Взвод специальной разведки

— Ну, хорошо, скажу как на духу. Иду к Клаве Бородиной.

Физиономия Федора выразила крайнее изумление:

— К кому?!! К Клаве?!! Да ты спятил? Или перегрелся, а может, перепил, а? Хотя вроде перегаром не тянет. Нашел к кому нырнуть! Да на нее один пастух соседский и позарился, местные даже по пьянке в расчет не берут. Ты чего, Сань?

— Ничего. Ты спросил, я ответил.

— Так, значит, к Клавке?

— Точно так!

— Совсем мужик свихнулся! Короче, давай разворот на сто восемьдесят градусов — и ко мне. Потом на Горбачевку, я тебя там с такой доярочкой сведу, пальчики оближешь! И бабенка, главное, без претензий и предрассудков.

Александр поинтересовался:

— Кто ж такая? Я на деревне вроде всех знаю!

Федор заверил:

— Эту не знаешь! Она не местная. Детдомовская. Как отучилась где-то в ПТУ, к нам и прислали. Колхоз хату выделил на самом отшибе, вот и живет Люсенька, горя не знает. Давно бы замуж вышла, если б хотела. Но не хочет. Свободная, независимая и разборчивая. Не подумай, что весь мужицкий шалман обслуживает, нет! Только тех, кто нравится. И, кстати, что особливо бесит наших старух, совершенно не скрывает этого. Одно у нее правило — семей чужих не разбивать. С женатыми ни-ни. А ты для нее самое то. Орел! Офицер! Так что кончай мудрить, шлепаем ко мне, переоденусь, по стопарю влепим и в гости к ней. А я потом уйду по-тихому.

— Сам, наверное, попробовал уже эту Люсю?

— Честно? Не без этого! Но только раз. Не девка — огонь!

— А чего ж дальше не стал… продолжать знакомство?

— Да так, запил как-то, уж и не помню с чего, да и забросил гулянки, сам понимаешь, когда бухаешь, до баб ли? А потом сунулся, а она с фельдшером. Мужичок — тьфу, но… раз занято, так занято.

Александр растоптал окурок.

— А сейчас, значит, свободно?

— Сейчас да! И, кстати, она давно ни с кем не гуляет. Но перед тобой не устоит, отвечаю!

— Спасибо тебе за заботу, Федь! Ты всегда был настоящим другом, но иди-ка ты домой один, а у меня дела. Все! Разговор окончен! Пока!

Молот лишь покачал головой:

— Ну ты даешь! Тебя в Афгане, случаем, не контузило?

— Иди, Федь!

Александр обошел огромную фигуру друга детства и продолжил путь к саманной, выкрашенной белой известкой избе Клавы Бородиной. Она как раз сидела, лузгая семечки, на скамейке за густым кустом сирени.

— Привет, Клава!

— Саня? Откуда ты взялся?

— Из дома, понятно!

— Идешь к кому в гости?

— Уже пришел!

Клавдия удивилась так, что подавилась семечкой. Откашлявшись, произнесла:

— Не поняла?

— Постояльцы твои дома?

Вопрос вызвал разочарование Бородиной, уже начавшей поправлять прическу.

— Так вот ты к кому пришел? А я подумала, неужто ко мне?

— Не к тебе, Клава! Да у тебя вроде и жених есть?

Женщина вздохнула:

— Жених, конечно, знатный, что и говорить, но на безрыбье и рак щука. А постояльцы дома, где ж им еще быть? Пацан, наверное, спит, а старушка телевизор смотрит, вон видишь, в комнате экран светится.

— Почему это она старушка?

— А кто ж? Ей под шестьдесят, если не более. А ты че, к ней?

— К ней!

— Нет, серьезно?

— Серьезно, только не за тем, о чем ты сдуру подумала.

— А че я? Я ничего! Мне-то какая разница?

— Так я пройду?

— Проходи!

