Я был на этой войне (Чечня-95, часть 1)

– Веселое кино. И теперь меня что, под трибунал?

– Нет. Сан Саныч отбил тебя. Те бойцы и офицеры, что раньше вас вернулись, подтвердили, что ты не трусил, своих не расстреливал, а дрался, как все. Раненых перевязывал.

– Слушай, Серега, в бою кто-то духовский танк с первого выстрела из гранатомета подбил. Он весь в активной броне был, а этот снайпер прямо в основание башни ему впечатал. За такие вещи Героя давать надо. Вот как звать того парня – не знаю. Ты бы узнал?

– Точно, Сергей, выстрел классный, мы после этого в атаку пошли. Много жизней сберег этот выстрел.

– Не вы первые, мужики, кто об этом рассказывает. Узнали уже фамилию бойца. Был ранен, а потом умер. Это уже точно.

– Так хоть посмертно Героя России присвоить. Пацан это заслужил.

– На многих мы уже подали, но эти ублюдки на Ханкале говорят, что, мол, площадь они не взяли, а наградные листы шлют. Пидорасы!

– Не то слово, Юра. Мы послали на убитых и раненых. Тех, кого нет, или кто уже отвоевал свое. А эти скоты не хотят даже слушать. «Не за хрен» – говорят.

– Ну, ублюдки.

– Ублюдки, – согласился Серега. – Ханкалу охраняет батальон десантников, полк «махры» и отряд спецназа. С передовой сняли. Наших соседей сняли. Теперь мы отдуваемся и за себя, и за того парня. Видели, наверное, что блокпостов стало меньше?

– Мы их вообще не видели.

– Вот то-то и оно. Численность бригады уменьшилась, зато зона ответственности увеличилась.

– Гостиницу «Кавказ» взяли? – поинтересовался Юра, прикуривая новую сигарету от окурка.

– Кто ее брать будет? Оттуда тоже взяли батальон десантников и кинули на Ханкалу.

– Они что там, хотят, чтобы мы одни с духами воевали?

– Неплохо устроились! Мне нравится!

– Ладно, мужики, не берите в голову. Идите отдыхайте. Я скажу, чтобы вас не трогали. Отсыпайтесь. А завтра поговорим насчет всего остального.

– Гуманитарку не зажиль!

– Да вы что, мужики, я что, крыса?

– Пока нет, но кто знает… Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, отморозки!

– Сам такой! – закричали мы в один голос в темноту вслед Сереге.

– Что думаешь, Слава, по этому поводу? – спросил Юрка, когда мы пошли в кунг.

– Ничего я не думаю. Лишь бы под трибунал не угодить, как дезертиру. Вот о чем я думаю, – пробурчал я.

– А по поводу завтрашнего мероприятия?

– Честно?

– Конечно, честно.

– Если нас опять, как щенков, одних бросят, то в живых останется человек десять-двадцать, которых либо отправят в психушку, либо в тюрьму как дезертиров, саботажников, чтобы не болтали лишнего.

– По-моему, ты уже это говорил.

– Да, говорил, и остаюсь при своем мнении. Если нам удастся выбраться живыми и при этом не угодить в психушку, а также не сесть в тюрьму, то лучшей благодарности мне не надо. Вот и все. А ты что думаешь, Юра?

– Скорее всего, так и будет.

– Юра, ты слышишь, чтобы кто сейчас бомбил Минутку? Госбанк, Дворец долбаного Дудаева?

– Нет, не слышу.

– Вот и вновь, как перед первым штурмом. Помнишь, мы с тобой говорили?

– Помню. Ладно, пошли спать. Пошли, Юра, пошли. Завтра начнется новый виток дурдома.

Мы вошли в кунг. Быстро разделись. Плевать на возможное нападение. Кожа, тело устало от одежды. Хотелось расслабиться. Быстро легли. Я выключил свет и провалился в глубокий сон.

Снились кошмары. Война, война, война. Ничего, кроме войны. Правда, пару раз вроде снился прокурор, который выдвигал какие-то обвинения, но я его расстреливал, а тело подбрасывал духам. Кошмар, да и только!

Проснулся от того, что Пашка тряс за плечо.

– Товарищ капитан, товарищ капитан, проснитесь! Вячеслав Николаевич! Вставайте же.

– А, что, духи?! – я спросонья начал судорожно искать автомат.

– Нет, не духи, просто уже три часа дня. Пора вставать.

– На хрена? – со сна я плохо соображал.

– В пять часов выступаем. Вы что, забыли?

– Забыл. Где Рыжов?

– Встал уже. Умывается.

– Завтрак, то есть, я хотел сказать, обед есть?

– Все уже готово. Через сорок минут вас ждет начальник штаба.

– Понятно.

Мы быстро умылись, побрились, позавтракали. И, покуривая, неспешной походкой, вразвалочку пошли к штабу. По дороге офицеры нас радостно приветствовали. Мы отвечали им тем же. На крыльце штаба-садика мы остановились, чтобы спокойно докурить. Со стороны Минутки раздавались грохот и вой самолетов. Неплохо, очень даже неплохо. Мне нравится вся эта какофония. Только бы они точно клали, а то понароют по всей округе ям, вот и ползай по ним, спотыкайся. «Летчик высоко летает, много денег получает. Мама, я летчика люблю!» – вспомнились мне слова из детской пошлой песенки. Докурили, бросили и растоптали окурки и пошли к начальнику штаба.

Сан Саныч находился все в том же помещении. И стол его был поставлен точно так же, как и прежде стоял. Казалось, что ничего не изменилось. Вот только на месте Бахеля сидел Буталов. Куда ты нас приведешь, новый командир? Войдя, мы остановились у входа. Сан Саныч поднял голову и, заметив нас, пригласил:

– Проходите, проходите. Не стесняйтесь! А то как неродные топчетесь у порога.

– Так, может, уже и из списков части вычеркнули, – пошутил я.

– Как же. Вас вычеркнешь, – Сан Саныч поддержал шутку и ответил в тон.

– Как настроение? Может, пока в обоз или к медикам?

– Зачем? – недоуменно спросил Юрий.

– Может, устали. Подлечиться. Отдохнете?

– Все нормально, – ответил я.

– А может, вы нам не доверяете? – это уже Юра пошел на провокацию.

– Нет, нет. Как вы могли об этом подумать?!

– Да просто порассказали нам тут, как на нас хотели все грехи свои списать, – Юра начинал психовать.

Я с трудом, но еще держал себя в руках. Хотя понимал, что Саныч здесь ни при чем. И огромная ему благодарность за то, что «отмазал» меня от трибунала. А так бы загремел бы я на этап.

– Юра, не заводись. Начальник штаба сделал все возможное, чтобы сняли с нас подозрения.

– А вы откуда это знаете?

– Так, народ в бригаде рассказал, – уклончиво ответил Юра, отходя от вспышки гнева.

– С нервами у нас у всех не все в порядке. Надо бы быть поспокойней.

– В бригаде много что болтают. Надо языки пообрезать, – подал голос Буталов.

– Я вас вызвал для того, чтобы предложить на выбор, где будете находиться во время штурма. Мне в штабе нужны светлые головы. Поэтому предлагаю остаться здесь, – Сан Саныч усталыми глазами смотрел на нас.