Я диктую. Воспоминания

То же самое — в некоторых швейцарских деревнях, равно как в некоторых районах стран, лежащих дальше к востоку, хотя их никак уж не назовешь традиционалистскими.

Я получаю множество подарков, в частности кукол, и они мне очень нравятся. Но костюмы этих кукол — точная копия тех, что носили лет сто, а то и триста назад.

День сегодня пасмурный, прохладный. Не из-за того ли я слегка захандрил? Во всяком случае, мое воодушевление последних дней несколько увяло.

Правда, я получил, как и ожидал, письмо от Джонни. Через две недели он заканчивает курс в Harvard Business School. И как тысячи молодых людей, завершающих учение, он в некотором сомнении относительно будущей карьеры. Я уверен, все у него будет хорошо. И все-таки беспокоюсь: в письме, как и в моем сегодняшнем настроении, маловато энтузиазма.

И наконец, меня мучают псевдовоспоминания, которые я диктую почти каждый день. Иные критики находят, что я говорю банальные вещи; что ж, согласен: я ведь еще в названии первого тома признался, что я — человек как все. Другие простодушно удивляются моей откровенности, чуть ли не бесстыдству, как будто я нагишом вышел на площадь Святого Франциска.

Но стоит ли писать воспоминания или, если угодно, ежедневные и разнообразные впечатления о прожитой жизни, если не говорить правду, всю правду?

Если ее не напишу я, то напишут другие и, как всегда, все исказят. И если я не опубликую эти книги, то бог знает в каком виде, с какими подчистками и комментариями они выйдут, когда меня уже не будет.

Но зато мне возвращают душевное равновесие письма, которые я получаю, как правило, от незнакомых людей: прочитав мою книгу, они благодарят меня и сообщают, как она помогает им жить. Именно для них я и пишу — для всех тех, кому плохо, кто боится старости, кто страдает от нее, для всех, кто тщетно ищет спокойствия.

Я тяжело пережил приход старости, прошел через хорошие и через скверные, преимущественно скверные, периоды, но хотел бы, чтобы другие люди, такие же, как я, поняли, что жизнь стоит того, чтобы прожить ее всю, и что приходит день, когда начинаешь отличать главное от случайного и преходящего.

Каждый день у любого из нас бывают какие-то радости, которые надо срывать, как цветы. И когда соединишь эти радости вместе, когда постигнешь, что не стоит придавать слишком большого значения неприятностям, вот тогда придет спокойствие, о котором я так часто говорю.

А моя утренняя хандра? Она уже проходит. Я уже получил добрую порцию маленьких радостей и еще немало ожидаю их до конца дня. Так мой отец обычно кричал от самого порога:

— Чем будут кормить?

Он все утро проводил за работой, втайне предвкушая удовольствие от ожидающего его обеда.

Очевидно, есть люди, которым скучно. Не знаю, как это у них получается. К сожалению, школ, где учили бы радоваться жизни во всех ее проявлениях, еще нет.

11 мая 1975

Недавно, во время моего ежедневного отдыха, когда я пытался задремать, мне на память пришли строчки из старинной песенки:

Ах, дождь пошел, пастушка, Овечек собери…

И я вспомнил, что эту песенку, наивную, как пасторали Трианона, написал один из вождей Великой Французской революции, голосовавший за казнь Людовика XVI, а вскоре после этого и сам обезглавленный.

И еще мне припомнилась песенка — она всегда у меня в памяти, верней, на устах:

И вот опять пришла пора черешен, Пора любви… [82]

Эта песенка, такая свежая, расцвеченная, как акварелью, надеждой, написана коммунаром в тюрьме Тампль.

Как большинство людей на свете, я читаю газеты и журналы. Слушаю радио и хотя бы по полчаса в день смотрю телевизор. Так что я вынужденно оказываюсь в курсе того, как популяризируется наука.

Больше всего меня беспокоят открытия в области биологии. Еще несколько лет назад в человеке различали врожденное и приобретенное: одно направление настаивало на примате врожденного, другое — приобретенного.

82

Сименон вспоминает здесь стихотворение французского поэта и публициста Жана Батиста Клемана (1836–1903). В 1870 г. за стихи и памфлеты, направленные против режима Второй империи, он был подвергнут тюремному заключению, в 1871 г. был членом Парижской Коммуны, которую воспел во многих стихах. Стихотворение «И вот пришла пора черешен» было положено на музыку А. Ренаром.

А не так давно обнаружили, что в каждой нашей клетке находится крохотная спираль ДНК, которая определяет в человеке все — не только внешний облик, но и умственные способности, и моральные качества.

За исключением близнецов, которые достаточно редки, в мире нет двух людей, имеющих одинаковые спирали ДНК. Эту спираль можно увидеть лишь в электронный микроскоп. Но это не мешает исследователям нё только изучать ее строение, но и пытаться понять влияние каждого из ее отрезков на жизнь человека.

В некоторых случаях это могло бы позволить — в более или менее отдаленном будущем — исправлять некоторые физические недостатки, в том числе предотвращать болезни, которые мы носим в себе со дня рождения и которые в определенный период жизни дают о себе знать.

Эта перспектива на первый взгляд может показаться вполне утешительной и даже вызвать восторг; тем не менее она пугает очень многих биологов, в частности в США, где уже несколько лет сотни ученых отказываются вести исследования спирали ДНК.

К каким чудовищным последствиям могут привести эти исследования! Какую огромную власть над большинством человечества могут дать кучке людей!

И вот результат моих размышлений над проблемами, которые от меня никак не зависят: днем я ни на миг не сомкнул глаз. Придется наверстывать ночью.

Мы с Терезой вышли на большую утреннюю прогулку; солнце пока не очень жаркое, кое-где лежат пятна тени, воздух свежий.

Я продолжаю наблюдать за прохожими. И с содроганием сердца вижу, что все больше и больше одиноких — и мужчин, и женщин — ходит за покупками. К счастью, в нашем квартале еще сохранились лавочки, где, как в прежние времена, все друг друга знают и где в ожидании своей очереди можно побеседовать с людьми. Но долго они не протянут. Еще сегодня утром я читал, что во Франции в течение последних месяцев закрылось пятьдесят тысяч подобных лавок.

А по телевизору идет интенсивная реклама готовых блюд, которые нужно только разогреть, перед тем как подать на стол.

Много говорят о прогрессе. Послать людей на Луну или вертеться на огромной высоте вокруг Земли — это прогресс? Я так не думаю. По мне, подлинный прогресс проявляет себя не в скорости, с какой производятся те или иные предметы, а в душе человека. Слову «душа» я не придаю никакого религиозного смысла, она для меня символ психического равновесия.

Я пережил разные эпохи, разные стадии этого так называемого прогресса. И не жалею об этом. Я не отношусь к тем, кто беспрестанно оглядывается на прошлое и горюет о нем.