"Я есть кто Я есть"

Однако другая – и более значительная – доля в том, что история человеческого духа свидетельствует о периодическом обострении внимания к нелогическим возможностям психики. Это обострение, конечно же, может быть спровоцировано рядом исторических событий, но первопричину его следует искать во врожденном инстинкте баланса, который дух человеческий проявляет всякий раз, когда высокомерие рассудка становится угрожающим. То самое высокомерие, что выражается в неограниченной вере в возможности логики, что спровоцировало как-то вознесение Вавилонской башни, столь разгневившей Бога.

Рассудок ограничен в возможностях, и уже первые книги Библии предупредили об этом в самых драматических образах. Да, он может безгранично самоуглубляться, но есть передел, после которого самоуглубление становится удручающим, ибо подрывает волю к жизни, ту первозданную открытость миру и Богу, которая освящает существование, и подавление которой, согласно традиции, есть многозначительный грех. Напомним хотя бы, что иудаизм есть философия жизнелюбия и почтения к человеку, тогда как всякое идолопоклонство, в том числе идолизирование интеллекта унижает человека, а, значит, и его Творца.

Считается, будто традиция не-рассудочного восприятия мира в пределах еврейского духа была обнаружена лишь недавно. Следует, однако, напомнить, что уже в самом начале "темного" периода один из крупнейших еврейских философов 14 века, сефард Хасдай Крескас, восстал против законности логического подхода к жизни, столь чуждого, как считал он, особенно еврейскому национальному духу. Выступив против интеллектуализма греческой (аристотелевской) культуры, "затемнившей глаза Израилю", Крескас утверждал, что еврейский Бог – прежде всего не интеллект, не рассудок, но тот сплав разума и чувства, логики и интуиции, очевидного и скрытого, постижимого и необъяснимого, который наделяет человека способностью к любви, т.е. к отношению и состоянию, не сводимому ни к одному из составляющих его и известных нам начал.

Именно таковой по преимуществу оказалась в позднем средневековье ориентация еврейского духа, о чем свидетельствуют два самых значительных движения эпохи: каббализм на Западе и хасидизм на Востоке, по существу представляющие собой элитарный мистицизм в первом случае, и мистицизм популярный – во втором.

СВЕТ "ЗОХАРА"

Судьба книги "Зохар" (ивр. – "сияние"), выразившей принципы каббализма и надолго определившей особенности еврейского мистицизма, весьма поучительна: рассчитанная на узкий круг эзотерически мыслящих раввинов-мистиков, она быстро обрела популярность в самой широкой среде и была воспринята как наиболее позднее и глубокое откровение национального духа, оказав тем самым влияние на самую историю еврейства. Столь неожиданный всенародный успех Зохара напоминает о тщетности любых попыток определения точных рамок еврейского духа, обязанного своей живучестью выработанной в веках способности к обновлению, к бесконечно изобретательному и бесконечному переосмыслению традиционной идеологии евреев. Если бы, подобно иным народам, свою открытость новым эпохам и влияниям еврейство проявляло в отречении от "отжившего" и в бесконтрольном "блуде" с соблазнительно свежим, то оно сошло бы со сцены много быстрее, чем, скажем, древние греки или римляне.

Эти последние, как и любые другие народы и культуры, упоенные собственным могуществом, а посему вызывающе смело и самозабвенно заигрывавшие с новыми эпохами, оказались в плачевной, но неизбежной позе "соблазненных и покинутых". Наголову разбитые временем, все они каждый раз свидетельствовали своим концом принципиальную ущербность любой крайности, в том числе и крайности в обретении могущества. В то же время слишком уж уязвимыми чувствовали себя евреи в коловороте новых эпох, чтобы поступиться единственной своей защитной силой – предками, почему, собственно, они никогда не «решались расстаться с прошлым (каким бы отягчающим оно ни было) на пороге нового (каким бы соблазнительным светом оно ни сияло). На взгляд парадоксальным, но на деле закономернейшим образом вековая слабость еврейской психики выросла в поистине всесильный фактор, до сих пор обеспечивающий этому народу успешное противоборство со временем.

В свою очередь, эта специфическая ситуация обусловила и тот факт, что наиболее характерным "жанром" еврейского гения оказался… комментапий. Новое в развитии еврейского духа – это летворяется и жизнеутверждающая страсть к новым приключениям духа, и жизнеохранительное требование освящения наследия. Очевидно, книга Зохар оказалась столь популярной, долговечной и влиятельной благодаря тому, что она как нельзя адекватно воплотила эту названную особенность еврейского духа.

