Я бросаю тебе вызов
Шрифт:
Мир отключился.
Время остановилось., в петле.
Цвета исчезли.
Все просто остановилось, и я застряла в этом моменте
Я перестала думать… только чувствовать. Это. Его. Его губы.
Его губы пировали на мне, как будто он все время жаждал моего вкуса. Он был всепоглощающим, и с таким безумным отчаянием он задерживался на моей коже, и я чувствовала его вкус на губах, на языке. Он завладел моим ртом, как будто он им владел. Как будто он владел мной.
И черт возьми. Он владел. В этот самый момент он владел мной.
Моя кожа гудела под его прикосновениями.
Это не было сладким воссоединением.
Это был боевой клич. Столько гнева, столько ненависти, столько… страсти.
Я укусила его в ответ, чувствуя, как его губа распухла под моими зубами. Мэддокс застонал, низко и глубоко, и его тело содрогнулось. Почти жестоко. Я не знала, где он начал, а где закончила я. Наша кровь смешалась на наших языках, но мы не перестали целоваться. Не прекращали бороться за доминирование. Не прекращали... прикасаться друг к другу.
Этот поцелуй.
Этот момент.
Это… чувство. Мучение. Любовь. Ярость. Страсть. Негодование. Тоска. Боль. Столько гребаной боли.
Поцелуй замедлился, и мне стало интересно, чувствует ли Мэддокс, как сильно я не хочу, чтобы этот момент заканчивался.
— Ты на вкус как моя… и ложь. Ты чертова лгунья, Лила, — прохрипел он мне в губы.
Разъяренная, я оторвалась от него и ударила кулаками ему в грудь. Ему было больно, сказала я себе. Он не хотел этого; — прошептала я в своей голове.
Но гнев был подавляющим, и последняя тонкая нить моего здравомыслия оборвалась. Я ткнула пальцем ему в грудь, достаточно сильно, чтобы он пьяно отшатнулся.
— Я? Я? Я лгунья? — Я закричала ему в лицо. — Ты жил со мной месяцами и лгал МОЕМУ ЛИЦУ КАЖДЫЙ ДЕНЬ! Ты начал наши отношения со лжи. Ты. Сохранял. Секреты. От. Меня.
Его глаза потемнели, а лицо покраснело от ярости, когда он проревел в ответ:
— Я никогда не лгал тебе!
Я сделала паузу, мое сердце колотилось в моей грудной клетке, так сильно, что я думала, что оно вырвется из моей груди.
— Ты все еще думаешь, что ты прав? Ты все еще думаешь, что бы ты ни сделал… было правильным решением?
— Я никогда не лгал тебе.
Я покачала головой, смеясь, но в этом не было юмора. Мой смех звучал так же мертво, как и мое сердце.
— Ты солгал. Ты сломал меня, Мэддокс. Ты сломал меня… больше, чем Кристиан и его отец. У тебя была возможность сделать это, и ты использовал ее.
— Я никогда не лгал тебе, — снова сказал он тем же безжизненным тоном. Как будто он так старался убедить себя.
— Что это было тогда, если не ложь?
Мэддокс бросился вперед и толкнул меня назад. Его грудь врезалась в мою, и он снова прижал меня к стене.
— Я защищал тебя. Это не было ложью. Да, я хранил секреты… но я не лгал, Лила. Я этого не сделал. Все, чего я когда-либо хотел, это защитить тебя. Держать тебя в безопасности. Будь счастлива, — прохрипел
он. — Я поклялся, черт возьми. Я ПОКЛЯЛСЯ. Я любил тебя, и это не было ложью, — прорычал Мэддокс мне в лицо, его глаза были безумными, и, о Боже, я никогда больше не хотела видеть это израненное выражение на его лице.Он… любил… меня.
Я вспомнила, как думала о том моменте, когда мы признаемся друг другу в любви.
Я думала, что это будет романтично… Я мечтала, что это будет волшебно. Я и не знала… Наша любовь оказалась зоной боевых действий.
Его руки врезались в стену по обе стороны от моей головы, так близко, что я вздрогнула.
— Но ты лгунья, Лила. Ты обещала мне, что не оставишь меня, но ты это сделала. Я нуждался в тебе… и тебя там не было. Я чертовски нуждался в тебе, и единственный человек, которого я когда-либо, БЛЯДЬ, ЛЮБИЛ, НЕ БЫЛ СО МНОЙ! Итак, скажи мне, Лила. Кто лжец?
— Ты, — прошептала я. Прости меня, я плакала.
Его грудь вздымалась.
Мое сердце замерло.
Мэддокс отступил назад. Мои колени ослабли.
— Ты убила меня, Лила.
Я зажмурила глаза и подавила всхлип. Я убила его…
Нет, я пыталась спасти его… защитить его… принять правильное решение.
Мэддокс снова схватил бутылку и допил до дна, на лице его едва мелькнула гримаса. Я убила его…
Мэддокс Коултер был богом среди смертных. Он был в ярости, ожесточенный и раненый бог. И я подумала, не ошиблась ли я, влюбившись в такого человека, как он.
Я смотрела, как он допил бутылку и начал рыться в мини-холодильнике, доставая еще одну. Боже, он собирался напиться до беспамятства. Он собирался напиться до медленной… смерти.
Я проглотила крик и провела рукой по лицу. Мой язык отяжелел во рту, но я облизнула пересохшие губы и попробовала еще раз.
— Я пришла сюда не ругаться, Мэддокс.
— Ты пришла сюда, чтобы трахаться, — сказал он невозмутимо, без каких-либо эмоций.
— Нет, — выдохнула я сквозь боль. — Я узнала… о твоем отце. Что он… болен.
— О, ты меня жалеешь? — Мэддокс вернул мне мои слова. — Как мило. Лиле Гарсии нужно было выглядеть как маленький ангел, пришедший мне на помощь.
Я вздрогнула, но подалась вперед.
— Я рассталась с тобой, но я все еще твой лучший друг. Раньше мы поддерживали друг друга, и я пришла сюда… потому что думала, что могу предложить тебе свою дружбу.
Он не ответил. Еле-еле даже подтвердил мои слова, если не считать небольшого дерганья гранитной челюсти. Мои руки дрожали так сильно, что мне пришлось прижать их к бедрам, пытаясь остановить дрожь.
— Ты… говорил со своим… отцом?
Тишина.
— Твоя мама звонила мне.
Полная разбитая… тишина.
— Пожалуйста, я пытаюсь. Я хочу быть здесь ради тебя, прямо сейчас. Я могла бы расстаться с тобой, уйти… Но я не отказываюсь от тебя и не отказываюсь от нашей дружбы. Если я тебе понадоблюсь, я буду здесь. Я пытаюсь
Наконец, он дал мне ответ.
Лицо Мэддокса помрачнело. Он подошел ближе, втиснувшись в мое пространство и прижав меня к стене.
— Мэддокс… — начала было я, но он оборвал меня низким рычанием, его грудь завибрировала от жестокого звука.