты знаешь язык, страну, и есть ли у тебя там надежные, незасвеченные контакты?
Он неопределенно улыбается. Отвечает:
– От русского меня не отличит никто. Вопрос контактов следует тщательно обдумать.
– Тогда скажи, смог бы ты в качестве моего доверенного лица справиться с такого вот рода задачей…
Я опять, второй раз за день, повторяю историю о злосчастном сейфе.
– Таким образом, наша цель - диски, - подводит он итог.
– Совершенно верно. После чего в Москву вылетит мой человек, просмотрит их, чего тебе категорически не рекомендую, и мы будем думать, как устраивать нашу жизнь дальше.
– Зачем же вам после этого со мной канителиться? – задает он резонный вопрос.
– А я и не собираюсь, - говорю я. – Ты получишь чистые документы и некоторую сумму, которая тебе бы понравилась. Такая постановка дела устраивает?
– Хорошо, но документы мне потребуются уже сегодня.
Я вновь вспоминаю о Тони. Эту задачу он решит в течение, думаю, получаса.
– Пустяк, - говорю я. – Главное сейчас – уносить отсюда ноги. И еще. Я понимаю, что у тебя серьезная специальная подготовка. Но ты диверсант, а не сыщик, что, увы, смущает.
– Это родственные профессии. Хороший диверсант всегда должен думать, каким образом его вынюхают ищейки.
Он прав. Разведка, кстати, тот же сыск. И в матером шпионе всегда две личности: его самого и неведомого оппонента-контрразведчика.
– В таком случае, Роланд, возлагаю на тебя большие надежды.
– Один технический вопрос, - продолжает он. – Если у этого парня в Москве родители, через них мы способны выдвинуть условия…
– Опасный ход, - делюсь я. – Напугаем старых людей, они кинутся в полицию… Да и у этого мерзавца могут не выдержать нервы. Нет, методы прямого нажима пока исключаются.
– Я понял. И очень признателен вам, мистер Уитни, - говорит он. – Надеюсь, не обману ваши ожидания. Единственно, скажите Барбаре и Нине, что я выполняю ваше задание, и скоро вернусь. Мне кажется, мой отъезд их расстроит.