Я, физрук: экзаменатор

– Ой, что-то жарко стало, не находите, профессор Даркен?

Я поёжился. Спальня ничем не отапливалась, из-под пола знатно дуло, согревала только самогонка и мысли о доме. Неужели чернявая стерва уже намекает на интим? Рано. Ещё слишком рано. Не знаю, почему никто из человеческого племени не мог пережить с ней ночь страстной любви, но и узнавать не хотел. Вдруг у нее в интересном месте между ног зубастая пасть? Фууу, сморщите вы носы, учитель юных волшебников превращается в пошляка. В Гарри Поттере такого не было! Ну так я ж не только чародей, но и физрук. Это вы еще не слышали анекдоты, что мы травили с Виктором Андреевичем в моей старой школе!

– Нахожу, любезная, нахожу, - вместе с тем ответил я, торопясь налить по четвертой и увеличивая порции. Не переоценил ли я свои силы? Вдруг у ведьм иммунитет к крепким алкогольным напиткам? Да нет, не позоже, она уже вся раскраснелась, дышит глубоко и чувственно. Глазищи то блестят, а длинный змеиный язычок начинает слегка заплетаться. Интересно, а что она умеет делать своим язычком? Твою мать, меня то куда понесло?!

– Чокнемся?

– Эээ... Не поняла?
– с надеждой на скорое свершение самой радужной мечты округлила глаза Верховная. Кадется, меня не так поняли...

– Чокнемся, значит стукнемся нашими бокалами, а не то, о чем ты подумала, негодница. Не чпокнемся, не шпекнимся, а именно чокнемся.

– Ааа...- немножко разочарованно протянула она, тем не менее с интузиазмом поддерживая мое предложение. Похоже, она начинает привыкать к моему галантному обхождению!

После пятой ее начало штормить. Наконец то!

– Гр... Гральт, скажи, ааа... я тебе нравлюсь?

– Конечно, ты очень роскошная, женщина, - вкрадчиво сказал я, ощущая на себе ее сдобренное спиртами дыхание.
– Удивлен, что ты до сих пор в свободном поиске... Неужели не находится охотников на твои прелести, красавица?

То, что ведьма сделал дальше, я не ожидал! Она заревела! Да, ударилась в слезы, как обычная разведёнка, за чашкой чаю жалующаяся на мужиков своей подруге.

– А ты думаешь, нам, ведьмам, легко?
– всзлипывая и глотая сопли, взвыла Вальпургия.
– Думаешь легко хорошего мужика найти в наше-то время?

– И молоко за вредность не дают, - проникшись ее неподдельным горем, мрачно подытожил я, двигаясь к ней ещё ближе. Теперь мы почти касались друг дружки. Я был готов налить снова. Клиент почти дозрел.

– А ввее... Ведь иногда так хчется лаласки...

– Лаласки?
– удивленно переспросил я. Вальпургия, икнув, подняла на меня в дупль пьяные глаза и кивнула.

– Имм... Именно ее!

– Так выпьем за женское счастье, Валюха, - я протянул ей почти до краев наполненный бокал. Она жадно в него вцепилась, дурашливо хихикая и пуская пузыри. Засосав самогон, она рыгнула и насилу выдавила, с трудом удерживаясь в вертикальном положении.

– Ты мня хххх... Хохочешь?

– Хохочу, - не удержался я.

Миг настоящего ведьминского счастья был так близок, но свое решающее слово сыграли градусы самогонки. Не успела Вальпургия задрожавшими пальцами впиться в мое столь завлекательное тело, как издала невнятный мяукающий звук и опрокинулась навзничь, раскинув руки и задав грандиозного храпака. Я торопливо дозлебал остатки самогона прямо из горлышка и, слегка пошатываясь, поднялся на ноги. Черт, еще немного и самого бы развезло. Я с некоторым сожалением покосился на задрыхнувшую ведьму, на ее вздымающуюся грудь и маняще раздвинутые ноги. Видимо, мне так и не суждено узнать, что у нее там под платьем. Я же лжентельмен, не забыли? И не в моих правилах тискать пьяных в хлам баб, лишившихся сознания.

