Я - богиня на измене

— Мерлин, — шептала Элейн, пока я обнимал ее. — Что же делать? Я согласна на все… О, воистину коварство Гвиневры не знает границ!

— Я смогу вернуть тебе былую любовь твоего мужа, — прошептал я, осматриваясь по сторонам и доставая из сумки маленький флакон. — Это любовное зелье. Я наложил на него мощнейшие любовные чары! Вот только … оно причиняет страдания тем, кто его выпьет.

— О, Мерлин, — губы Элейн дрожали. — До меня долетали вести, что Ланцелот ухаживает за королевой, но я думала, что он пытается показать Артуру свою преданность. Недавно у нас был таинственный человек… Он предупредил меня о том, чтобы я не верила слухам.

— Мужчина? Женщина? — произнес я, встревожившись и пряча флакон в кулак. — Расскажи, дитя мое!

— К нам прибыл странный человек в плаще и капюшоне. Он прибыл не по воде, потому что не было ладьи или лодки. И даже не вплавь, поскольку одежда была сухой, — сбивчиво рассказывала Элейн, теребя расшитый пояс. — Он сказал мне, чтобы я была осторожна и не верила слухам. И … он сказал, что ты опасен… Что тебе нельзя доверять! Мне показалось, что это — рыцарь.

— Он представился? — наседал на нее я, мысленно сопоставляя факты. — Когда это было?

— Это было вчера ночью… Он сказал, что его зовут сэр Дристан, — взволнованно продолжала Элейн, нервно сглатывая. — А потом сэр Дристан исчез…

— Сэр Дристан? — усмехнулся я, глядя в глаза красавице. — Это, дитя мое, был посланник Гвиневры. Он должен был убить тебя, но я своими чарами сумел защитить тебя и Галахада! Как же неразумно принимать таинственных гостей, дитя мое! Вот, милая, держи… Чары скоро подействуют, и Ланцелот вернется к тебе и к сыну.

— Мама! Я стану твоим защитником! — кричал Галахад, яростно прорежая кусты. — Я буду всегда защищать тебя! Никто не посмеет причинить тебе зло! Со мной ты в безопасности!

Дрожащая рука приняла маленький флакон, а я видел, как Элейн раскрывает его и смотрит на меня, шепча одними губами: «Я так люблю его… Если бы он знал… Я не хочу, чтобы мой сын рос в позоре!». Я пристально следил за флаконов, который приближался к алым губам. Она колеблется, медлит… Что-то не так… Если она сейчас не выпьет, то придется предложить ей выбор, либо жизнь Галахада, либо ее. Понятное дело, она выберет жизнь сына.

— Неужели ты сомневаешься? — удивился я, слыша, как по саду бегают босые ноги и как трещат ветки, сдаваясь

— Вернись ко мне, любимый, — прошептала Элейн, приложив флакон к губам и осушив его. Ее взгляд остановился на Галахаде, который самозабвенно воевал с кустами. Внезапно она побледнела, а я подхватил ее.

— Слуги! — закричал я, вырывая у нее из рук флакон и пряча его в сумку. — Галахад! Зови слуг! Леди Элейн плохо!

Через минуту к нам бежали десятки ног, а я смотрел, как Галахад прижимается к ее руке и целует.

— Мамочка, тебе плохо? Мамочка, — шепчет он, потершись об ее безвольную руку. — Мамочка, что с тобой? Очнись… Я прошу тебя… Мамочка… Не покидай меня… Что случилось? Дедушка Мерлин, что с мамой? Исцелите ее?

