Я буду мстить

Я прошлась по уже привычному мне маршруту и открыла дверь в приемную.

— Доброе утро, Маргарита, — виновато проговорила я.

— Доброе утро, — встрепенулась секретарь. — Вас вчера не было, что-то случилось?

Ох, сколько всего случилось… Но рассказывать это я не имею право.

— Все в порядке. Личные обстоятельства. Ярослав Андреевич в курсе.

Конечно, он в курсе, ведь это он меня похитил.

— Ладно, — казалось, Маргарита очень недовольна моим поведением.

— Как ваш ребенок? — спросила я, прежде чем признаться в том, что я тут больше не работаю.

— Все в порядке, спасибо. Обошлись без скорой.

— Это очень хорошо. — Я виновато улыбнулась и все же созналась, — Маргарита, я вынуждена уйти. Мне очень жаль, что вы потратили на меня время.

Женщина удивленно заморгала. Казалось, она не могла поверить, что я вот так вот ее бросила.

— Что-то не так? — сдержанно спросила она. — Если я слишком вас нагружала…

— Нет-нет, — перебила я ее. — Мне очень приятно с вами было работать. Просто… личные обстоятельства.

Да, я все скидываю на них. Но если так оно и есть? Правда, те же самые «личные обстоятельства» побудили меня и сюда прийти. Но это уже совсем другая история.

В этот момент открылась дверь кабинета Астахова, и он сам появился перед нами.

— Юлия, доброе утро, — проговорил он с легкой улыбкой. Да, теперь же между нами совсем иные отношение.

— Доброе утро, Ярослав Андреевич, — довольно сухо ответила я. — Подпишете мое заявление об уходе?

— Конечно, — сделав небольшую паузу, ответил он.

Если Маргариту и удивило, что Астахов не поинтересовался причиной моего ухода и не потребовал отработать положенные две недели, то виду она не подала. Говорю же, профессионал.

— Пройдемте в мой кабинет, — произнес мужчина.

Я кивнула и еще раз виновато взглянула на Маргариту. Неудобно перед ней…

Мы зашли в кабинет к Астахову, и я сразу словила флешбеки того, как я копалась у него на столе. А затем зашел его бугай, который велел следовать за ним. И мой страх, когда он тащил меня по парковке. И все те мои мысли, которые пронеслись в голове, пока я ехала связанная в машине.

Видимо, я застыла на пороге, потому что Астахов меня окликнул.

— Юля?

— Да… Да, мне заявление еще написать надо.

— Садись, пиши.

Я села за стол, и передо мной появилась бумага и ручка.

Пока я писала, Астахов молчал. Но его присутствие слегка напрягало. Словно, его энергетика заполнило все пространство, мешая мне дышать.

— Так, все…

Я протянула ему листок бумаги. Он прочел, а затем поставил размашистую подпись. Почему-то невольно вспомнилась подпись отца — аккуратная, даже, словно, каллиграфическая.

— Ты свободна, — произнес он, отдавая мне заявление. — Занеси это в отдел кадров.

— Хорошо. Спасибо.

Почему-то я чувствовала неловкость. Не ненависть, не злость и даже не страх. Наверное, потому что теперь я сомневалась, и постепенно приходило осознание того, что я натворила.

— Ты не передумала? — с ухмылкой спросил он у меня.

Я отрицательно мотнула головой. Если даже Астахов не причастен к смерти моих родителей, отдавать ему фирму отца — кощунство.

— Жаль. Если передумаешь — дай знать.

Я снова кивнула, а затем все же решилась спросить.

— Тебе так нужна фирма папы? Это что-то, типа, доминирования?

Он рассмеялся, даже, как будто, искренне.

— Я бизнесмен, а не альфа-самец. Мне не нужно над кем-то доминировать, чтобы доказать свою власть. Я банально хочу денег. И фирма твоего отца — отличное вложение средств.

Вроде, даже честно.

— Ясно. Прощайте, Ярослав Андреевич.

— До свидания, Юлия Александровна.

Я хмыкнула. Все же он уверен, что мы еще пересечемся. А я вот так не думаю. Если он и впрямь не замешан в этом ужасном преступлении, то у нас нет точек пересечений. Заниматься фирмой я не планирую, и как только унаследую акции, с помощью партнеров папы буду искать, кому их продать. И это будет точно не Астахов.

Я вышла из кабинета, попрощалась с Маргаритой и отправилась в отдел кадров. Я молодец, одно дело сделано. Теперь наследство. Завтра я этим как раз займусь.

Выйдя из дверей фирмы абсолютно свободной, я вдохнула свежий летний воздух. Было много гуляющих людей, словно, это и не будний день. И я решила, что мне тоже не мешало бы прогуляться. Проветрить голову, подумать обо всем. А еще хорошо бы съездить в родительский дом. Но как представлю, так сразу плохо становится. Все же этот пункт, я оставлю на потом.

Ну а пока я отправлюсь на набережную, куплю себе огромной мороженое, и буду делать вид, что все у меня прекрасно.

Глава 20

Было очень тепло. Но летний вечер внес свою коррективу в жару, добавляя немного прохладного ветерка. И гулять стало сразу приятнее.

Я доехала до набережной, купила себе мороженое и села на лавочку, любуясь закатом. Я чувствовала себя умиротворенно. Конечно, заботы не отступили, как и моя депрессия, но на какое-то время я и впрямь ощутила себя лучше.

Нужно больше гулять. Наверное, надо начать видеться с людьми. Доехать до сестры, пообщаться с друзьями. А то за последнее время я только с Маргаритой, да с Астаховым говорила. И наш разговор с мужчиной нельзя назвать приятным. Хотя, вопреки логике, я не ощущала и чего-то плохого после того, как мы все с ним обсудили. Вопросов осталось много, недоверие осталось, но я, наверное, была рада, что мы поставили точку. Хоть Астахов и считает ее многоточием.

Я анализировала его слова, но в этот раз беспристрастно. Я думала о том, что если Астахов говорит правду, то значит, я мыслю не в том направлении. Конечно, моя основная версия и версия следствия, что родителей убили из-за бизнеса. Но что, если это не так. Могли ли они быть случайной жертвой? Вдруг, это должно было быть банальное ограбление, но что-то пошло не так?

Верится с трудом. Ведь в окнах горел свет, и грабители должны были понимать, что там кто-то есть. Либо же это какие-то беспринципные грабители, которым убить ничего не стоит, и они идут на дело, в независимости от того, есть кто-то дома или нет? Так чего они, тогда, ждали? Могли бы уже схватить какие-то вещи, ценности. Но, вроде, все было на своих местах.

Я тряхнула головой. Хватит об этом думать. Но меня сводила с ума мысль, что виновного могут и не найти. И эта мысль была моим личным адом.