Я прислушался. Ничего, кроме шебуршания неведомых зверушек, прячущихся в стенах и под полом старинного дома, и богатырского храпа моей несостоявшейся любовницы. Сейчас или никогда. Я подошёл к двери и мягко приоткрыл ее. Еще когда шли в спальню, я запоминал путь, которым меня вела Верховная, чтобы на обратной дороге не тратить драгоценное время, тыкаясь по незнакомым углам.

Особняк погрузился в полную темноту и тишину. Разочарованные отменой развлечений ведьмы разбрелись кто куда, по своим норам и берлогам. Обессиленных пленников в зале остались строжить две добровольно вызвавшиеся крайне безобразного вида шалашовки. Интересно, на что они рассчитывали? Что им наедине с юными волшебниками что-нибудь да обломится? Наивные.

Когда я добрался до огромного зала, то застал милую пасторальную картину. Измученные свалившимися на их головы и неокрепшую психику злоключениями юнцы спали вповалку прямо на полу и друг на дружке. В зале погасили половину свечей и факелов. Оставшихся было более чем достаточно, чтобы все рассмотреть в подробностях. Что еще удивительнее, оставленные для присмотра за детворой ведьмы, сидели на полу рядом с ними, плечом к плечу, и бросали на спящих хищные плотоядные взоры. Ведьмы так удобно сидели и были так увлечены своим занятием, что не заметили, как я подкрался к ним сзади, схватил за кудлатые гривы и из всех сил бахнул их головами! Бум! У меня аж руки засушило. Так то я на женщин рук не поднимаю, не того воспитания. Но здесь был совсем особый, иной случай. На кону стояли наши жизни, а стерегущих спящих пленников образин сложно назвать женщинами.

Ведьмы, даже не крякнув двумя бесчувственными мешками повалились мне под ноги. Я торопливо перешагнул через них и растолкал своих учеников. К их чести, вынырнув из забытья, они не подняли возбужденный гвалт, а, уставившись на меня как на Деда Мороза в новогоднюю ночь, всем видом выражали готовность выполнять мои команды.

– Поднимаемся, выходим за порог, берем метлы и валим отсюда, - прошептал я, помогая затравленно посматривающей на вырубленных ведьм Венере подняться с пола.
– Все разговоры и вопросы потом.

Я не знал, как обстоят дела с метаболизмом у ведьм и насколько хватит принятого количества самогонки, чтобы Верховная продолжала видеть десятые эротические сны. Так что следовало поторапливаться. И все шло хорошо, пока мы не подошли к входным дверям, где нас встречал целый выводок злобно шипевших черных котов. Твою мать, о домашних питомцах ведьм я и забыл. Эту преграду не споить водкой, не уговорить расступиться. Значит...

– Прорываемся!
– уже не таясь, рвякнул я и метко подфутболил толстого наглого кошака. Протестующе мяукнув, с глазами, словно увидев в руках ветврача приближающийся к его кокошкам скальпель, котяра отправился по кривой в некотролируемый полет.

Мои ученики, следуя примеру, пустили в ход ноги. Поднялся неуписуемый ор, шум, крик! Выбегая наружу, в холод звёздной ночи, я еще успел подумать, как это после такого представления не проснулась сама Верховная. Прикрывая отход я отдавал указания:

– Вон на ступенях ваши метлы! Быстро, быстро!

Чертыхаясь и посекундно оглядываясь, четверо учеников торопливо разбирали метлы. Надеюсь, никто из них не потерял своего заводного ключика? Я же, метнувшись за угол, торопливо подбежал к своей метле, прислоненной к стене под окном. Вставил ключ, прыгнул как заправский жокей и, практически безошибочно войдя в поворот вынырнул на расчищенное перед парадным входом в Чёрную Усадьбу пространство. Меня ждали, сидя на парящих в воздухе мётлах. Я подлетел к детворе и указал на прямую, как стрела дорогу, ведущую через рощу на долгожданную свободу.