Я буду твоим единственным

– Ты не прав. Илья, Илюш. Ты молодец, - я тяну к нему руки, но он качает головой и делает шаг назад. А я не знаю, что еще ему сказать! Как утешить.
– Софья Ашотовна считает, что если бы не ты... Ты так много сделал. Ты должен был там находиться. Илья, знаешь, что Старшая сказала? Что ты проклятие снял с должности. Так все говорят. Ты концентрируешься сейчас на потерях, но надо ведь на спасенных. Их больше. Их большинство!

Он качает головой.

– Счастья нет. Нет удовлетворения. Ничего вообще нет. Пустота внутри. Ты думаешь, я не замечаю, как ты ко мне относишься? Настороженно, с опаской. Держишь на дистанции. Вроде и рядом, а не полностью. Чтобы улыбнулась — смешить надо. Иначе...

– он качает головой.
– Иначе эту же самую пустоту я и в твоих глазах вижу. Она повсюду.

– Илья...
– я переплетаю пальцы, сжимаю ладони.
– Но ведь это неправда.

– Я говорил, что как раньше уже не будет. Наверное, больше для себя повторял. А я, блть, хочу как раньше! Я всё это время не живу, а существую. Ты меня больше не любишь. И уже никогда, наверное, не полюбишь. И как развеять твои сомнения — я не представляю. Если бы не ответственность перед Женей, я бы спятил, наверное от е*учего одиночества. Я посвятил свою жизнь работе, не тебе. И это всегда будет между нами.

– Ты ошибаешься, - я подхожу и обхватываю ладонями его щеки.
– Я люблю тебя.

Он отводит глаза в сторону, и я продолжаю:

– Мне страшно. И горько, что так у нас вышло. Что тебе пришлось через все это пройти в одиночестве. Но я хочу, я очень хочу быть с тобой. Я ведь выбрала профессию и в частности травматологию, чтобы к тебе быть ближе. Понимать тебя лучше. Ты всегда был моим вектором, образцом для подражания. Но потом, пока я всё это делала, пока шла своим путем, я обрела цельность. И знаешь что теперь? Я понимаю тебя, Илья. Поверь, я всё понимаю.

А потом меня захлестывают эмоции. Нас с ним обоих. Их слишком много для нас теперешних, взрослых, уставших. Опустошенных ошеломительным откровением. Это раньше мы бы кинулись трахаться, а там, во время секса, растворяясь в поцелуях, прикосновения и движениях, мы бы шептали друг другу громкие заверения, и этого было бы достаточно.

Сейчас — нет. Мы стоим, молчим. Мы... неготовы оказались к столь откровенным признаниям.

Внезапно я срываюсь с места и кидаюсь к своему рюкзаку, достаю оттуда подарки — деревянную пирамидку и крошечные цветастые купальные шорты.

– Вот, смотри, я Жене купила. В первый же день. Лгу, во второй. Скучала по вам ужасно. По мелкому засранцу особенно, но и по тебе тоже, - я быстро моргаю, а слезы по лицу всё катятся и катятся.
– Ты говорил, что больше всего любишь проводить время втроем с нами. Так я тоже уже полюбила. Честно-честно!

– Прости меня, что всё у нас так вышло. Прости меня, Поля, - он берет из моих рук пирамидку. Кажется, мне удалось не просто поразить его. Он... Илья растерян.
– Я всегда буду переживать за свою мажорку-принцессу. За тебя совсем юную, которую обижал. Которую оставил ради более важной, как мне тогда казалось, цели. За тебя настоящую, которую я больше всего на свете хочу сделать счастливой, но что бы ни делал — не получается.

– Получается, - мягко улыбаюсь.
– Еще как получается. Я чувствовала, что ты вернешься.
– Мы, наконец, обнимаемся. Те же руки, те же тела — но всё как-то иначе. Медленнее, чувственнее. По-настоящему. Он прижимает меня к своему сердцу, к своей душе. Мне спокойно и хорошо от того, что я прилетела. Что я с ним рядом.

– Откуда-то я точно знала, что так будет. Не сможешь без меня. Хоть и злилась на тебя ужасно!

Он улыбается.

– Злись сколько хочешь, но я никуда больше не уеду.

– А я не отпущу.

Глава 36

Полина

– Поля, Полин, Полинка, - слышу сквозь сон его голос и открываю глаза.

Я в постели, укутана одеялом. Мне тепло и спокойно. Рядом сидит Илья, он уже полностью одет, смотрит внимательно.

– Мы проспали?
– приподнимаюсь на локте.

– Лежи, всё в порядке. Еще очень рано, - он целует меня в лоб, и я возвращаюсь на прежнее место.
– Я на работу. Ключи от машины на тумбочке. Как соберешься, приезжай.

– Да я прямо сейчас... я две минуты и готова! Что ж ты меня раньше не разбудил...

Он смотрит строго, и я подчиняюсь. Послушно прижимаюсь щекой к подушке. Кажется, от его вчерашнего срыва не осталось и следа. В его глазах штиль, спокойствие и привычная мне уверенность. Зав собран и готов вернуться к работе. Мягко улыбаюсь в ответ.

– Спасибо, что приехала, - говорит он медленно, ведет подушечкой большого пальца по моей щеке, и я закрываю глаза.
– Моя необыкновенная девочка.

Он вчера никак не мог уснуть. Ворочался. Видимо, перепил кофе и энергетиков. Я придумала способ, как его расслабить и успокоить. Просто взяла и... соблазнила его. После этого он уснул в моих объятиях. А я еще некоторое время лежала и офигевала от того, как много случилось за прошедший день.

– Ты помнишь, что случилось ночью?
– спрашивает Илья.

– Конечно, помню, - смеюсь.

Сначала были пельмени. Мы ужасно хотели есть, просто умирали от голода! Нашли в морозилке домашние полуфабрикаты Виктории Юрьевны — святой женщины! Нарубились после душа и отправились в кровать.

Потом пытались заснуть. Не получалось. Так бывает, когда усталость настолько сильная, что просто не можешь отключиться. Отвратительное состояние. И тогда я предложила заняться любовью. Мы начали с поцелуев, а потом всё как-то само собой завертелось.

– У нас порвался презерватив, - говорю я, усмехнувшись.

– Ты так и не научилась их надевать, - укоризненно качает головой Илья.
– А я столько усилий потратил, объясняя и показывая.

Как бы я научилась! Пять лет этим не занималась. Любая бы на моем месте подзабыла детали.

– И ты предложил мне выйти за тебя второй раз, - парирую я.

– И ты согласилась, - кивает Илья.

– Мне просто жаль твою маму. Она не переживет, если у тебя родится еще один ребенок вне брака!
– приподнимаю брови.

– Да-да, дело исключительно в моей маме, - закатывает глаза Илья.

Следом мы смеемся. Что поделаешь, оба начудили, теперь уже как будет. Не в первый раз. Илья наклоняется, целует меня в лоб.

– Я пошел. Хочу прогуляться, давно не был на улице.

– Я приеду чуть позже.