Я должна вернуться

— Какой он странный — заметила Эллина, когда они с Лаиром остались одни — он приходит, почти ничего не говорит, а когда поест, сразу уходит. Как будто выполняет тяжкую повинность.

— Это все потому, что для него это действительно тяжкая повинность — сказал Лаир, и продолжил, отвечая на ее немой вопрос — У него очень слабый дар металла. А еще у него есть больная мать и два младших брата. Кормить их должен он, но с его резервом… После накопления он декаду работает у одного ювелира. Затем резерв истекает, и еще три декады он не может работать. А значит кормить семью. Он подрабатывает, где только может. Нарис дает ему рыбу с собой, убеждая, что им самим она надоела. Но Эрик ведь не дурак. Он все понимает, но поскольку дома ждут голодные рты, он делает вид, что ничего не подозревает. Ему очень стыдно. Свой кусок мяса он, кстати, не съел, он спрятал его за пазухой…для матери, наверное. Он приходит сюда, только в самом крайнем случае. Когда заканчиваются все его подработки…а хотел бы прийти, чтобы просто посидеть с друзьями — тихо закончил он, глядя на возвращающихся брата и сестру Авера.

16 глава

На следующий день, когда хозяева уже ушли, Лаир подъехал к дому.

— Выходи красавица — сказал он после приветствий — поедем смотреть чудо дерево — и приглашающе махнув рукой в сторону открытой двери. Эллина подошла посмотреть на транспорт…и охнула. Внизу у ступенек стояли две лошади. Она отшатнулась от двери и заявила:

— Я никогда на это не сяду. Я не умею ездить на лошади — в селе, в котором жила Эллина у многих были машины, были тракторы, и даже «газели», но лошадей не было. И, естественно, она немного побаивалась этих копытных.

— Ты еще скажи, что вы ездите на чем-то другом — сказал Лаир недоверчиво.

— Мы на лошадях не ездим уже сто лет — гордо проинформировала Эллина.

— Все что я узнаю от тебя о Туманной Земле… До сих пор я думал, что это очень отсталые земли с дикарями. А то, что рассказываешь ты… — он задумчиво умолк.

— Там несколько стран. Одни более развиты, другие менее… — «и я уберусь отсюда раньше, чем вы откроете эту свою Америку» подумала Эллина.

— И на чем же вы передвигаетесь? — поинтересовался Лаир.

— Это такие… Как бы объяснить? Ну, это самодвижущиеся повозки — смутно припоминая, что так, вроде бы, называли раньше автомобили.

— Как самодвижущиеся? Без магии? Как это возможно? — глаза Лаира округлились.

— Магии у нас нет. Но мы используем энергию…

— Подожди — прервал он ее — чтобы была энергия, нужна магия. Может она у вас есть, просто вы не знаете, что это магия?

— Знаешь, я не очень сильна в науках… В общем, когда сгорает дерево, выделяется тепло. Это тепло у нас и называют энергией — и предугадывая новые вопросы, продолжила — Но не только… У нас есть разные энергии. Объяснять долго. Да я и не сумею. Так что мы будем делать с поездкой? — решила закончить лекцию Эллина.

— Я даже не знаю — неуверенно сказал Лаир — Может, сядешь впереди меня? — предложил он.

— А может, на телеге? — попросила Эллина.

— Ни за что! — воскликнул Лаир — И вообще, заканчиваем дискуссию и едем — властно потребовал он, напоминая, что он, как никак, аристократ. Эллина собралась было отказаться, но любопытство требовало, все таки, взглянуть на то дерево. И она согласилась, лихорадочно думая, а не пожалеет ли.

Кликнув уличных мальчишек, Лаир заплатил им, чтобы вторую лошадь отвели в городскую конюшню, откуда он взял ее на прокат. Затем он запер дверь(оказывается он даже знал где ключ лежит!). Вскочив на свою лошадь, он подогнал ее к самым ступенькам, чтобы Эллине было удобно взобраться. Некоторое время повозившись, развеселив нескольких прохожих, послав проклятия на длинные юбки и вознеся несколько молитв, Эллина все же очутилась в седле. Усадив ее боком, прижав к себе, Лаир подобрал поводья и осторожно тронул.

Следующие полтора часа, которые они выбирались из узких и извилистых улиц, Эллина могла бы описать только как КОШМАР. Кто же знал, что это так высоко?! Посмотрев один раз вниз, больше она этого сделать, не смогла. Богатое воображение, развращенное современными фильмами, подбрасывало картинки, как она падает с лошади… огромные копыта впечатываются в ее тело… Брррр. Она постаралась переключиться… Несмотря на ее миниатюрность, сидеть, было неудобно, приходилось прижиматься к Лаиру. Впрочем, даже если бы было удобно, она бы от него не отлипла. Обхватив всадника за талию, прижавшись к нему, не опуская глаз вниз…в общем, та еще поездочка. Прибавить к этому то, что дорога шла все время под уклон. Эллина уже знала, что город расположен на холме. На верхней его части находились городские здания и дома богачей. И дальше по спуску в строгом соответствии с финансовым благополучием. Чем ты беднее, тем ниже находится твой дом.

