XVII. Мечом и словом Божьим!

— Г-господин… — застучал зубами кабатчик, перепугано косясь на меня ошалелыми глазами. — Т-там… господа… важные… я их не знаю, но важные…

— Дама среди них есть?

— Е-есть… — хозяин быстро закивал. — В мужской одежде… красивая и… — он судорожно сглотнул. — И очень… такая как змея… опасная…

У меня мелькнула неожиданная догадка. А если… черт, красивая и опасная как змея, я знаю двух всего двух женщин, подходящих под это описание — это были и есть маркиза Мадлена дю Фаржи и герцогиня… Мария де Шеврез.

От нервного напряжения я сильней прижал кинжал к горлу кабатчика.

Он вздрогнул всем телом, истошно хрюкнул и зачастил, тряся щеками.

— Был еще один кавалер… но он уехал час назад со своими слугами… такой высокий, слегка сутулый, весь в черной одежде…

Неожиданно что-то громко брякнулось об пол.

Я посмотрел на звук и увидел очень похожую на Бабу Ягу горбатую служанку, уронившую поднос с едой и вином на пол.

— Матерь божья!!! — хрипло пролепетала она, широко раскрыла рот, показывая гнилые и редкие зубы, а потом…

Арамис кинулся к ней, зажал рот, но в зале успел прозвучать пронзительный вопль.

— Убива-а-ают!!!

Я сразу понял, что сейчас произойдет, саданул рукояткой кинжала кабатчика в висок, резко развернулся, выхватил пистолеты и прицелился в ведущую во второе помещение дверь.

И не ошибся, дверь с треском распахнулась, к нам в зал ввалились два чернявых крепыша со шпагами и пистолетами в руках.

Я не планировал никого убивать, черт побери, но все пошло совершенно не по плану.

Колесцовые замки на пистолетах громил ужа начали жужжать.

Хлестнул сдвоенный выстрел, одного из крепышей откинуло к стене, он судорожно вытянул руку вверх и выпалил в потолок. Второй согнулся, пошел боком и завалился на пол, судорожно суча ногой.

В ответ из двери саданули мушкетные выстрелы, а потом из клубов дыма выскочили еще трое. А вслед за ними, еще два человека со шпагами наголо.

Одного из них я сбил, второго завалил Арамис, ну а дальше, в дело пошли клинки.

В кино часто показывают долгие и красивые схватки, пируэты, финты, чуть ли не изящные танцы, но в реальности такое очень редко случается, разве что во время тренировочных схваток.

Исход поединка у опытных фехтовальщиков решают первые же удары, потому что затягивание поединка чревато смертью.

Клинок проскользнул вперед змеей и проткнул предплечье бородатого крепыша, он вскрикнул, выронил шпагу и тут же начал оседать, брызгая кровью из распоротого дагой горла. Я крутнулся, подсек своим плащом ноги второго, успел коротко пырнуть его бреттой, но тут же отлетел в сторону сам, схлопотав мощный пинок ногой в грудь.

— Hijo de la puta! — Длинный и худой парень распластался в выпаде, целясь кончиком своей шпаги мне в лицо.

Я чудом успел отбить его удар, ринулся вперед, ударил плечом и, в полуразвороте засунул ему до самой гарды дагу в бок.

Отскочил назад и крутанул крест-накрест клинком, отмахиваясь от последней пары испанцев.

Они пошли по кругу мелкими шагами, один отвлекал ложными выпадами, а второй старался зайти сбоку.

Я приготовился к трудной схватке, но неожиданно, прямо из потолка, один за другим, хлестнули два языка огня, голова одного из противников просто развалилась как арбуз, а второй ничком рухнул на пол.

А потом, оттуда же, вместе с досками, мусором и сеном, рухнул Портос, с грохотом приземлившись на стол.

— Засранец! — зло рыкнул я, оглянулся и увидел, что Арамис катается по полу с последним нападавшим. Ринулся к нему, но Анри уже успел оседлать противника и с хрустом вонзить ему кинжал в грудь.

Я еще раз оглянулся и подбежал к двери, откуда выскакивали испанцы, но перед самым порогом, повинуясь какому-то смутному чувству опасности, пригнулся.

И в этот раз, чувство самосохранения не подвело.

Навстречу полыхнул выстрел, сноп горячего воздуха стеганул прямо над головой.

— Idiota de los cojones! — ругнулся высокий и смуглый кавалер в широкополой шляпе, отбросил пистолет и нырнул в другую дверь.

Я его узнал — это был Себастьян де Аро, личный порученец падре Доминика Этчеверри, доверенного лица графа-герцога Оливареса. Того отца Доминика, который написал мне рекомендательное письмо к отцу Жозефу. Собственно, эти два святых отца были аналогами друг друга, точно так же, как Оливарес занимал положение в Испании равное кардиналу Ришелье.

Мне сразу стало все понятно — испанцы все-таки решились вмешаться в грызню за регентство. Ничем другим, появление во Франции личного порученца падре Доминика объяснить было нельзя.

— Этого живьем! — скомандовал я и бросился за ним.

Оказалось, из второго зала тоже был выход на улицу. Себастьян успел выскочить и побежал к конюшне.

Опасаясь второго его пистолета, я не стал бросаться за ним без оглядки. Пробежался вдоль стены, осторожно выглянул из-за угла, проскочил дальше, а потом услышал тупой и громкий стук, словно кто-то изо всех сил стукнул кулаком по бочке.

— Ваше преосвященство, готово! — радостно заявил Портос, поигрывая в руках слегой от телеги толщиной с его бедро и длиной не меньше трех метров.

У его ног лежало неподвижное тело Себастьяна де Аро.

— Твою мать… — обессилено выдохнул я и упал на колено перед испанцем.

Хлестнул несколько раз его по щекам, вылил флягу на лицо, потом принялся тереть уши, но, черт побери, Себастьян так и не пришел в себя, хотя все еще дышал.

В не себя от злости, я вскочил и заорал Портосу.

— Ты что натворил… — Но очень быстро пришел в себя и сухо бросил. — Привести в себя, живо. И молись, если ты его убил…

Исаак перепугано кивнул и бросился натирать снегом испанца, а я вернулся в таверну, поискать живых, чтобы допросить их.

К счастью, один такой сыскался. Он сидел возле стены, зажимал себе бок обеими руками, хрипло дышал и сильно дрожал.

Я присел перед ним и заговорил на испанском языке.

— Где женщина? Говори и умрешь быстро.

— Она… — раненый гулко закашлялся. — Она… успела уехать… мы ее прикрывали…