Взрослая дочь молодого человека (сборник)

Элла. Успокойся, милый, успокойся… (Уводит Игоря в глубь комнаты.)

Они сидят на диване, тесно прижавшись друг к другу. Пауза.

Прокоп. Вы хоть тут собирайтесь без меня… Все-таки в одном городе живете.

Ивченко. Все от Бэмса зависит.

Бэмс. Я всегда.

Прокоп. А то ко мне, ребята! Ух, как я вас принимать буду!

Ивченко (подходит к Элле). Чего вы ревете, Куприянова? Когда я приехал в Москву, у меня тут никого не было. Меня знали только в Сухиничах. Случись со мной что, из Сухиничей никто бы не приехал. А если бы приехал, какой толк… Я должен был сам за себя. Один. Сам за себя. Я никого не хочу выгонять. Думаете, я не понимаю, что Кузьмичу пора на пенсию? Но так это не делается. Это мы здесь с вами так можем разговаривать, а там, в институте, три тысячи студентов, двести преподавателей… Попробуйте поруководите! Ну, поруководите!.. Ладно, мы все это уладим. Но учтите, объяснение все-таки придется написать. Все будет в порядке… Только не надо из меня делать влиятельного папенькиного дружка! (Снова отходя к столу.) Я никого не хочу выгонять… Сейчас у меня в Штатах больше влиятельных знакомых, чем тогда в Сухиничах.

Пауза.

Люся. Мужики, у меня идея – пошли в кино. На первый сеанс. В «Орион» наш. Там, правда, все перестроили. Стены деревом обшили, разные витражи кругом, светильники финские в таком современном стиле. Я часто туда хожу. Все в зал уходят, а я на весь сеанс в фойе остаюсь. Там в одном месте, под самым потолком, такой хитрый закоулок, такая ниша для вентиляции, что ли… В общем, туда при ремонте не добрались и оставили там кусочек этой лепнины дурацкой – листья какие-то гипсовые, яблоки, факелы, ну, помните, раньше мы еще плевались на эти украшательства. Я когда пела в «Орионе», тогда еще, я во всех трудных местах в эту лепнину впивалась, у меня от этих яблок и факелов такая возникала злость, что я любую ноту брала. А теперь я смотрю на это место, и мне так тепло… ей-богу… Я все вспоминаю, вспоминаю… как мы жили тогда, что было… Спасибо, хоть кусочек этот оставили.

Прокоп. Люська, взойдешь ты на эстраду и споешь нам: «Я помню, было нам шестнадцать лет…»

Люся. Не смогу. Заплачу. (Пауза.) Может, кофейку, мальчики?

Бэмс. Сделай, мать.

Люся (Прокопу). Ты что с утра – чай или кофе?

Прокоп (смотрит на часы). Ни фига! В это время я уже в конторе.

Бэмс. Сегодня суббота.

Прокоп. Тогда чай.

Люся (Ивченко). Чай или кофе?

Ивченко. Я как все.

Бэмс. Смотрите, семь, а уже светло. День прибавляется.

Прокоп. Скоро магазины откроются.

Люся. А что тебе, ты почти все купил.

Прокоп. Так можно не бегать, Люсенька.

Ивченко. А может, действительно в киношку рванем?.. В «Орион».

Прокоп. В «Прогресс».

Ивченко. Какой, к черту, «Прогресс» – «Орион»! У меня сегодня совещание – отменю.

Люся. Четыре билета на последний ряд.

Ивченко. Четыре.

Пауза.

Толя. Пять.

Ивченко. Пять.

Пауза.

Элла (с дивана, где они сидят с Игорем). Семь.

Все удивленно смотрят на Эллу и Игоря.

Ивченко. Семь.

Пауза. Начинает звучать музыка.

Бэмс. Вот наш поезд в Чаттанугу-чучу-то и причухал. Чух-чух-чух.

Занавес