Я его достану!

— Тендер, — чуть громче произнесла я. Отступать некуда уже. — В Покровском районе. На землю.

— Обратитесь с официальным запросом в пресс-службу. Вам ответят.

— Уже обращались. Не комментируют, — признала я очевидное.

Но Мамаев не слушал меня, а напряженно смотрел куда-то поверх моего все еще побаливающего плеча. А потом вдруг улыбнулся и спросил:

— Как вас зовут, девушка? Вы из какого издания?

— Василиса Стрельцова, корреспондент «Честного слова».

— Давно работаете?

Мамаев пошел по коридору, увлекая и меня за собой. Как я поняла, высокий мужчина, что стоял за моей спиной, тоже последовал за нами.

— Второй месяц.

Да, прибавила себе еще пару недель, а то совсем жалко прозвучало бы.

— А до этого?

Так, я не поняла, кто из нас здесь журналист?

— До этого училась в университете. Так что про тендер? Скажете?

Мы остановились у лифта, мы к нему слишком быстро подошли. Сейчас спустит меня на первый этаж — и прощай мой несостоявшийся эксклюзив.

— Только вам. Без ссылки на меня. Официально никогда это не подтвердим, но, да, мы будем бороться за эту землю.

— Сошлюсь на источник, знакомый с ситуацией, — понимающе кивнула я, будто гендиректора крупных компаний каждый день «сливают» мне инсайдерскую информацию. — А что хотите построить там? Там же огромная…

— А вот это копайте сами, Василиса. — Он по-свойски хлопнул меня по плечу, тому самому, больному. — И не забудьте написать про сегодняшнее мероприятие. Ваш лифт. Не советую задерживаться, сейчас самое пиковое время.

Я сделала это! Я смогла! Я, Василиса Стрельцова, просто умница! Архангельский, наверное, не поверит, что я смогла. Мой первый эксклюзив! Правда, без подтверждения, но все равно это мега-мега-круто!

Лифт стоял уже на этаже, призывно открыв двери. Внутри никого не было. Только я и высокий незнакомец. Он все время был рядом, но, увлеченная выбиванием информации из Мамаева, я не обращала на него никакого внимания.

Телефон снова завибрировал. Архангельский. Ну теперь я могу ответить.

— Где заметка, мать твою?! — заорал он в трубку так громко, что стоявший рядом мужчина, безусловно, все слышал. Неприятно, когда есть свидетели того, как на тебя орет начальник.

— Будет. Через двадцать минут. Мне чуть-чуть осталось, сейчас спущусь вниз и допишу. И еще есть информация по тендеру, но это уже в редакции.

Телефон противно запищал, но не голосом шефа, а мелодией, свидетельствующей о том, что я «вне зоны действия сети». Ну конечно, это же лифт, здесь всегда связь через пень-колоду.

— Ай! — Я чуть не упала от резкой остановки кабины. — Что… случилось?

— Лифт остановился, — прозвучал в кромешной темноте глубокий мужской голос. — Похоже, сломался, хотя электричество не должно было отключиться.

Застряли! Я чуть в голос не застонала от досады. И связи нет. А мне писать надо заметку! Может, сейчас починят быстро?

Рядом зажегся яркий свет — мой попутчик включил фонарик в телефоне, и стало уже не так страшно.

— У вас какой оператор? У меня связи нет, даже позвонить не могу, а вы можете?

Он не ответил, лишь внимательно изучал панель лифта, на которой выбиты номера этажей, а потом нажал на какую-то кнопку.

— Диспетчер слушает, — в кабину лифта ворвался женский голос, больше похожий на механический.

— Мы застряли. Лифт А. Где-то между тринадцатым и восьмым этажом, — уточнил мужчина. — Когда лифт запустите?

— Да знаем, знаем. Сломался, да. Не волнуйтесь. У нас нет своего техника. Приедет бригада в течение часа, максимум полутора.

— Не понял? — В только что спокойном голосе прорезались металлические нотки.

— Полтора часа?! — взвизгнула я.

— Нету у нас своего специалиста, сказала же, — проскрежетал голос так, словно это мы сами виноваты, что застряли. — Сделаем что можем.

И отключилась.

Я тихо сползла по стенке на пол. Полтора часа! Связи нет. А у меня заметка не написана. Капец! Меня теперь даже тендер не спасет. Сейчас, когда эйфория от признания Мамаева улетучилась, в голову полезли вредные мысли о том, что у меня даже диктофонной записи нет. Как я докажу в редакции свои слова?!

Рядом на полу лежал ноутбук. Надо все-таки дописать заметку, а вдруг этот техник раньше приедет или само все заработает? Ну насчет последнего я, конечно, поторопилась.

— Вам плохо? — спросил сверху приятный баритон.

— Мне удобно на полу, — бодро сказала я. — Или я вас смущаю? Но тут ведь ничего не видно, так?

В ответ он тихо усмехнулся, но больше спрашивать ничего не стал.

А буквально через минуту до меня донеслось:

— Я до сих пор в «Аркадии», в лифте застрял. Нет, не шутка. — Он замолчал, и в тишине послышался чей-то голос, но разобрать слова было невозможно. — Свяжись с хозяевами здания и пришли ремонтную бригаду. У меня через сорок минут… я не намерен тут час торчать, — добавил он и отключился.

Вот тут наши интересы полностью совпадают!

— Кто-то приедет и вытащит нас отсюда?

Экран его телефона погас, кабина погрузилась в полную темноту. Я почувствовала рядом какое-то движение и инстинктивно дернулась.

— Приедут, — прозвучало совсем рядом. — Но придется подождать. Пожалуй, в сидячем положении это делать и правда удобнее. Вы не возражаете?

— Нет.

В темноте чувства обостряются, я физически ощутила, как он садится рядом, а приятный мужской запах проникает в кожу. Он не коснулся меня, но из-за полного мрака показалось, что никакого расстояния между нами нет.

Так! У меня ведь тоже есть фонарь в телефоне. Сразу стало немного светлее и не так интимно.

— У вас телефон ловит, не дадите позвонить? Мне очень надо.

Я не видела его глаз, я даже лица его как следует не разглядела, но почему-то мне казалось, что сейчас он улыбается моей наглости. Хотя тут такие обстоятельства… Я бы не пожадничала.

— Конечно, диктуйте номер.

Архангельский ответил не сразу, только через четыре длинных гудка.

— Григорий, я в лифте застряла. Это Стрельцова, с чужого телефона звоню. Как только нас отсюда выпустят, я напишу заметку и отправлю, обещаю.