Пропетляв по улочкам, они вышли на самую широкую улицу в городе. Именно по ней привозили купцы свои товары. По ней могли проехать аж две телеги! Эллина может, и поехидничала бы на эту тему, если бы условия поездки были получше. Но поскольку это было не так, она молчала. Несмотря на неудобства, она начала замечать, что каменные дома перестали встречаться. Сперва были из камня и из дерева, затем только из дерева. А потом она увидела ЭТО.

Дорога шла выше, и отсюда хорошо была видна река Лар, протекающая через город, и улочки, разбегающиеся у подножия холма. Эти улочки и дома на берегу были затоплены. Вода стояла на высоте около тридцати сантиметров. Воняло так, словно прорвало канализационную трубу.

Эллина, забыв о трудностях поездки, с омерзением смотрела на эту картину, когда Лаир показав рукой, сказал:

— Эрик живет вон в том доме, если это можно так назвать — он указывал на кучку ветхих домишек расположенных чуть дальше от берега, но также подтопленных — теперь ты можешь понять, откуда он знал про свойство сока Чунар. Чтобы выбраться отсюда наверх, не промочив обувь, живущие здесь использовали этот сок.

— Не понимаю, что здесь произошло? Наводнение?

— Это происходит ежегодно. Когда в хицга начинается сезон дождей, река наполняется. Шесть декад хицга и четыре декады лога(шестьдесят дней осени и сорок дней зимы), пока длится сезон, она переполняется. Потом снега на Луке(Лук Вантора название гор) начинают таять. В общем жить около реки становится возможным только после двух декад дига.

— Подожди, ты же говорил, что у Эрика мать больна. Как же они здесь живут? Здесь и здоровый заболеет.

— Так и живут, а что остается. Денег ему едва хватает на еду.

— А почему ты им не поможешь? Ты ведь у нас барон — без задней мысли спросила Эллина, и пожалела. Грудь, к которой она прислонялась, напряглась, а руки так сжали поводья, что побелели. Она ничего не поняла, но побоялась встретиться с ним глазами и узнать, что именно написано на его лице. Чтобы сладить ситуацию, она продолжила расспрашивать:

— А куда они уходят, когда начинается наводнение?

— В верхней части города сдаются комнаты — ровным голосом ответил Лаир — Те, кто не могут себе этого позволить, остаются в своих домах, только перебираются на чердаки. Они специально их укрепляют.

— А что делают для того чтобы река не разливалась?

— Это река, что можно сделать?

Эллина чуть не поперхнулась. То есть как «что можно сделать»? А маги у них на что? Эллина перестала что-либо понимать. Какое ей до этого дело? Скоро она уберется отсюда. Пусть сами со своими проблемами разбираются. Пока шла эта беседа, они подъехали к воротам. Выехав из них, путь продолжили в молчании. Дороги, как и говорил Лаир, подсохли, и лошадь несла свой двойной груз достаточно легко. Когда Эллина стояла на пригорке три декады назад, трава только пробилась. Теперь же поля зеленели, солнце ярко светило, небо — безоблачно. Настроение поднялось. Она приспособилась к езде и даже забыла о страхе. Им не пришлось далеко отъезжать от города. Уже через пятнадцать минут спокойной езды они увидели кучку деревьев. Подъехав к ним, Лаир аккуратно спустил на землю Эллину, и, соскочив с лошади, привязал ее. А потом, важно показав рукой на дерево, сказал:

— Вот оно, дерево Чунар — хотя Эллина уже и сама догадалась. Арис была права, оно действительно было уродливым. Гладкий сероватый столб, словно увитый толстыми веревками. Как будто вздувшиеся жилы. А с макушки свисают желтоватые шнурки разной толщины и длины. Эллине это напомнило так называемое современное искусство, когда из отходов сляпают что-то, а потом, все вокруг ходят с умным видом рассуждая, что художник хотел сказать этим. Эллине очень хотелось брякнуть, что он не хотел выбрасывать мусор. А так, соединил сломанный утюг с ручкой от швабры, и вот оказалось, что размышлял он о бренности жизни. Но говорить этого нельзя, а то окажется, что ты человек приземленный, не видящий сквозь призму реалии жизни многогранность восприятия через материальность. Она не смогла бы точно передать не то, что смысл, просто саму фразу. Даже ее филологический не помогал. На такие выставки она ходила не по своей воле. Ее начальница считала, что они должны бывать на всех мероприятиях связанных с искусством. А то как же, они же ж интеллигенция. Ага. Как будто кому-то есть дело до библиотекарей. Но начальница считала иначе, и Эллине, которая была ей многим обязана, сцепив зубы, шла на выставки и тому подобные места. Вот и сейчас, глядя на это чудо в шнурках, она подумала, что только его полезность может искупить его уродливость.