Категорически обновленный комментарий к Библии, – вот содержание и жанр Зохара, читающегося, как мистический роман. Мистицизм, интуитивно-ритуальный, подчеркнуто нерационалистический подход к миру, преследующий цель поисков скрытого смысла всего очевидного, обрел значение символа времени, о котором идет речь в этом разделе. Как и следовало ожидать, участие еврейства в этом всеохватном движении вылилось в форму нового, мистического, переосмысления Библии, которую евреи не только давно уже подозревали в обладании неким скрытым смыслом, но пытались даже его выявить, обращаясь к разным методам Каббалы, державшимся в тайне и изустно передававшимся из поколения в поколение лишь избранным из раввинов.

Благодаря вышеназванной специфике еврейской психики, сама методология Каббалы, лежавшая в основе Зохара, принципиально отличается от общепринятого представления о мистическом подходе. Дело здесь не только в том, что Каббалу, как и другие феномены предрасположенного к синтезу еврейского духа, можно воспринимать как реакцию на две такие исторически мощные духовные установки старого мира, как рационализм на Западе (греческая логика) и спиритуализм на Востоке (индийская мистика). Дело не только в эклектизме еврейского мистицизма, или в его синтетичности Дело вот в чем: в то время как мистицизм сводится к сугубо индивидуальному, неповторимому, тайному общению с потусторонним, еврейский мистицизм, основанный, естественно, на этом же принципе исключительности и необъяснимости опыта общения с божественным, получил название Каббала, т.е. Традиция!

Уже сам этот факт указывает на определяющий момент обращенного к мистике еврейского духа: истинная интуиция и истинная традиция – суть одно и то же. Иными словами, по еврейской традиции, в высшей степени личностный и интимный способ познания Бога и мира и есть именно путь к традиционной мудрости: источник мудрости един, и потаенные индивидуальные миры каждого из людей сливаются, в конечном счете, в единый всеохватный мир, именуемый Богом. Такова каббалистическая схема взаимослияния индивидуального, социального и вселенского. Такова и идеология Зохара: нет границы между Богом, миром и отдельной душой; все эти три начала едины, и их фактическое распадение явилось итогом некоего космического греха, о котором в параболически-облегченной форме рассказано в библейской легенде о запретном фрукте, сорванном с древа познания.

Авторство Зохара приписывается испанскому раввину 13-го столетия Исааку Лурия, который, в свою очередь, приписывал его выдающемуся талмудисту 2-го в. Иохананубен Закаи. Вернее, однако, создателями этой книги считать многочисленных раввинов-мистиков, на протяжении долгого периода неустанно стремившихся к определению в отдельной человеческой душе тех неопределяемых словами и непостижимых рассудком сил, которые продержат в загадочной нерасчле-нимости обыденное и возвышенное в человеке, личностное и вселенское, доказуемое, а посему приемлемое, и недоказуемое, но тем не менее, неподвластное забвению. Эти поиски, в зависимости от вкусов или интересов того или иного автора, шли в разнообразных формах, которые, выражаясь нынешним языком, следовало бы обозначить как а) теология; б) космогония; в) психология; г) антропология и др. Ниже приводятся пассажи и фразы из Зохара, хотя и объемлемые разными из дисциплин, но в сумме своей воссоздающие образ, без которого невозможно представить картину еврейского духа.

Священный Царь обладает десятью коронами. Он и есть эти короны, а короны – это и есть Он, Его десять обличий, десять проявлений, именуемых сефирот. Вот обозначения этих начал в их последовательности:

1. Кетер Элион – высшая корона Бога;

2. Хохма – мудрость, или первозданная идея о Боге;

3. Бит – интеллект Бога;

4. Хесед – любовь, или милосердие Бога;

5. Дин – власть Бога, проявляемая как правосудие и наказание;

6. Тиферет – красота, или соединение двух предшествующих начал;

7. Неца – превечность Бога;

8. Ход – величие Бога;

9. Иесод – основание всех активных сил Бога;

10. Малхут – царство Бога, или Израиль. …

Все эти божественные силы образуют восходящую фигуру, напоминающую дерево. Десять сефирот есть мистическое древо Бога, каждая из ветвей которого непостижима. Это древо Бога есть также и остов всего мироздания; остов этот разрастается и заполняет собой все вокруг. Все на свете обыденные и сотворенные вещи и явления существуют постольку, поскольку в них таится и действует энергия сефирот.