— О, милый мой, — я положил руку на плечо мальчишки. — Раны сердца невозможно исцелить… Я не думал, что весть об измене убьет твою матушку… Мне очень жаль, Галахад… …

— Нет! — мальчик упал на колени, поглаживая руку матери, пока вокруг бегали слуги, разнося весть, что Элейн мертва. — Мамочка… Не трогайте ее! Не позволю… Это же мамочка…

По его щекам текли слезы, а он утирал их, прижавшись к матери. Он гладил ее волосы и плакал, прикладывал ее руку к своей мокрой щеке…

— Я бы рад был исцелить, но подлая богиня судьбы не даст мне Грааль… Ах, если бы у меня был Грааль, — вздохнул я, удаляясь. — Воистину не в добрый час принес я весть об измене Ланцелота… Сердце бедняжки не выдержало… Горе мне старому... Не смог уберечь бедняжку от козней богини судьбы…

Позади меня слышались крики, Галахад рыдал, не давая слугам забрать у него мать, а те уговаривали отпустить ее тело…

— Клянусь! — кричал маленький рыцарь, пока слуги пытались его утешить. — Клянусь, что убью подлую богиню судьбы! За смерть мамы она заплатит мне сполна!

Моя лодка тронулась, а я покидал остров горестей и стенаний, глядя в закатное яркое небо.

— Вот теперь путь свободен, — вздохнул я, оставляя позади замок, сад и будущего рыцаря круглого стола.

* * *

Ночь опустилась на древний лес, вспыхнув огнями светлячков и первыми звездами. Где-то неподалеку устроили перекличку цикады, выпиливая на разные голоса незамысловатую мелодию. В лесной чаще переливался сладкоголосый соловей, а старые деревья ворчливо скрипели и перешептывались.

— Если бы ты знала, как я тебя ненавижу…- услышала я ядовитый голос.

— И поэтому обнимаешь, как в последний раз. Тебя даже вон та белка осуждает, — отозвалась я, чувствуя сквозь плащ тепло чужих рук и поцелуй-дыхание на виске. Рядом потрескивал костер, взлетая яркими искрами в ночное небо.

— Неужели? — прошептал Мордред, разворачивая меня к себе лицом и скользя поцелуями по шее. Его руки нежно прикасались к моей груди, заставляя сердце бешено колотиться. — Давай я тебя подразню… Я думаю сказать о том, что ты погибла. Я лично видел твои останки, ставшие кормушкой для дикого зверья…

— Тогда Артур спросит, почему ты их не привез, — прошептала я, чувствуя, что предложение очень заманчивое, а нежное прикосновение к моим губам, заставляет тающее сердце шептать сладкое «да».

— А я скажу, что у меня с собой не было мешка…, — усмехнулся Мордред, дразня меня поцелуем. — Прямо с порога скажу: «Артур, я нашел твою половинку», а голодное зверье отказалось отдавать обратно вторую половинку королевы…

— Думаешь, тебе поверят? — отозвалась я, чувствуя руку, лежащую на моем горле и палец, который ведет сладкую и нежную линию по моим губам. Сердце сжалось при мысли, что Мерлин — далеко не дурак и вероятней всего тут же прознает о моей новой прописке.

— Я вот иногда смотрю и думаю, кто этот первый идиот, который покусал других в Камелоте, обратив их в истинную веру в чудеса и Мерлина? Все пытаюсь вычислить, но вариантов так много, что я начинаю сомневаться, — послышался шепот. — На рассвете мы будем в Камелоте. Я даю тебе время, чтобы ты все обдумала. Как же мне иногда хочется положиться на судьбу…

Я тяжко вздохнула, понимая, что «положиться на судьбу» хочется даже старенькому дедушке Мерлину. В последнее время у нас половина Камелота — фаталисты. Видимо, раньше судьба имела всех, а теперь они хотят взять реванш.

— Нежно взять судьбу … — продолжал развлекаться Мордред, приподнимая меня над землей. — В свои руки…

— А если судьба не хочет давать тебе… — начала я, подражая его интонации. — Второй шанс…

— Значит, придется брать от судьбы все,- передразнили меня, а я сидела у него на руке, а ветерок трепал плащ. Да, он почти такой же, как и Артур. Разве, что чуть ниже ростом. Даже в его походке, линии плеч то и дело проскальзывала знакомая медвежья грация.