Where the bones disappear?

Я всегда любила библиотеки, любила то необъяснимое чувство защищенности, когда можно просто затереться в коридорах, спрятаться от всего внешнего между стеллажей и забыться на какое-то время. Я всегда любила библиотеки, но в последнее время забыла об этом. Сейчас же, когда я собиралась вновь “излечиться” от пугающего и непонятного внешнего, казалось вполне логичным находиться именно здесь.

Пройдя до самого последнего коридора, величавшегося самым невостребованным из-за содержания различных устаревших пособий, я буквально свалилась на пол, опираясь спиной о нижние полки. Здесь было безлюдно, прохладно и тихо, правда, запах пыли не входил в число моих фаворитов, но оно того стоило. Закинув голову назад, я прикрыла болезненные глаза. Было бы идеально, если бы ни о чем не думать, просто закрыть шкатулку черепной коробки и не впускать цепочки бессвязных и слишком тяжелых мыслей. Это было непостижимо, и мне вдруг вспомнился один из многочисленных уроков физкультуры, проведенных с ним в пустом классе… Тогда мне удавалась это — не думать ни о чем.

Резко распахнув глаза, я выудила из сумки путеводитель и открыла на первой попавшейся странице. Нужно было отвлечься, причем мгновенно — единственная спасительная тактика. Как бы то ни было, ложность всегда порождает правду. Эти два понятия изживают себя и, в конечном итоге, ложь, сказанная дважды, — правда. Так вот я избегала и того, и другого. Мне не нужно было это. Я не хотела объяснений тех месяцев и тех мгновений, не хотела объяснений тех чувств и тех эмоций, даже объяснений насчет того, почему я по привычке не уходила из школы после уроков и почему так внимательно стала озираться. Я не хотела никаких объяснений, потому что они все равно показались бы мне ложью.

Мертвая паутина дорог, сужающаяся в округах Лондона, Бирмингема и Манчестера, меня не очень отвлекала, а вот графство Восточный Суссекс с слишком манящим приближённым изображением побережья действовало куда более прогрессивно. Достав из кармана сумки маркер, я прищурилась, ведя ярко-красную линию от Бристоля через самые удачные, как определял мой глаз, трассы категории А. Оставалось всего несколько километров до мнимого пункта назначения, когда маркер вдруг замер в моей руке. Чужое присутствие, нарушение личностного покоя было ощутимо слишком резко, но я все равно успела поймать себя на глупой, теплеющей в груди надежде.

— Прости, я… — залепетала девчонка, неизвестно откуда появившаяся на повороте в мой коридор. Темные кудри, стоящие пушистым облаком на голове (их явно кто-то пытался усмирить с помощью геля, что конечно не дало результата), темная кожа, из-за которой глазные яблоки больших карих глаз казались слишком белыми, что придавало вид еще более безумный… Она казалась знакомой.

— Стой, — неожиданно даже для самой себя вскрикнула я, и девушка сразу же замерла, хотя уже пятилась назад, и подняла на меня испуганный взгляд. — Ты ведь Рейчел, да? Кажется, мы ходим вместе на какие-то уроки?

Девушка медленно и неуверенно кивнула, а я мысленно улыбнулась своей удаче, ведь на самом деле я не помнила почти никого, с кем ходила на общие уроки.

— Ты что-то искала? — вежливо спросила я, поднимаясь с пола и небрежно расправляя свою мятую шотландку.

— Нет, вообще-то, — она замялась, косо наблюдая за тем, как собственность библиотеки летит ко мне в сумку, — я искала место, чтобы почитать… в уединении.

— Понимаю, — кивнула я, пытаясь остановить слишком бурный поток мыслей в голове и сконцентрироваться на той безумной идее, которая пришла в голову при появлении Рейчел. — Слушай, ты, наверное, увлекаешься всякой этой… этим? — спросила я, кивком головы указывая на толстую книгу в ее руках.

— Этим? — как бы удивленно спросила она, приподнимая том Дженни Рендлз и дожидаясь моего подтверждения. — Ну, не то чтобы увлекаюсь…

— Что ты думаешь о духах умерших?

