Я бил «сталинских соколов»

Повторилась старая история. Мы начали набирать высоту на полной скорости, словно взбегали по винтовой лестнице. На мой истребитель поставили новый мотор, и он летел вверх, словно ангел. Я даже начал слегка нервничать, как бы не сжечь этот новый мотор, но выбирать не приходилось.

Проскочив 13 000 футов, я оглянулся и обнаружил, что оторвался от преследователей примерно на 350 метров. Они давно уже перестали стрелять по мне. Я перевернул самолет, позволил ему клюнуть носом и убрал газ. Из такого положения я, конечно, не мог стрелять, но вражеские пилоты не пожелали проверять, так ли это. Полупереворотом они перешли в почти вертикальное пике.

Я немедленно помчался за ними, выбрав в качестве цели ведущего. Ведомый повернул еще круче и сейчас падал вертикально. Я дал очередь по ведущему чуть ли не в упор. Все снаряды попали в его фюзеляж, и самолет полыхнул.

Опять внизу я заметил штурмовики и спикировал туда, так как моя первая цель уже рухнула в море. Но тут за мной увязались два «яка», хотя пока еще они были далековато. Тем не менее я обстрелял штурмовики и снова начал набирать высоту, «яки» гнались за мной.

Дальнейшее почти в точности повторило предыдущий бой. На высоте 13 000 футов один из преследователей отвалил в сторону и перешел в пике, а другой развернулся прямо передо мной, превратившись в удобную мишень. Я дал очередь, и от самолета полетели куски. Он свалился в широкий штопор и упал в море.

Все это время Поке тоже сражался с русскими истребителями. Мы соединились и начали искать, кто же еще нуждается в помощи. Под нами и чуть правее мы заметили одиночный Як-9, который кружил на месте, словно кого-то разыскивал.

Я спикировал на него, думая, что вот сейчас он и найдет то, что ищет. Но пилот «яка» увидел меня и попытался удрать. Я открыл огонь издалека и постепенно сокращал дистанцию, стреляя короткими очередями. Мотор русского задымился, и он попытался уйти вверх. Я тоже взял ручку на себя и продолжил стрельбу. Пушка и оба пулемета отрывисто залаяли. «Як» встал на дыбы, загорелся и полетел вниз. Похоже, пилот рассчитывал выпрыгнуть с парашютом, потому что он постарался выровнять самолет, после чего действительно покинул кабину.

Прибыло еще несколько «яков», я обстрелял пару, но без результата. К тому моменту, когда мы повернули домой, топливо у нас практически кончилось.

На следующее утро наши бомбардировщики прибыли в точку рандеву точно по расписанию. Мы прошлись рядом, доложив о прибытии, и заняли свою позицию.

Вражеские корабли и десантные суда возле Тейкари пережили много неприятных моментов, когда наши «Бленхеймы» и немецкие Ju-88 сбросили на них свои бомбы. Вражеские истребители по непонятной причине остались поодаль, хотя мы видели, как они кружат в районе Пуллиниеми.

Когда мы уже вели бомбардировщики назад, по радио пришло сообщение: «Восемь штурмовиков юго-восточнее Нуйямаа».

Я и Манне Кирьёнен получили задание заняться ими. Мы направились к Юустила, чтобы отрезать им путь возвращения на случай, если они уже повернули назад. Наконец я увидел одиночный бомбардировщик, летящий на юго-восток над каналом Сайма. Очевидно, это был фоторазведчик, которому поручили заснять результаты налета.

Я зашел на него с востока, имея солнце у себя за спиной. Он не мог от нас ускользнуть, поэтому спешить было некуда. Ближе к Юустила я взял на прицел левый мотор бомбардировщика, но бортстрелок сам открыл по мне огонь. Я изменил план и сначала открыл огонь по фюзеляжу, заставив стрелка замолчать. Затем я снова занялся мотором.

Наша высота равнялась 5000 футов, и цель полого планировала, пытаясь снизиться до минимума. Я поджег ему левый мотор, и самолет начал заворачивать к Тали. Я снова дал очередь по фюзеляжу. Теперь мы летели на высоте всего лишь 650 футов.