На пороге Александр обернулся, спросил:

— Завтра о моем визите вся деревня знать будет?

— А ты как хотел? Я-то промолчу, не волнуйся, так другие скажут, у нас ведь как, Сань? На одном конце кашляешь в кулачок, на другом услышат.

— Ну и черт с ними. Мне все равно.

— А все равно, так чего маешься? Заходи, коль пришел!

Александр, миновав сени, вошел в небольшой предбанник, заменяющий кухню, постучал в дверь, ведущую в горницу. Ее открыла Лидия Тимофеевна.

Увидев Калинина, удивилась:

— Вы? А я-то думаю, кто это стучит? Хозяйка не стала бы, да и никто другой из ее гостей. А это вы? Но…

Александр не дал ей договорить:

— Извините за поздний визит, я ненадолго и сейчас все объясню. Пройти в комнату разрешите?

— Да-да, конечно! Проходите, только потише, Сережа только что лег, а я вот фильм смотрю.

Калинин присел у круглого стола.

— Еще раз извините, Лидия Тимофеевна, у меня к вам будет один-единственный вопрос.

— Да?

— Вы случайно фотографии дочери с собой не носите? Ну, знаете, иногда так бывает…

Женщина вновь, как и на озере, внимательно посмотрела на офицера.

— Да, у меня в паспорте всегда фотография Валеры, Сони и еще маленького Сережи.

— Позвольте взглянуть?

— Пожалуйста!

Лидия Тимофеевна достала сумочку, из нее паспорт, из паспорта извлекла фотографию, протянула ее Калинину. С сильным волнением Александр взял снимок. Взглянул на него и тут же положил на стол, откинув голову назад. Женщине показалось, что офицер издал стон. Она спросила:

— Соня и есть та женщина, с которой вы знакомы?

— Да! Это она! Я чувствовал это, понимаете, чувствовал, Сережа мне сразу напомнил кого-то знакомого. Сначала я не определил, а вот когда вы рассказали историю своей семьи и потом мальчик взглянул на меня, это после случая с пиявками, в нем я увидел ту… которую узнал в Афганистане. Но меня сбил номер полевой почты. Госпиталь, в котором сейчас служит Соня, носит другой номер. А потом я подумал, ведь ее же могли перевести. Такое часто бывает, особенно по прибытии «за речку», когда штаты комплектуют. Ну, а затем я предположил, что у вас может быть фотография дочери. Поэтому и пришел. Теперь я убедился, что ваша дочь и женщина, с которой я случайно познакомился в госпитале, одно и то же лицо. Оказывается, не так уж невероятны кажущиеся с первого взгляда абсолютно нереальными обстоятельства. Вот такие дела!

Лидия Тимофеевна присела напротив Калинина. На телевизор она больше не обращала никакого внимания.

— Скажите, Саша, вам действительно небезразлична Соня? А почему? Вы не просто знакомы с дочерью?

— Нет-нет. Мы на самом деле познакомились случайно и общались непродолжительное время… да…

Александр потер лоб, словно пытался снять внезапно возникшую боль. Он вспомнил, КАК они познакомились, и ему стало до слез обидно, что именно таким образом они познакомились. Но офицер справился с эмоциями, продолжил:

— Да, вы правы, мне небезразлична Соня. И это я понял лишь сейчас. Только, пожалуйста, не спрашивайте больше ни о чем. Я не смогу ответить. Не потому, что не хочу, а потому, что не смогу. Извините, что-то мне опять нехорошо, наверное, простудился. Спасибо вам большое, и до свидания.

Калинин поднялся, вышел из комнаты, затем из дома.

У калитки продолжала сидеть Клава. Увидев Александра, ухмыльнулась:

— Что-то ты быстро, Саня!

— Клав! Ведь ты же нормальная баба, не то что некоторые, ну зачем говоришь пошлости? Зачем пытаешься казаться хуже, чем есть на самом деле?