Я – Агата Кристи

В Баку не было ничего необычного – их встретил представитель «Интуриста», и они все время были под его присмотром. Билеты до Батуми Агата купила сама – люди в очереди у кассы пропустили ее вперед. Она, кстати, вообще отметила, что люди в Баку были очень вежливые, улыбчивые и доброжелательные.

В поезде с ними оказался человек, говоривший по-немецки – возможно случайно, а возможно и нет. А вот в Батуми, по словам Агаты Кристи, их никто не встретил, и они несколько часов мотались по городу в поисках гостиницы. Безо всякого сопровождения. Не просто странно, а очень странно для Советского Союза 30-х годов.

На следующий день они также самостоятельно отправились искать корабль, на который у них были билеты, побродили по городу и вернулись в гостиницу, где им, разумеется, тут же дали провожатого и даже говорившего по-французски. Правда, как раз в этом не было ничего странного – он был из «бывших». «Всю дорогу он ворчал на правительство, – вспоминала Агата Кристи, – и мы начали немного нервничать, поскольку вовсе не желали критиковать власти страны, где не было даже английского консульства, которое могло бы, случись что, вызволить нас из беды».

В конце концов супруги Мэллоуэн благополучно покинули СССР. А вот вопрос, что они там делали, занимает любителей конспирологических теорий до сих пор.

Чуть-чуть злословия придает жизни пикантную остроту.

Свои книги Агата Кристи обдумывала много лет.

Из-за этого она обычно даже не помнила, когда был написан тот или иной роман – в ее голове они существовали задолго до того, как воплощались на бумаге. «Идеи возникают у меня в голове в самые неподходящие моменты, – говорила она, – когда иду по улице или с пристальным интересом рассматриваю витрину шляпного магазина. Вдруг меня осеняет, и я начинаю соображать: «Как бы замаскировать преступление таким образом, чтобы никто не догадался о мотивах?» Конечно, конкретные детали предстоит еще обдумать, и персонажи проникают в мое сознание постепенно, но свою замечательную идею я тут же коротко записываю в тетрадку.

Пока все чудесно – но потом я непременно теряю тетрадку».

Потеря тетради не была трагедией – если сюжет уже сложился в голове, Агата Кристи обходилась без набросков. Если же идея еще не оформилась, то она ее благополучно забывала, а когда через несколько лет находила старую тетрадь, сочиняла на основе старых записей что-то совершенно другое.

Идеи она брала повсюду. Так, например, оригинальное алиби для романа «Смерть лорда Эджвейра» она придумала, посмотрев спектакль, где актриса мгновенно перевоплощалась из одного образа в другой. Неудивительно, что ее не мучил страх исписаться, преследовавший многих писателей: «Писание книг – моя постоянная, надежная профессия. Я могла придумывать и кропать свои книжки, пока не спячу, и никогда не испытывала страха, что не смогу придумать еще один детективный сюжет».

Женщины не умеют ждать, помните об этом.

Кроме Пуаро и мисс Марпл у Агаты Кристи было еще несколько постоянных персонажей.

Некоторые из них играют вспомогательную роль – это Гастингс, инспектор Джепп и мисс Лемон, которые обычно выступают в качестве «свиты» Пуаро. Но суперинтендант Баттл, полковник Рейс, супруги Бересфорды (Томми и Таппенс) и в какой-то степени миссис Оливер – вполне самостоятельные детективы.

Все они, кроме миссис Оливер, были придуманы очень рано, еще тогда, когда Агата Кристи работала на «Бодли Хэд».

Первыми появились Томми и Таппенс, ставшие героями второго написанного Агатой Кристи романа «Тайный враг». Время от времени Агата Кристи к ним возвращалась, и последняя книга с ними вышла за три года до ее смерти. Томми и Таппенс не оставались неизменными как Пуаро и мисс Марпл, они были ее ровесниками и вместе с ней взрослели, рожали детей, а потом старели.

Потом в «Мужчине в коричневом костюме» появился агент британской разведки, мужественный и привлекательный полковник Рейс. Впоследствии он еще в двух романах помогал Пуаро и в одном искал преступника сам.

И наконец в «Тайне замка Чимниз» вел расследование суперинтендант Баттл – единственный из детективов Агаты Кристи, занимавшийся не частной практикой и не любительским сыском, а служивший в полиции. Он стал героем пяти романов, в одном из которых – «Карты на стол» – действовал вместе с Пуаро и Рейсом.

Ложь открывает тому, кто умеет слушать, не меньше, чем правда. А иногда даже больше!

В некоторых детективах Агаты Кристи появляется ее самопародия, миссис Оливер.

Ариадна Оливер – знаменитая писательница детективов, которая обожает яблоки, изъясняется немного косноязычно и известна всем благодаря огромному количеству романов про сыщика-иностранца. Агату Кристи в этом шарже не узнал бы только слепой.

Впервые миссис Оливер выведена в романе «Карты на стол» (1936), где сходится за бриджем с Пуаро, инспектором Баттлом и полковником Рейсом. А всего она появлялась в семи романах и двух рассказах.

Миссис Оливер постоянно рассуждает о трудностях писательского ремесла, часто уносится мыслями в дебри своего очередного романа и временами так запутывается в придуманной интриге, что не знает, как выпутаться. А еще она жалуется на дотошных читателей, которые любят выискивать в ее романах ошибки.

В «Картах на стол» она произносит целый монолог: «Вообще-то говоря, я ничуть не забочусь о точности деталей. Не вижу большой беды, если немного напутала в титулах полицейских, назвала автоматическое ружье револьвером, вместо «фонограф» написала «диктограф» и описала яд, от которого герои книги умирают, произнеся одну лишь предсмертную фразу. Уж что, на мой взгляд, действительно важно, так это количество жертв! Если действие становится скучноватым, то еще немножко крови наверняка внесет оживление. Если кто-то что-то хочет рассказать, его убивают первым. Нечто подобное встречается во всех моих книгах, конечно, приправленное каждый раз чем-нибудь новеньким».

Никто не ссорится со своим хлебом с маслом.

Агата Кристи придавала большое значение моральным вопросам в своем творчестве.

Аморальность была для нее совершенно неприемлема, и она считала это совершенно естественным. «Детектив – рассказ о погоне; в значительной мере это моралите – нравоучительная сказка: порок в нем всегда повержен, добро торжествует, – говорила она. – Во времена, относящиеся к войне 1914 года, злодей не считался героем: враг был плохой, герой – хороший, именно так – грубо и просто. Тогда не было принято окунаться в психологические бездны. Я, как и всякий, кто пишет или читает книги, была против преступника, за невинную жертву».

А на склоне лет она сетовала: «Кто бы мог подумать, что настанут времена, когда книги о преступлениях будут провоцировать тягу к насилию и приносить садистское удовольствие описаниями жестокости ради жестокости? Резонно было бы предположить, что общество восстанет против таких книг. Ничего подобного – жестокость стала сегодня вполне заурядным явлением».

Беспокоила ее и набирающая популярность тенденция оправдывать негодяев: «Никто не чувствует смертельной муки жертвы – все жалеют убийцу: ведь он так молод. Почему его не казнят? Мы ведь убиваем волков, а не пытаемся научить их мирно ладить с ягнятами». Воспитанная в суровые викторианские времена, пережившая две мировые войны, королева детектива не была заражена гуманностью ради гуманности и стремлением всех оправдать. И в ее романах преступники никогда не уходили от наказания.