Я, Есенин Сергей…

* * *

Не ветры осыпают пущи,Не листопад златит холмы.С голубизны незримой кущиСтруятся звездные псалмы.Я вижу – в просиничном плате,На легкокрылых облаках,Идет возлюбленная МатиС Пречистым Сыном на руках.Она несет для мира сноваРаспять воскресшего Христа:«Ходи, мой сын, живи без крова,Зорюй и полднюй у куста».И в каждом страннике убогомЯ вызнавать пойду с тоской,Не Помазуемый ли БогомСтучит берестяной клюкой.И может быть, пройду я мимоИ не замечу в тайный час,Что в елях – крылья херувима,А под пеньком – голодный Спас.1914

* * *

Шел Господь пытать людей в любови,Выходил он нищим на кулижку.Старый дед на пне сухом в дубровеЖамкал деснами зачерствелую пышку.Увидал дед нищего дорогой,На тропинке, с клюшкою железной,И подумал: «Вишь, какой убогой, —Знать, от голода качается, болезный».Подошел Господь, скрывая скорбь и муку:Видно, мол, сердца их не разбудишь…И сказал старик, протягивая руку:«На, пожуй… маленько крепче будешь».1914

* * *

Троицыно утро, утренний канон,В роще по березкам белый перезвон.Тянется деревня с праздничного сна,В благовесте ветра хмельная весна.На резных окошках ленты и кусты.Я пойду к обедне плакать на цветы.Пойте в чаще, птахи, я вам подпою,Похороним вместе молодость мою.Троицыно утро, утренний канон.В роще по березкам белый перезвон.1914

* * *

Сохнет стаявшая глина,На сугорьях гниль опенок.Пляшет ветер по равнинам,Рыжий ласковый осленок.Пахнет вербой и смолою,Синь то дремлет, то вздыхает.У лесного аналояВоробей псалтырь читает.Прошлогодний лист в оврагеСредь кустов, как ворох меди.Кто-то в солнечной сермягеНа осленке рыжем едет.Прядь волос нежней кудели,Но лицо его туманно.Никнут сосны, никнут елиИ кричат ему: «Осанна!»1914

* * *

Чую радуницу Божью —Не напрасно я живу,Поклоняюсь придорожью,Припадаю на траву.Между сосен, между елок,Меж берез кудрявых бус,Под венком, в кольце иголок,Мне мерещится Исус.Он зовет меня в дубровы,Как во царствие небес,И горит в парче лиловойОблаками крытый лес.Голубиный дух от Бога,Словно огненный язык,Завладел моей дорогой,Заглушил мой слабый крик.Льется пламя в бездну зренья,В сердце радость детских снов.Я поверил от рожденьяВ Богородицын покров.1914

* * *

По дороге идут богомолки,Под ногами полынь да комли.Раздвигая щипульные колки,На канавах звенят костыли.Топчут лапти по полю кукольни,Где-то ржанье и храп табуна,И зовет их с большой колокольниГулкий звон, словно зык чугуна.Отряхают старухи дулейки,Вяжут девки косницы до пят.Из подворья с высокой келейкиНа платки их монахи глядят.На вратах монастырские знаки:«Упокою грядущих ко мне»,А в саду разбрехались собаки,Словно чуя воров на гумне.Лижут сумерки золото солнца,В дальних рощах аукает звон…По тени от ветлы-веретенцаБогомолки идут на канон.1914

* * *

На плетнях висят баранки,Хлебной брагой льет теплынь.Солнца струганые дранкиЗагораживают синь.Балаганы, пни и колья,Карусельный пересвист.От вихлистого привольяГнутся травы, мнется лист.Дробь копыт и хрип торговок,Пьяный пах медовых сот.Берегись, коли не ловок:Вихорь пылью разметет.За лещужною сурьмою —Бабий крик, как поутру.Не твоя ли шаль с каймоюЗеленеет по ветру?Ой, удал и многосказенЛад веселый на пыжну.Запевай, как Стенька РазинУтопил свою княжну.Ты ли, Русь, тропой-дорогойРазметала ал наряд?Не суди молитвой строгойНапоенный сердцем взгляд.1915

* * *

Туча кружево в роще связала,Закурился пахучий туман.Еду грязной дорогой с вокзалаВдалеке от родимых полян.Лес застыл без печали и шума,Виснет темь, как платок, за сосной.Сердце гложет плакучая дума…Ой, не весел ты, край мой родной.Пригорюнились девушки-ели,И поет мой ямщик наумяк:«Я умру на тюремной постели,Похоронят меня кое-как».1915

* * *

За темной прядью перелесиц,В неколебимой синеве,Ягненочек кудрявый – месяцГуляет в голубой траве.В затихшем озере с осокойБодаются его рога,И кажется с тропы далекой —Вода качает берега.А степь под пологом зеленымКадит черемуховый дымИ за долинами по склонамСвивает полымя над ним.О сторона ковыльной пущи,Ты сердцу ровностью близка,Но и в твоей таится гущеСолончаковая тоска.И ты, как я, в печальной требе,Забыв, кто друг тебе и враг,О розовом тоскуешь небеИ голубиных облаках.Но и тебе из синей шириПугливо кажет темнотаИ кандалы твоей Сибири,И горб Уральского хребта.<<1915>>

Корова

Дряхлая, выпали зубы,Свиток годов на рогах.Бил ее выгонщик грубыйНа перегонных полях.Сердце не ласково к шуму,Мыши скребут в уголке.Думает грустную думуО белоногом телке.Не дали матери сына,Первая радость не впрок.И на колу под осинойШкуру трепал ветерок.Скоро на гречневом свее,С той же сыновней судьбой,Свяжут ей петлю на шееИ поведут на убой.Жалобно, грустно и тощеВ землю вопьются рога…Снится ей белая рощаИ травяные луга.1915

Впервые я увидал Есенина в Петербурге… Он показался мне мальчиком 15–17 лет. Кудрявенький и светлый, в голубой рубашке, в поддевке и сапогах с набором…

Через шесть-семь лет я увидел Есенина в Берлине, в квартире А. Н. Толстого. От кудрявого, игрушечного мальчика остались только очень ясные глаза, да и они как будто выгорели на каком-то слишком ярком солнце…

Я попросил его прочитать о собаке, у которой отняли и бросили в реку семерых щенят.

– Если вы не устали…

– Я не устаю от стихов… А вам нравится о собаке?