Я, физрук: экзаменатор

– Это еще что за Василиск? Тебе чего, дядя?

Я, прищурившись, молча смотрел в его рябую, вытянутую как у мерина, рожу. Очередная мелкая сошка из мира магических преступлений, а все туда же, метит в авторитеты. А на деле ждёт суда за подделку заклинаний от облысения. Я чуть выступил вперед, оказавшись с Сохатым буквально нос к носу. Тот, злобно пыхтя, начал надуваться, как индюк, стараясь меня устрашить.

– Слушай сюда и слушай очень внимательно, конь педальный, - пока еще тихо и спокойно начал я.
– Кто я такой, тебе знать не обязательно. Не по твоей масти этот вопрос. А вот чего мне надо, отвечу. Этот зеленокжий парень из моей хаты. И за него отвечаю я. И если у тебя есть какие предъявы, обращайся ко мне. Это, кстати, всех касается. Так чего ты хотел, лось сохатый?

– Ты кто такой? Ты вообще понял, на кого погнал?
– поначалу несколько прибалдевший от моего спокойного ледяного тона, долговязый зек все же решил переть до конца. Ну, я так и думал, ума у него явно не больше, чем у самого настоящего лося. И как он вообще волшебником стал? Вот вернусь в Школу и в красках обрисую своим двоечниками, какая жизнь из ждет, если не начнут исправляться.

– Что-то ты мне надоел, жертва аборта, - вздохнул я.
– Считай, ты заработал внеочередное дежурство по классу после уроков!

– Чего?!
– угрожающе начал выдвигать нижнюю челюсть Сохатый, сжимая под одобрительное ворчание сокамерников кулаки.

В его челюсть я и влепил мощный крюк с правой, усиленной левой. А как иначе, длина короткой цепи не позволяла ударить по другому! Сохатый рухнул, как серпом срезанный. Его тупая башка с перемешанным ударом мозгозаменителем с отчаянным грохотом ударилась о замостившие тюремный двор плиты. Ноги несколько раз судорожно дернулись и он затих. У его подельников от изумления округлились глаза почище, чем у нашего Филина. Я же, неспеша переступив через сомлевшее тело, громко сказал:

– Так, всем кто меня не знает, слушать внимательно! Я дважды повторять не буду! Любой, кто попытается наехать на кого-то из моей хаты, будет иметь дело со мной. И не думайте, что я оставлю кого-то безнаказанным, даже если откинусь! У меня есть связи и на воле и в тюрьме. Гниду достану везде и загоню под парашу! Я понятно объясняю?!

Гробовое молчание потрясенных зеков говорило более чем красноречиво. Я успокаивающе похлопал Жаболапа по плечу.

– Все нормально, браток. Даже если я и впрямь раньше тебя выйду, тебя здесь никто не тронет. А я тебя не забуду.

Кандалы начавшего подавать признаки жизни Сохатого вдруг вспыхнули зеленым светом. Выгнувшись дугой, заключённый заорал от дикой боли, словно через него пропустили пару миллионов вольт. Даже я подскочил от неожиданности, что уж говорить о других. К нам, неспеша,приблизился Скалозуб. Ага, вот и действие зачарованных наручников во всей красе, сообразил я. Заключённые испуганно попятились в стороны. Могучий йети пнул ногой обмякшее тело Сохатого и, переглянувшись с охранниками, что-то буркнул. Это что-то здорово напоминало слово "карцер". В котором, кстати на неопределенное время прописались отаваренные мною Никлас Рыжий со своей шестеркой, после выписки из больнички. Теперь им компанию составит и Сохатый. Ничего, вместе им будет теплее долгими морозными ночами.

На том наша прогулка и завершилась. Перех тем как зайти в камеру, я шепнул Скалозубу, что мне нужно срочно поговорить со следователем Жераром Терьером. И передал косматому несколко крупных серебряных монет. Лохматый гигант понимающе кивнул.

