Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2
Шрифт:
Большие звери собрались в центре станицы вокруг резного менгира, который одноглазый гигант вырвал из утёсов Урзубья. Их окружали насыпи из черепов и костей мужчин, женщин и детей. Всех их обглодали дочиста и высосали костный мозг. На возвышавшемся и напоминавшем клык мегалите виднелись вырезанные древние человеческие письмена, но они почти полностью скрылись за размазанными фекалиями и нарисованными рунами силы.
Вокруг основания менгира свернулась чудовищная фигура, известная стаду под именем Гибельный Глаз. Он был в три раза выше самого большого минотавра, а его покрытая рубцами рун плоть
Кхар-загор нашёл Четырёхрогого Унгрола внутри уцелевшего каменного зернохранилища, где тот испражнялся в чашу алтаря домашних духов. Деревянные стропила сгорели, и запах жареных зёрен, смешавшись с экскрементами животных, превратился в пьянящий букет территориальности и ненависти.
— Где мясо? Где разрушительная стая? — требовательно спросил Четырёхрогий Унгрол одной из двух лохматых, увенчанных рогами голов. Вторая голова пускала слюни на плечо, жуя паршивые волосы, как гнилую жвачку.
— Мясо ушло. Стая мертва, — ответил Кхар-загор.
Четырёхрогий склонил голову набок, расщеплённые рога раздутого черепа ударились в спутанный мех близнеца. Вторая голова гневно заблеяла, но говорящая не обратила на неё внимания.
— Мертва? Как мертва?
— Люди. Быстрые всадники с кричащими крыльями убили стаю конными копьями.
Четырёхрогий быстро понял всю важность услышанного. Обе головы кивнули, и Кхар-загору показалось, что стянутые рога скорее были привязаны, чем выросли из плоти.
— Идём, — сказал Унгрол, размашистым шагом направляясь к залу атамана. — Мы расскажем Изгою о быстрых всадниках. Ты знаешь их запах?
Кхар-загор кивнул, держась позади Четырёхрогого. — Следовал за ними. Нашёл человеческое логово. Нашёл чемпионку, которая ведёт их.
Унгрол издал рёв горького смеха.
— Изгой будет доволен, если ты прав.
— Кхар-загор никогда не ошибается. Это она.
Унгор покачал головами вверх-вниз. — Лучше тебе не ошибаться. Изгой убьёт тебя, если ты ошибся.
Кхар-загор пожал плечами, когда слова выходили из его горла, слова, которые он в последний раз произносил, когда был человеком.
— Это неважно, — сказал он.
Вдвоём они отважились войти в развалины зала атамана, где одинокий воин, облачённый в медные пластины темнейшего кобальта, стоял на коленях перед алтарём из кости и камня. Короткий плащ из перьев ворона свисал с одного из зубчатых наплечников, с другого — жёсткая кожа, содранная со спин ещё не родивших матерей. Поперёк спины воина висел палаш, превышавший в длину любого из унгоров.
Кхар-загор сплюнул полный рот кровавой мокроты. Даже просто приблизившись к клинку, он почувствовал боль, словно можно было умереть от одного взгляда на него.
— Почему ты прервал мои молитвы Чару? — спросил Изгой, встав и посмотрев в сторону раболепствующих унгоров. Он выглядел огромным, не уступавшим Магоку Камнерогу, а горящие под шлемом с вороньими крыльями глаза были твёрдыми, синими и пустыми.
Головы Четырёхрогого наклонились так низко, что поцарапали опалённый пол. Он слизал с каменных плит остатки сгустившегося
жира.— Разрушительная стая мертва, — проворчал он. — Человеческие всадники с крыльями и копьями убили их.
— Уланы? Так далеко на западе? — произнёс воин. — Это выглядит маловероятным. Мы убили последних из них в Прааге.
— Так сказал Кхар-загор, а Кхар-загор никогда не ошибается.
Воин обратил безжалостный взгляд на Кхар-загора. — Ты и в самом деле видел крылатых улан?
Кхар-загор кивнул, во рту у него пересохло, а живот объял страх. Боги смотрели глазами Изгоя, и и хотя человек оказался среди зверей из — за опалы, его превосходство не вызывало сомнений.
— Он может говорить? — спросил Изгой.
Четырёхрогий Унгрол боднул ближайшей головой, и Кхар-загор завизжал от боли, когда заострённый железный наконечник рога рассёк ему руку.
— Скажи, что сказал мне, — велел Четырёхрогий.
— Ещё видел чемпионку, — сказал Кхар-загор.
— Ледяную Королеву? — яростно произнёс Изгой. — Ты видел её? Она жива? Ты уверен?
— Кхар-загор никогда не ошибается.
— Как далеко они отсюда?
— Полдня перехода для зверей.
Изгой запрокинул голову и рассмеялся, когтистые перчатки сжались в кулаки. — Чар посылает мне великий дар! Труби в рога и поднимай зверей на войну, ещё до наступления ночи я насажу голову этой ледяной суки на рог!
Возбуждение воина придало Кхар-загору храбрости.
— Почему вы так хотите увидеть чемпионку мёртвой? — спросил он.
— Потому что много лет назад я убил её отца, — ответил воин, некогда известный как хетзар Фейдай. — И пока последний из рода царя жив, его белый демон не будет знать покоя, пока не убьёт меня.
Моррслиб висела низко над горизонтом, её очертания рябили в холодной безоблачной ночи. Катерина чувствовала её пагубное влияние глубоко в костях, подобно надвигающейся болезни, которую не могло остановить никакое количество сладкого настоя. Она стояла в одиночестве в открытой лощине, позволяя спокойной пустоте ночи окутать себя.
Она слышала приглушённые ругательства гвардейцев-коссаров, рубивших стену льда, которую она возвела за собой. Вместе с сумерками пришло желание одиночества, а не компании вооружённых мужчин. Королева она или нет, а Вроджик, Тей-Мураз и Урска Писанка отругают её за такое вопиющее поведение.
Она закрыла глаза и слушала завывания ветра в степи, печальный звук, несущий всю боль и страх, которые окутали её царство.
— Так много мёртвых, — прошептала Катерина, обращая взгляд на юг. — Так много ещё умрёт.
Мысли царицы обратились к последним уцелевшим её людям, они цеплялись за жизнь перед лицом полного исчезновения. Ей хотелось надеяться, что те, кто бежал на юг при первых признаках армий племён уцелели. Возможно, им удалось пересечь зачарованный барьер, возведённый магами Империи. Возможно, крошечный анклав людей Кислева всё ещё жил за пределами границ страны, но она сомневалась в этом.
Солдаты императора не позволят никому ступить на свои земли. Карл Франц был человеком, не боявшимся трудных решений, и если выбор состоит в том, чтобы рискнуть Империей или позволить кислевитам умереть — то выбора не было вообще.