Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

Вряд ли можно чувствовать что-либо еще, кроме отвращения, когда ложь одного проходимца приводит к смерти сотен ни в чем неповинных солдат.

Трус всегда остается трусом, в какие бы красивые одежды он не рядился, пытаясь скрыть свое малодушие. Ирония, скрывавшаяся в знамени Стирланда, — скелет, опоясанный лентой с девизом «Победа или Смерть», — никогда еще не казалась такой очевидной Форстеру Шлагенеру.

И эту победу должны были добыть они одни, — несколько десятков солдат, посланных удерживать Ленгенфельдский мост, — должны победить или остаться навечно гнить на дне Авера.

Хотя, подобная перспектива была наименьшей из проблем, волновавших юношу в данный момент.

Ленгенфельдский мост был великолепен. Это было не просто большое каменное строение, соединяющее один берег реки с другим, одно из многих, что достаточно часто встречаются на крупных реках. Мост представлял собой высокий арочный пилон, украшенный искусной резьбой, высота пролетов которого была вполне достаточной, чтобы не мешать оживленному судоходному движению вверх и вниз по реке. Без преувеличения, это было чудо архитектуры: ажурная красота резьбы и огромные размеры, вкупе с вековой древностью сооружения — потрясали воображение. Молодой человек внимательно вглядывался в эти камни. И словно история оживала перед его глазами: эти камни были здесь задолго до него и они будут здесь через много лет после того, как последние воспоминания о нем навсегда сотрутся из памяти потомков. Форстер нисколько в этом не сомневался. Он даже не представлял, насколько древним мог быть этот мост. Одно было очевидно — Ленгенфельдский мост был самым прочным сооружением в этом уголке Империи, иначе он не простоял бы столько веков. Шлагенер знал историю этих мест лучше, чем любой из защитников — ведь он родился и вырос в городке Фюртцхаузен, расположенном всего в нескольких милях ниже по течению реки. И конечно, он знал эту историю намного лучше, чем их прежний командир.

Шлагенер яростно затеребил свою коротко остриженную голову, пытаясь унять зуд от укусов клещей, терзавших его. Она чесалась ужасно, словно при каком-нибудь кожном заболевании. Проклятые насекомые устроили себе знатное пиршество, однако, из всех его товарищей, они, почему-то, облюбовали именно его. Конечно, все солдаты, в той или иной степени, страдали от этих кровососов, однако, никто больше не подвергся такому нашествию, как Форстер. Из глубин памяти вдруг всплыли слова его матери — эти твари будто предчувствуют смерть и выбирают обреченных созданий. Клещи прекрасно чувствовали себя во влажных, но достаточно теплых условиях высоких зарослей осоки, бурно разросшейся по берегу реки. Неудивительно, что Ягер выбрал именно его руководить всей этой гиблой затеей — горько подумалось юноше. Этот злопамятный ублюдок и не думал скрывать своей неприязни к Форстеру. Молодому человеку удалось, наконец, поймать особо терзавшее его насекомое, впившееся в его кожу за левым ухом — и он, одним ловким движением, с раздражением раздавил эту тварь своими заскорузлыми грязными ногтями.

Тот факт, что в это самое время Акким Брандт и его люди делали за рекой последние приготовления для уничтожения Шлагенера и его товарищей, пока он тут воюет с насекомыми, показался закаленному в боях воину весьма забавным. Несмотря на всю серьезность своего положения, Форстер не смог сдержать ухмылку. Хотя, это была весьма горькая ирония!

Да, здесь не было ничего личного — это просто война. Человеческая жизнь как будто сжимается и исчезает, скрываясь за сухой статистикой людских потерь. На войне — люди перестают быть людьми. Какая печальная истина! Научиться не видеть во враге человека — печальная необходимость. Думать о противниках, как о таких же людях, как ты сам, понимать, что у них тоже есть имена, семьи и друзья, что они так же думают, чувствуют и любят — это может свести с ума. Поэтому, не смотря на всю безнадежность ситуации, Форстер поклялся, что ради своей любимой жены и своей семьи он заставит Аккима Брандта кровью заплатить за этот мост. Шлагенер не собирался дешево отдавать свою жизнь. Много несчастных женщин, которых ему не суждено встретить, не причинивших Форстеру и его близким никакого вреда, станут сегодня вдовами благодаря ему. Своеобразный вид первобытной справедливости: око за око! Ведь его жена — тоже станет вдовой, его сын, родившийся прошлым летом, — вырастет, так никогда и не увидев своего отца. Да, не самая приятная мысль, но, хотя сегодня Форстеру суждено умереть, в его силах продлить этот день как можно дольше.

