Взрослые

Клэр молчала.

— Все в один день? — удивился Мэтт. — Да ладно!

— Поверить не могу, что ты зарегистрировался на участие, — добавила Алекс. — Это же просто удивительно. Удивительное самоистязание.

— Зарегистрировался? — переспросила Клэр, глядя в сторону.

Патрик посмотрел на Алекс.

— Это мечта всей моей жизни, — беспомощно ответил он.

Мэтт откинулся на спинку кресла.

— Почему бы не выбрать мечту попроще? Поплавать с дельфинами, например.

— Думаю, в этом и смысл, Мэтт, — сказала Алекс.

Мэтт еще чуточку откинулся назад. Он схватился за стол, и передние ножки стула закачались в воздухе.

— Пат хочет заделаться Айронменом! Айронменом-суперменом!

Патрика передернуло.

— Давайте лучше играть, — сказала Скарлетт. — А то Пози все это не нравится. Он чувствует себя здесь нехорошо. Да? Что такое, Пози? — она повернулась к пустому стулу и закивала. — Пози хочет, чтобы мы побыли одни, — она выбралась из-за стола. — Извините. Мы пойдем в спальню.

Мэтт проводил ее взглядом:

— Да, есть у Скарлетт один тараканчик в голове.

— И этот тараканчик меня не любит, — откликнулась Алекс.

— Просто не будем ее трогать, она сама успокоится, — сказала Клэр.

— Пока Скарлетт сидит там, я пойду прошвырнусь, покурю, — Мэтт потер ладони. — Свернул пару штучек заранее. Не присоединишься, Клэр?

— Покурить? — растерялся Патрик. — Это как… сигареты, что ли?

— Совсем как сигареты, — улыбнулся Мэтт. — Пойдешь с нами?

Патрик закашлялся:

— Нет, благодарю.

Клэр встала.

— Ладно, только быстро. — Она повернулась к Патрику: — Звякнешь нам, если Скарлетт спустится из спальни?

Патрик вытаращил глаза. Он не мог в это поверить.

Клэр собралась принимать наркотики. На выходных со своей дочерью.

— Не хочешь прогуляться, Ал? — спросил Мэтт.

Алекс натянуто улыбнулась.

— Я лучше почитаю у себя в спальне перед сном, — она подобрала «Улисса» с соседнего столика. — Очень увлеклась книжкой.

— О чем пишут? — поинтересовался Мэтт.

Алекс хохотнула и поглядела на обложку:

— О чем только не.

Клэр с Мэттом надели пальто и заперли за собой входную дверь. Алекс юркнула в спальню и тоже заперлась.

Патрик остался один, глядя на незаконченную партию в «Монополию» — игру, в которую он, очевидно, всю жизнь играл неправильно.

Через два часа в спальне Патрик отлепился от Клэр и откатился в сторону.

Клэр молча вынырнула из кровати и пошла в ванную.

Патрик лег на спину и заложил руки за голову. Сегодня ему не слишком хорошо удалось.

Конечно, он сделал все до конца, как положено. Когда же он почувствовал, что ее внимание рассеивается, он приложил все силы, даже пошлепал ее немного, как она любила, облокотившись на одну руку и атлетически вытянувшись.

В ванной включилась автоматическая вентиляция. Патрик прислушался к звуку, заметив, что вентилятор периодически поскрипывал.

Кто-то должен взяться и починить этот мотор.

Патрик приподнял голову, взбил подушку и снова прилег. Конечно, сегодня секс получился не лучшим образом: это было трудно, учитывая размолвку из-за «Айронмена» и то, что в доме они не одни.

Но, если честно, в сексе с Клэр — да и с кем бы то ни было — ему никогда не удавалось расслабиться. Он будто наблюдал за происходящим с расстояния, как бы стоял рядом. Контролировал все со стороны.

Она задумалась — о чем?

Зачем ты так глупо хрюкнул, Патрик?

Она нахмурилась — почему? Я что-то не так делаю?

Если я немного вытянусь, это подчеркнет мышцы пресса.

Когда у Линдсей диагностировали эндометриоз, все стало совсем плохо. Патрик специально не интересовался физиологической стороной болезни, зная, что на него это может подействовать не лучшим образом. Он просто утешал Линдсей и пытался поскорее забыть все, что она говорила. И, кроме того, согласился как можно скорее завести детей. В первую же ночь у него не получилось сосредоточиться: он все время думал о болезни, там внизу. Он пытался выбросить из головы фотографии с медицинского сканера, которые она ему показала: «Вот здесь соединительная ткань врастает в стенку кишечника». И хотя Патрик старался лишний раз не узнавать никаких подробностей, всегда, когда они занимались любовью, внутренний голос шипел ему в ухо: «Эн-до-ме-три-оз. Эн-до-ме-три-оз».

Патрик ведь общался с людьми и смотрел кино иногда: он знал, что не все могли бы разделить его чувства. Знал, что в мире полным-полно гедонистов, этаких неандертальцев, которые заплутали во времени и которым стоило бы родиться в ледниковый период.

Но сам Патрик был не таков.

С тех пор, как он сошелся с Клэр, они приложили тьму усилий, лишь бы не стать одной из тех пар, которые уже не занимаются сексом. Но это получалось все менее и менее естественно, как будто у них было расписание, которого надо придерживаться.

Клэр открыла дверь ванной. Она выключила свет, и неровное жужжание вентиляции смолкло. Она бесшумно прошла сквозь комнату и нырнула в постель.

— Клэр? — сказал Патрик и подумал, что его голос звучит слишком официально для ночного разговора.

— Да, Патрик?

— Ты бы хотела снова выйти замуж?

Он почувствовал, как она зашевелилась на матрасе рядом с ним. Потом услышал, как заскользила ткань, и Клэр села.

Через полминуты она ответила:

— Не знаю.

Патрик вперил взгляд в темноту и ждал, добавит ли она еще что-нибудь.

— Мы ведь уже прошли через это, знаем, каково это, разве нет? — она дотронулась до его груди. — Спи.

Снова шевеление, скольжение простыней. Клэр легла и завернулась в одеяло.

Патрик все еще чувствовал ее прикосновение у себя на груди.

Его удивило, до чего теплая у нее ладонь, и вскоре ему снова захотелось ощутить это тепло.

Он медленно сглотнул:

— Клэр?

— Да, Патрик?

— Я твердо решил участвовать в «Айронмене» в апреле.

— Я хочу спать.