Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

— В «Лебеде»? — капитан покачал головой. — Надо быть психом, чтобы красть оттуда.

— Я знаю. И каждый домушник в Мариенбурге знает. — Уорбл замолчал. — Вот только другие заинтересованные стороны не из нашего города. И наш предполагаемый вор, возможно, тоже.

— Из гавани мы пока никого не вылавливали. — Гил выглядел задумчиво, отвечая на этот очевидный, пусть и незаданный, вопрос. — И с тех пор, как поднялся туман, из города тоже никто не выезжал.

Ну, разумеется. Стражники, конечно же, закрыли ворота, а вверх по реке при такой погоде не решился бы подниматься ни один шкипер. Уорбл кивнул.

— И о проблемах в «Лебеде» ты тоже ничего не слышал.

— Всё верно. Не слышал ничего.

Ударение на предпоследнем слове было настолько лёгким, что его почти не было слышно, но оттого оно становилось ещё более красноречивым. Капитан одним глотком прикончил выпивку.

— А что о толстяке? Хорошо одет, хорошо платит, за ним ещё таскается то ли ребёнок, то ли полурослик.

— Ничего не приходит на ум, — покачал головой капитан. — Но это большой город, Сэм, и мы не можем быть повсюду. — Гил замялся. — Постарайся это запомнить.

После разговора с официальным представителем закона, пора было подойти к проблеме с другого конца. И уже полчаса спустя, Сэм очутился в подсобном помещении у торговки кожами в богатом районе, неподалёку от южных доков. Запах дублёных шкур был повсюду, он насквозь пропитал каменную кладку, поднимался от сваленных в кучи кож и от полок, заполненных готовым товаром. Полурослик взял одну из курток, та была мягкой, как мариенбургский туман, и чёрной, как душа гоблина.

— Размер твой, Сэм, примерь.

Он положил её на место и обернулся.

— Очень уж дорого, — заметил полурослик.

Лизетт спрятала стилет обратно под рукав и улыбнулась; в темноте обнажился белый полумесяц её зубов. Из платьев она предпочитала чёрные — те сочетались с цветом её волос и с тускло освещёнными углами.

— Зачем пожаловал? — спросила она.

В полутьме её глаза резко и хищно сверкнули оранжевым. На улицах с ней тоже приключалось немало историй, вот только рассказывать их было некому.

— За информацией, — ответил Уорбл. Женщина шагнула вперёд и, сузив глаза, посмотрела на него.

— Покупаешь или продаешь?

— Может быть, обменяемся?

Лизетт церемонно уселась на тюк коровьих шкур, закинув ногу на ногу, и наклонилось вперёд; лица собеседников оказались на одном уровне.

— Я слушаю, — сказал она наконец.

— Происходит что-то такое, что мне не нравится.

— Это твои проблемы.

Её голос был ровным, без каких-либо интонаций. От того, как она разваривала, Уорбла всего пробирал холодок. Сэм попытался подстроиться под её тон, но полурослики к такому не приспособлены.

— Может, не только мои. Ты ведь знаешь людей, которые… имеют интерес в «Парящем лебеде»?

— Я не обсуждаю своих деловых партнёров.

Это Сэм и так знал. Он не был до конца уверен, состояла ли она в Гильдии и занимала ли место в верхушке, как он подозревал. Однако опыт подсказывал: всё, что он скажет ей, станет известно им.

— Я слышал, что одного из постояльцев на днях обнесли.

Сэм попал в яблочко. Женщина чуть заметно прищурилась.

— Кто тебе сказал?

— Постоялец. Меня наняли отыскать пропавшую вещь.

— Я спрошу об этом. Что-нибудь ещё?

— Толстяк. Он тоже охотится за украденным. Как мне сказали, постоянно таскается с ребёнком или с полуросликом. Один из твоих… агентов?

— Нет.

От лёгкого покачивания головы по её волосам заструились отблески света. Неожиданно прямой ответ на мгновение сбил Уорбла с толку; он ещё не видел её такой взволнованной. Одно только это уже доказывало, что она говорит правду, и что Гильдия и впрямь не имеет к истории никакого отношения.

Кажется, теперь ему должно было стать легче, но почему-то не стало. Сэм никак не мог перестать думать о том, кто же был настолько глуп или настолько силён, чтобы не бояться выступить против Гильдии.

* * *

Не успел Сэм завернуть за угол на Кожевническую аллею, как из тумана, будто корабль на полном ходу, выплыл толстяк. От неожиданности полурослик развернулся на месте, и как раз вовремя, потому что за ним на аллею проскользнула невысокая фигура с ножом. На коротышке была широкая шляпа со свободно свисающими полями и длинным пером, которая отлично скрывала его лицо, и бархатный костюм с торчащим в разные стороны кружевом. Опешивший Уорбл не сразу заметил, что голова со шляпой доставала ему примерно до груди. Он вытянул оружие и попятился к ближайшей стене.

— Ладно, — произнёс он. — Кто первый? Шарманщик или обезьянка?

Толстяк к изумлению Сэма разразился оглушительным булькающим смехом, звучало так, будто кто-то выливал в воду полведра сиропа.

— Силы небесные, господин Уорбл, а вы и впрямь отважный малый. Ваша репутация нисколько не преувеличена. Хар-хар-хар!

— Рад слышать, — ответил полурослик, не опуская клинка.

Стоящая справа фигура издала нервный пронзительный смешок. Уорбл сместил вес, приготовившись отвесить коротышке пинка в челюсть. Если он разделается с ним достаточно быстро…

— Леппо, дружище, убери это. — Толстяк снова расхохотался и погладил своего спутника по голове. — Так ты испортишь господину Уорблу всё пищеварение, а нам этого никак нельзя допустить.

Коротышка энергично закивал, снова похихикал себе под нос и убрал оружие в ножны. Сэм помешкал немного, затем убрал своё. Он был уверен, что, если придётся, он уложит этих клоунов.

— Так-то лучше. Хар-хар-хар. — Толстяк протянул руку в бархатной перчатке, и Уорбл осторожно пожал её. Ощущение было, как будто у него вместо ладони небольшая подушечка. — Позвольте представиться. Эразм Феррара, видный антиквар, если не сказать заметный. Хар-хар-хар. Нам с партнёром не терпелось свести с вами знакомство.

— Взаимно.

Феррара кивнул и принялся лить мёд дальше:

— Ну, конечно, дорогой мой, конечно. Такой прозорливый и изобретательный полурослик, как вы, должно быть, с самого начала знал о том, что мы тоже интересуемся этим грызуном. Быть может, даже с самого нашего прибытия в город.

— Возможно, — сказал Сэм. Ему не нравился этот человек, от него исходила почти ощутимая атмосфера порочности: от изысканно уложенных волос, до тонкой вышивки на растянутой жирным телом рубашке. — И, возможно, вы хотели бы перейти к делу?