— Умерших?.. Призраков? — В порыве девушка даже резко шагнула в мою сторону, но опомнившись, замедлилась, прижимая к себе “Паранормальные явления” и с нездоровым блеском в глазах смотря на меня. — Думаю, что они существуют! Это ведь доказано, что при переходе в другой мир души иногда…

— Как их может видеть кто-то? То есть… почему?

— Ну, — задумчиво протянула она, с видом знатока закатывая глаза, — это еще на стадии изучения, но принято мнение, что не все могут их видеть. Нужна непосредственно какая-то связь или отношение к духу умершего…

Отрицательно качая головой скорее своим мыслям, я облизнула обветренные губы. Рейчел сделала еще пару шагов в мою сторону и, кажется, продолжала что-то говорить.

— Почему они… остаются здесь? Что их держит?

На то, как я ее снова перебила, девушка реагировала совсем противоположно. Она улыбнулась, передернув плечами, и утвердительно закивала вслед своим следующим словам:

— У каждой души своя причина, по ней они и остаются… здесь. Это скорее определенные рамки: их могут держать люди, события или даже места! Все, что сыграло какую-то важную роль при жизни…

— И как же они могут освободиться? Из этих… рамок?

— Освободиться? — хмыкнула она. — Только если исчезнет то, что их держит. Но такое понятие, как “освобождение”, вообще малоизвестно…

— Но это вообще возможно… все это?

Немедля, Рейчел быстро и уверенно закивала, от чего облако ее темных вьющихся волос запружинило вслед за движением головы. Я сжала губы, глубоко выдыхая, а она, смотря на меня теперь уже с интересом, шагнула еще ближе и вытянула руку, предлагая взять обтрепанный том Рендлз, явно зачитанный ей самой же до дыр.

— Нет, спасибо, — попятившись назад, будто от надвигающейся опасности, я отрицательно мотнула головой. Девушка замерла на полпути и нахмурилась, переводя взгляд с протянутой книги на меня. — Мне уже пора, можешь читать здесь.

Я кивнула, пытаясь не смотреть в ее безумно белые глазные яблоки, и по пружинившему облаку темных волос отметила, что она кивнула в ответ, потом резко развернулась. Было похоже на побег, причина которого была бы никому не понятна. Было похоже на побег, гонимый одной лишь фразой, отдающейся в голове излишне высоким, раздражающим голосом: “…если исчезнет то, что их держит”.

========== Единственный смысл — исправление ==========

***

Я всегда ощущала полное бессилие, когда власть над сознанием брали запахи или звуки. Чувство глубокой опустошенности в самом разрыве вселенной — это неоправданное влияние пустых вещей: когда запах шампуня вдруг возвращает тебя в ботанический сад, прямо в отдел с кустами острого лемонграсса, о который ты оцарапала лодыжку, или когда шуршащий по ушам капюшон вдруг заставляет растерянно поднять глаза и в следующее мгновение искать шумный морской прибой прямо посреди безлюдного переулка старого Бристоля. Эдакий способ мироздания в очередной раз с грохотом посмеяться над тобой.

Едкий запах бензина, выедая слизистую оболочку глаз и обжигая дыхательные пути, возвратил меня в гараж на заднем дворе нашего дома. Мне было около пяти, когда я впервые пробралась туда и обнаружила старый полуразобранный кадиллак, предназначение которого мне так и не довелось узнать. Страсть хранения старых и ненужных вещей присуща многим, но я была удивлена, найдя подобную черту у отца. Хотя, наверное, мне было всё равно. У кадиллака отсутствовала задняя дверца, и я легко могла забраться на мягкое сиденье, обитое потертой крашеной кожей, и лёжа пытаться рассмотреть что-нибудь через плотную ткань откидной крыши. Нет, даже не пытаться, а скорее представлять, что лежу в палатке за тысячи километров отсюда, лучше на другой планете, и если все же открыть верх, за ним обязательно окажется самое бесконечное звездное небо. Бывало, я засыпала в своей “палатке”, и так как меня никто не искал, в запасе были нескончаемые часы, чтобы насквозь пропитаться парами бензина и машинного масла. Этот запах был в моих волосах, на коже, наверное, даже под кожей. Он не вымывался неделями, пока одним днем гараж не опустел. Запах со временем вымылся, а я так и не узнала, куда исчезла моя “палатка”.