Шлагенер в задумчивости с такой силой почесал один из сильно зудевших укусов, что из ранки пошла кровь.

— Проклятье, — пробормотал он, нагибаясь, чтобы сорвать пучок травы и вытереть кровь. В это же мгновение внутренним чутьем молодой человек почувствовал надвигающуюся опасность: легкое еле уловимое колыхание воздуха, затем какое-то стремительное движение и тихий всплеск воды в реке из-за осыпавшейся с берега гальки. В следующую секунду юноша уловил неясную тень, выросшую перед ним, и, спасая себя, бросился влево, сильно ударившись при падении о землю.

В следующую секунду Шлагенер осознал, что происходит — перед ним, весь мокрый с головы до ног, стоял один из вражеских воинов, сжимая в руке изогнутый кинжал. Чуть дальше Форстер заметил еще три темных силуэта, появляющихся из воды — головорезы Аккима Брандта.

С криком Форстер бросился на первого врага. Кинжал неприятеля вспорол рукав его рубашки, глубоко вонзившись в левую руку. Не обращая внимания на острую боль, Шлагенер ответным ударом воткнул свой кинжал прямо в горло противнику. Это был эффектный удар, и к тому же — весьма эффективный. Захлебываясь кровью, несчастный выронил оружие и судорожным движением схватился за горло, словно пытаясь задержать жизнь, утекавшую сквозь пальцы вместе с сочившейся из раны кровью. Шлагенер не предоставил бедняге еще одного шанса — противник был мертв. Однако другие — все еще были живы, и представляли смертельную опасность. Выхватив меч и издав воинственный вопль, юноша ринулся вдоль берега реки, атаковав ближайшего из выходящих из воды солдат.

Форстер атаковал стремительно — не дав неприятелю выбраться на твердый берег, он колющим ударом попытался поразить врага в живот. Удар оказался не очень удачным — Шлагенер лишь задел своего противника: в последнее мгновение тот успел поставить блок, лезвие меча молодого человека скользнуло по вражескому мечу и вспороло неприятелю бок. Скрипнув зубами от боли и сдерживая рвущийся наружу крик, враг, мгновенно контратаковал, пытаясь достать Форстера скрытым режущим ударом снизу вверх. Движимый звериным чувством самосохранения, выработанным годами сражений, Шлагенер успел среагировать, отшатнувшись вправо, и лезвие меча противника лишь слегка вспороло ему левую щеку. Кровь моментально залила всю левую половину лица, однако, юноша даже не успел понять, насколько серьезно его ранение — в эту же секунду пятачок речного берега, где происходила схватка, предательски начал сползать в воду, и Шлагенер, поскользнувшись, не удержал равновесие и упал на спину. В полном молчании его противник взмахнул мечом, готовясь нанести решающий удар. Время, как будто, замедлилось, на фоне начинающего светлеть неба Форстер отчетливо видел силуэт нападавшего, лицо которого было скрыто каким-то подобием шарфа, взметнувшийся и начавший свое смертельное падение клинок противника. Молодой человек резко рванулся влево, подкатываясь под врага, и выбросил вперед меч, пытаясь блокировать удар противника. Удача снова улыбнулась Шлагенеру — клинок нападавшего ударил по лезвию его меча и, скользнув, уткнулся в землю. В это же мгновение раздался тихий свист, и удивленный враг отчаянно вскрикнул от боли и злобы — очень вовремя выпущенная кем-то стрела пробила его правое плечо насквозь. Форстер мгновенно воспользовался шансом, подаренным ему судьбой, — оттолкнув сразу ставший неуклюжим меч противника, он развернул свой клинок и нанес колющий удар снизу вверх, вспарывая своему врагу живот. Удар оказался смертельным — мертвый неприятель медленно завалился на бок: безжизненное тело сразу стало удивительно тяжелым, вырвав меч из рук обессиленного юноши.