Зенитный огонь постепенно становился все плотнее, и я решил уйти в более безопасный район. Моя цель в итоге разбилась на обочине дороги Юустила - Тали.

Следующие несколько дней мы отдыхали, потому что погода ухудшилась настолько, что даже вороны могли передвигаться лишь пешком. Мы наслаждались, понимая, что и противник в эти дни летать не будет. Мы просто ели, парились в сауне и спали.

Единственным мероприятием стало построение, на котором нам вручили несколько наград. Я сам получил Железный крест первого класса. Кроме того, немецкий корреспондент взял у меня интервью.

К счастью, мы не успели привыкнуть к безделью, и погода довольно быстро снова улучшилась.

Нам снова приказали сопровождать бомбардировщики, летавшие через реку Вуокса. Три эскадрильи наших бомбардировщиков атаковали позиции вражеской артиллерии, к операции присоединился и «Отряд Кюльми».

Огонь зениток был особенно жестоким, русские даже использовали ракеты «земля - воздух», по три в одной связке. Они оставляли за собой видимый дымный след и имели значительно более сильный заряд, чем любой зенитный снаряд.

Бомбардировщики прорвались сквозь заградительный огонь и сбросили свой груз прямо на цель. Мы внимательно следили, чтобы им не помешали вражеские истребители. Мой мотор работал неважно, однако я все-таки надеялся, что он позволит мне продержаться до конца.

Наконец последние «Бленхеймы» сбросили бомбы и, полого планируя, ушли к своим базам. Я последовал за замыкающим бомбардировщиком, который мог стать соблазнительной целью для русских истребителей. Примерно 10 «Аэрокобр» появились вверху, и одна из них попыталась атаковать бомбардировщик, который я охранял.

Очевидно, русский меня не видел, когда пикировал прямо на бомбардировщик. Я дал полный газ и погнался за ним. Я увидел, что он открыл огонь по «Бленхейму» с большого расстояния. Это казалось довольно глупым, так как он не имел никаких шансов попасть. Покела собрался было атаковать его сбоку, но увидел, что я нахожусь в более выгодной позиции, и отвалил, предоставив мне закончить работу.

«Аэрокобра» находилась прямо у меня на прицеле, и я был уверен, что собью ее. Похоже, пилот был новичком, потому что не обращал внимания ни на что вокруг. Я нажал гашетку, и мои пулеметы начали осыпать пулями вражеский истребитель, мотор которого задымился. Но удивился, так как моя пушка промолчала. Пришлось дать еще одну очередь из пулеметов, и цель заскользила вниз. Совершенно случайно русский летчик заставил самолет поднять нос, и машина окончательно потеряла скорость. Мы с Покела продолжали следить за ним, похоже, пилот решил прыгать с парашютом. Но затем он передумал и продолжил скольжение.

Сначала я решил добить самолет, но потом передумал. Даже если пилот совершит вынужденную посадку, все равно пересечь линию фронта он не сумеет. Так оно и случилось, самолет сел на нашем берегу Вуоксы.

Лишь когда я вернулся на аэродром, выяснилось, что именно произошло с моей пушкой. В моем старом истребителе пушка и пулеметы работали от одной гашетки. Но этот самолет был переоборудован, и на нем пушка и пулеметы имели раздельные гашетки.

Противник тем временем перевел в район Аунус своих лучших летчиков. Мы постоянно видели истребители Як-9 над Карельским перешейком, однако они явно имели строгий приказ не ввязываться в бой с нами. Увидев наши самолеты, русские моментально исчезали.

Мы попытались добиться перевода в Ауснус, но не получилось. Нам сказали, что перешеек следует удержать обязательно, поэтому требуется постоянное получение свежих разведданных.

И вот 15 июля мы кружили над Вуосалми, наблюдая за битвой на земле, которая приняла крайне ожесточенный характер. Над Паакола я заметил 9 истребителей Як-9 и даже не поверил собственным глазам. Мой ведомый младший лейтенант Якке Нурми пришел к такому же заключению: «Это русские, точно!»

Прежде чем остальные пилоты поняли, что происходит, мы атаковали противника. Лишь тогда русские поняли, что начался воздушный бой, но было уже слишком поздно.