Я боюсь. Дневник моего страха

Приехавшие к Валентине Павловне погостить на недельку дочь с мужем тут же съехали, не прожив и двух дней.

– Вы что, не чувствуете? От этих могил смердит, смердит! – орала уже на выходе дочь так, что слышно было на всех ближайших дачах.

– Да нет же никакого трупного запаха! – ничуть не тише отвечала ей мать.

– А я и не говорю о запахе! – вопила дочь. – Смердение – куда более широкое понятие! Ты, как всегда, ничего не понимаешь, мама!

Зато Смирнов понимал, что имеет в виду эта горластая бухгалтерша-младшая. В том смысле, что он знал, как вся эта хрень может воздействовать на психику, ежели не ведать правды, разумеется. Хотя, надо сказать, ему самому от этой правды не особенно легче стало: до сих пор при взгляде на кресты у него сводит желудок… Наверно, мало времени еще прошло…

Но главное – народ созрел, дорос и осознал. В среду вечером Смирнов с Валентиной Павловной пошли по дачам товарищества« Дружное» собирать деньги.

А в пятницу утром Олег Витальевич встречался в Москве с Адой Борисовной Беляевой.

Она назначила ему встречу в некоем офисе. Офис оказался в очень престижном московском районе, в доме, что на рынке недвижимости ценится исключительно высоко – каменная, дореволюционная постройка, естественно, с ультрасовременным ремонтом. Комната вся в теплых тонах, кондиционер и обилие ксерофаксов – этих бронтозавров наших дней. Смирнов оказался с Валяевой в этой комнате в сопровождении двух бритозатылочных крепких юношей. Она же вела себя здесь как хозяйка.

Впрочем, и Карма тоже явно чувствовала себя здесь хозяйкой. Она неторопливо разгуливала по столу, аккуратно обходя стоящие и лежащие на нем предметы, иногда что-то там трогая клювом. «Нагадит же! – изумился Смирнов. – На бумаги нужные или еще на что. Как это Ада ей позволяет?» Стоило ему только подумать об этом, как Карма резко повернула к нему голову и злобно уставилась прямо в глаза Олегу Витальевичу. Она напряглась и замерла.

– Ну-ну, девочка, что такое? – ласково спросила склонившись к ней Валяева и легонько провела длинными своими пальцами по блестящим перьям вороны. Та тут же расслабилась и снова важно зашагала по столу.

– Ну, – улыбнулась Ада, доставая из длинной пачки дамскую «Мальборину», – как я понимаю, наши дела в порядке?

Олег Витальевич видел себя дважды отраженным в ее очках. Отражения нежно прижимали к груди кейс и изображали на лицах совершенно одинаковые искательно-угодливые улыбки.

Смирнов похлопал рукой по кейсу и ответил:

– Как будто.

– Однако, – Валяева красиво расселась в вертящемся кресле, закинув одну красивую ногу на другую красивую ногу, и выпустила красивое дымовое колечко. – Ходить с такой суммой одному – безумие.

– Не большее, чем вся ваша затея, – улыбнулся Олег Витальевич.

– То есть? – Ада подняла тонкие бровки. Ах, как хороша она была без своего траура, в коротенькой кожаной юбке, яркой алой блузке, с рассыпавшимися по плечам золотыми кудрями! Даже без глаз хороша! А и к чему глаза при таких ногах?

– То самое, – промурлыкал Смирнов, – я ж не идиот, в отличие от своих… соседей. Где кузен Витек, Ада Борисовна? Разве он не здесь, не с вами работает? – постепенно улыбка сползала с его лица, ибо вид у Ады из мирного стал горгонистым. Она наклонилась вперед, ее рот оскалился, брови съехались к переносице.

– Я напомню вам, – заговорила она зловещим шепотом, – что мой бедный брат мертв. Он трагически погиб. А ты все-таки идиот, Смирнов. Я ведь тебе говорила, что у меня нет работы. Я – безработная, жертва новых экономических отношений в обществе, а ты – козел! – казалось, она сейчас кинет в него чем-нибудь тяжелым. Смирнов втянул голову в плечи.

– Да, конечно… Но… этот офис… – пробормотал он.

– Что – офис? – прошипела Ада.

– Н-ничего…

– Вот именно! – Она опять откинулась на спинку кресла. Постепенно ее лицо расслабилось, она со вкусом затягивалась сигаретой и молчала. Ее лбы не издавали ни звука, стояли безучастные, как телеграфные столбы, глухие и немые. Прошла целая вечность, в течение которой были слышны лишь легонько постукивающие коготки вышагивающей Кармы. Олег Витальевич не выдержал и, смущенно откашлявшись, робко спросил:

– Может, мы уладим, наконец, наше дело?

– Может… – откликнулась Ада.

– Скажите… э-э… в какой срок вы… э-э… перезахороните ваших близких?

– В короткий, – сразу ответила она. – Если вы купите у меня участок за тридцать тысяч долларов.

– Разумеется. Как договаривались. Ровно тридцать, – заторопился Смирнов.

– А кому я продаю землю? – поинтересовалась Валяева.

– Мы тут составили договор, – засуетился Олег Витальевич. – Вы продаете землю товариществу под огороды. Да какая вам разница-то?

– Абсолютно никакой, – отрезала Ада. – Давайте баксы. У меня тут детектор валюты… Давайте, доставайте! Я проверю…

Смирнов щелкнул замками кейса и стал вытаскивать неровные пачки купюр. Здесь были и стольники, и десятки, мятые, старые, совсем новенькие. Ада натренированным движением быстро засовывала их по очереди в машинку, потом откидывала: сотни – направо, полусотенные – влево, десятки – вверх… Процесс пошел.

Карма клювом и правой лапой придвигала к Аде откинутые слишком сильно в сторону бумажки – помогала, в общем.

– Вы нас не подведете? – тихонько спросил Смирнов, с уважением глядя на валяевскую деятельность. Он чувствовал себя как когда-то «на ковре» у первого секретаря – тот же трепет, почтение и слабость в ногах.

– Я еще никогда никого не подводила, – процедила Ада, не прекращая работы. – Подводили только меня.