Форстер с трудом отпихнул навалившееся на него тело и поднялся на ноги как раз вовремя, чтобы увидеть, как два последних нападающих гибнут от выпущенных в них арбалетных болтов. Находившийся в опасной близости от Шлагенера неприятель упал с пробитой грудью — болт пробил его насквозь, взметнув фонтанчик крови, выйдя из спины бедолаги. Второй враг получил попадание в лицо — болт вошел над верхней губой, разворотил нос и застрял где-то глубоко в мозгу — оба погибли мгновенно.

В то время как молодой человек освобождал свой меч из тела убитого им врага, где-то за его спиной на другом берегу Авера пропел рог. Форстер прекрасно знал, что означает этот призывный зов — надвигается шторм, и не многим суждено пережить его. Акким Брандт готовился нанести решающий удар. Группа убийц была послана им всего лишь для того, чтобы посеять в рядах, защищающихся панику — тем самым, приближая неизбежную победу. Как любой хороший полководец, Брандт использовал малейшую возможность, чтобы уменьшить потери в своих рядах. Что ж, в этот раз, это не принесло ожидаемого результата.

Горящая стрела расколола купол неба пополам, оставляя светящийся след подобно летящей комете — она, на несколько секунд, разогнала предрассветный сумрак.

Да, очевидно, что Акким Брандт не собирается ждать восхода солнца. Взмыла вторая стрела, за ней еще одна… Ленгенфельдский мост осветился неровным дрожащим светом. В этом свете, то вспыхивающем, то вновь затухающем, словно бесплотные призраки по мосту двигалось множество теней — точно морские волны они захлестывали пролет за пролетом. Аверландцы пошли в атаку. Они наступали в полной тишине, лишь сталь мечей и копий мрачно поблескивала в свете тускнеющей луны.

Стирландцы встретили врага во всеоружии: вихрь стали и крови закружился на мосту. Первый удар врага был ужасен — они с разбега врубились в строй обороняющихся. Двое, стоявших в первом ряду стирландских копейщика, упали под ударами мечей, трое аверландцев совместными усилиями продавили брешь и ворвались в оборонительные порядки защитников. Однако, развить свой успех им было не суждено, — копейщики второй и третей линии нанесли встречный удар: двоих нападавших пригвоздили к земле, безжизненное тело последнего — повисло на копьях. В целом, первая линия копейщиков — выдержала первый натиск врага. Образовавшиеся бреши быстро закрыли копейщики второй линии, и строй стирландцев вновь был восстановлен, ощетинившись копьями в сторону нападавших, словно огромный еж. В тоже мгновение, десяток стирландских арбалетчиков, укрывавшихся за копейщиками, осыпали атакующих градом арбалетных болтов.

Однако — это было лишь начало схватки!

Не раздумывая, Форстер бросился на помощь своим товарищам, сражающимся на мосту. Враг обладал значительным численным перевесом, и было лишь вопросом времени, когда порядки стирландцев будут смяты. Шлагенер никогда не был слишком уж набожным человеком, однако, сейчас он искренне молил бога совершить какое-нибудь чудо. Иначе, битва за Ленгенфельдский мост будет закончена еще до рассвета.

Еще несколько горящих стрел взмыли в воздух, разогнав темноту над полем сражения. Расчерчивая небо яркими полосами, они пролетали над сгрудившимися на мосту в смертельной схватке людьми и, печально вспыхивая напоследок, падали где-то далеко за спиной обороняющихся. В их призрачном неровном свете где-то в глубине атакующей массы людей Форстер заметил личный штандарт Якоба Брандта. Красно-синий флаг реял над битвой, возвышаясь над потоком врагов, подобно огромной волне, накатывающей на оборонительные порядки стирландцев, пытающейся разбить их, утащить людей за собой в пучину смерти.