Моя встреча с законником не успела состояться, ей помешало на редкость приятное для меня известие. На следующий день меня вызвал к себе Лагер Шнифт и сообщил, что комендант передал ему бумагу о моем освобождении. Ее доставили с пылу с жару прямиком из Управления по расследованию магических преступлений за подписями Терьера и какой-то важной птахи. Свобода!! Признаться, я до последнего не мог поверить в это известие. Одно дело знать, что ты невиновен и тебя должны скоро выпустить и другое - воочую наблюдать торжество справедливости.

Особенно меня тронули скупые слезы Шнифта, когда он, кряхтя и запинаясь, назвал меня дорогим другом и профессором, и заявил, что ему будет меня очень не хватать. Ага, как же, особенно моих денег. Пришлось отдать ему остатки монет и взять обещание, чтобы ребят из седьмой камеры сильно не доставали. Шнифт, не будучи дураком, и скумекав о моих вероятностных связях и положении, клятвенно пообещал. Так же я взял с него слово, чтобы он обязательно передал Жерару Терьеру мою просьбу, написанную тут же, в кабинете старшего надзирателя на листке бумаги. Шнифт, не глядя, свернул послание в трубочку, засунул в карман и заверил, что непременно выполнит все просьбы такого уважаемого, хоть и временного, увы, гостя как я.

Вернувшись в камеру, я сообщил своим друганам, что выходу на волю. Понятное дело, что парни за меня порадовались, но были в их глазах и проблески грусти. Поскольку отбывать я должен был с утра, вечером мы закатили прощальную вечеринку, с остатками переданных Твариной деликатесов, правда, на сухую. Но нам было весело. И долго еще из седьмой камеры неслась разудалая песня, которую, надрываясь, вразноголосицу, но с огромным воодушевлением ревели несколько глоток:

– Мне не до сна, палач придет на рассвете,

– И звук шагов за дверью бьет, словно нож!

– Но в клетку входит не гонец верной смерти,

– А в рясе черной святая ложь!..

– Ночь короче дня, день убьет меня!..

Глава 6

Глава шестая, в которой я выхожу на волю, возвращаюсь в Колдовгаст и попадаю с корабля на бал!

Я стоял на каменных плитах главного внутреннего двора тюрьмы Железный Череп и ждал свой экипаж, который отвезет меня на волю. Мне вернули мою одежду, часы, сверх того так не желаюший расставаться со своим лучшим сидельцем Лагер Шнифт снабдил меня поношенным плащом и широкополой шляпой. На улице знатно похолодало. Мои конфискованные при обыске вещи уже лежали в карете, как заверил меня Шнифт. Старший надзиратель просил не забывать их и если что, то меня тут всегда ждут с распростёртыми объятиями. Нет уж, дудки, лучше вы к нам!

Аристотель Кум меня провожать не вышел. Да черт с ним, видеть его мерзкую харю лишний раз не хотелось. Он и сам, видимо понимал, что может нарваться на поток любезностей от освобожденого и оправданного по всем статьям волшебника первого ранга и предпочёл не отсвечивать. Проводить меня вышел Скалозуб.

Наконец, не успел я насладиться последними видами неприступных каменных стен, как подали мой лимузин На каменные плиты с шумом и свистом опустился экипаж. Небольшая карета, запряженная парой строптивого вида грифонов. Я невольно залюбовался крылатыми зверюками. Сильные мощные львиные тела, шикарные гривы из переливающихся перьев, огромные орлиные головы, щелкающие клювы и хищные умные глаза. Красавцы. На козлах сидел один единственный возница - длинное нескладное существо в плаще с капюшоном и зеркальной маске, закрывающей лицо.

Я повернулся к Скалозубу и дружески протянул ему руку. Мохнатый гигант легко, боясь сломать мне кости, ответил на рукопожатие. Я ступил на подножку кареты и, словно вспомнив о чем-то, обернулся.

– Знаешь, чего мне будет не хватать на воле?

Бигфут изобразил недоумение. Я усмехнулся и сказал:

– Твоей обаятельной улыбки!

Это надо было видеть! Мохнатая физиономия снежного человека дрогнула, пошла складками и я впервые увидел какой у надзирателя великолепный набор зубов!