Я буду любить тебя вечно

— Зато я знаю, — подмигнув, довольно весело продолжает: — Она очень сильно похожа на тетю Вику.

Бах.

Словно выстрел в сердце. Намертво. В одну секунду. Без шанса на спасение.

Неужели даже этот балагур заметил сходство между ними?

Трясущейся рукой пытаюсь расстегнуть верхние пуговицы рубашки, слишком больно дышать. Насмешливый взгляд скользит по мне, делая только хуже. Мне хуже. Психанув, дергаю полы рубашки, краем уха слыша звук падающих на пол пуговиц. Руки тянутся к графину, вода проливается мимо бокала. Зубы стучат, отбивая чечетку о стекло, пока я пытаюсь смочить горло.

— Значит, я прав, — заключает, видя мою ошеломительную реакцию и неадекватное поведение.

— Артем, — произношу сипло, снова протягивая руку за бокалом с водой.

— Да-да, я знаю. Произошли некоторые события, заставляющие меня так думать. Начну с того, что я без ума от своей девочки и мне глубоко плевать на ваше мнение! Но так вот, около года назад вы были в гостях у Лехи, там оказался и я. Вы не подумайте, я вовсе вас не рассматривал, да я вообще не по мальчикам, просто ваше родимое пятно на пояснице очень сильно бросается в глаза. Единорог — это ведь странно, правда? У нее такое же. А еще она не похожа ни на папу, ни на маму, только на тетю Вику. Не знаю, как так получилось, но в голове всплыл разговор, который я подслушал несколько лет назад. У вас была дочь, с которой вы не успели даже познакомиться. Если коротко, то я не удержался и решил проверить. Простите, но конверт вскрыт, — Артем виновато опускает голову и протягивает мне тот самый конверт, что все это время держал в руках. — Я должен был во всем убедиться сам, прежде чем идти к вам с такой новостью.

Медленно, будто боясь, что сейчас рванет, опускаю взгляд на стол и натыкаюсь на белоснежный, но довольно измятый конверт. В верхнем правом углу надпись «Лаборатория Симо. ДНК-тест».

Горло сдавливает невидимой нитью, легкие обживает адским пламенем костра. Перед глазами начинает все расплываться, черные мутные пятна мешают сосредоточиться на буквах. Они скачут, плывут, словно нарвались на шторм в бушующем океане. Стихия — непобедимая, неподвластная. Смертельная.

— Артем, — мой голос хрипит, а руки трясутся, как у алкаша с сорокалетним стажем.

Тряхнув головой, снова смотрю на лист А4, усыпанный буквами и цифрами. Они по-прежнему танцуют, сражаются со стихией.

— Ваша дочь жива, — фраза, выбивающая воздух из легких. Моргаю, вытираю пот со лба, что появился от волнения, и снова смотрю на белоснежный лист с черными пятнами. Взгляд цепляется за 99,9 %.

Конец