Я, физрук: экзаменатор

Не знаю кто как, а я всю жизнь мечтал это сказать! И сделать. Я вытянул руку, сделал пальцами козу и, угрожающе ими двигая, тыкнул в глаза окончательно поплывшего здоровяка. Он в панике отскочил от меня и, подвывая от ужаса бросился к двери. Всем телом забился о железную поверхность и тоненьким голоском заверещал:

– Помогите, профессор зрения лишает!!

Мне, разом скинувшего все напряжение последних часов, хотелось смеяться. Что я и сделал. От моего демонического хохота члены его агитбригады едва не наперегонки бросились врассыпную, кто куда. С той стороны раздались торопливые тяжелые шаги, утробное рычание, лязг открываемых запоров и камеру втиснулась двухсоткилограмовая косматая белесая туша Скалозуба. Стало еще теснее. Я встретил бигфута невозмутимым взглядом. Никлас же,э бросился к нему в ноги и, обнимая на уровне пояса, как родного отца, зарыдал. На мохнатой морде надзирателя отразилось вселенское изумление.

– У фраерка нервный срыв, - пояснил я, присаживаясь за освободившийся стол. Повернулся к возникшему рядом зелекожему шаману гоблинов и сказал.
– Спасибо, браток.

– ----------------------

– Анатолий Александрович, ужинать будете?
– почтительно обратился ко мне один из заключённых.

Я, сидя во главе стола, как падишах, чинно кивнул:

– Буду, Табакерка, буду. И Шаману начисли. Поглядим, что добавляет в эту баланду кормила!

После того, как окончательно деморализованного и потерявшего рассудок Никласа Рыжего вытащили из камеры и увели в лазарет, нагрузив для привеса так и не пришедшим в сознание общипанным гоблином отморозком, вкупе с лишившимся зубов скулящим на полу засранцем, в камере установились новые порядки. Оставшиеся невредимыми пятеро старожилов единогласно выбрали новым паханом меня. Так же особого уважения заслужил шаман-гоблин. Сквилера перевели в разряд мужиков и наградили кличкой Бухгалтер. Жаболап стал Шаманом, а я с моего разрешения попросил величать себя по имени-отчеству. Никому и невдомек было, что это мое настоящее имя. Как я понял, оказавшиеся за решеткой волшебники, пусть даже и пока лишь подследственные, не спешили делиться друг с другом настоящими именами, обходясь тут же на ходу придуманными кличками. Вдруг скоро на свободу, и никто не горел желанием марать свое истинное имя тюремным духом. И неважно, что начала судебных засиданий здесь иногда приходилось ждать неделями, а то и месяцами. Что крайне негативно сказалось на внешнем виде и характере угодивших сюда клиентов. Посление новости меня особо удручали, не скрою. В мои планы как-то не входило кормить тут на нарах клопов до Нового года.

На ужин в освещаемую масляными фонарями камеру вкатили груженную тарелками тележку. Я терпеливо ждал, когда мне нальют миску побольше и понаваристей. Табакерка, заслуживший свое прозвище постоянным нытьём по поводу отсутсвия трубки и табачку, почтительно поставил передо мной хавчик. Я с отвращением уставился в железную миску.

– Что это за параша? Воняет как дерьмо тролля, и на вид похоже!

Один из моих сокамерников, по прозвищу Филин, виновато развёл руками:

– Так это... Уж извиняйте, Анатолий Ал... Александрович, чем богаты. Другого нам не дают.

Я тоскливо посмотрел в его круглые, на выкате глаза и вздохнул. Признаться, за время проведенное в школе, привыкнув к обильным возлияниям и хорошей закуси, я поднабрал пару лишних кило. Профессор Даркен и так был мужиком плотным и крепким, я же добавил еще привесу. Что ж, похоже, теперь придётся жить исключительно за счёт накопленного сала... В тарелке исходила паром на редкость отвратительная с виду бурда. Хлеб напоминал подошву от сапога, а два зелёных яблока были сморщенными, как грудной отсек Мегеры Шмондис. Но питаться надо, на святом духе я долго не протяну. Кто знает, может в следующий раз дадут макароны?

Остальные сидели по обе стороны стола и ждали, когда я первый приступлю к трапезе. Шаман, Бухгалтер, Табакерка, Филин, Прыщ, Микстура и Копченный. Поморщившись, я запустил ложку в сомнительное варево. Горячее и то хорошо. Тут же раздался сосредоточенный стук ложек о тарелки и чавканье. По ходу, кормят тут не очень часто и явно не изощряются в разнообразности рациона. Лишь бы заключённые дотянули до суда. На кой черт переводить лишние деньги на осрамившихся перед общественностью волшебников?

Я осторожно попробовал первую ложку. Хм, есть можно. По вкусу напоминает гороховый суп с добавлением шкварок. Или это я был настолько голодным, что был готов проглотить любые помои? Эх, сюда бы ещё чекушку и вообще пошло бы неплохо. Я жадно набросился на похлёбку, заедая чуть черствым хлебом. Гоблин наяривал так, что за ушами трешало. Складывалось впечатление, что его обычная диета на порядок хуже тюремной кормёжки. Бухгалтер уныло ковырялся в тарелке, с завистью поглядывая на нас и наш аппетит.

Как я и предполагал, в камере собрались волшебники самого низкого пошиба, привлечённые за довольно незначительные на мой взгляд проступки. Воровство снадобий, изготовление некачественных зелий, торговля фальшивыми амулетами, наведение порчи за энную сумму... Низложенный мною Рыжий Никлас, обвиняемый в подлоге заклинаний в торгующим ими известном магазине, и сбагривающий подлинные на стороне за гораздо больше деньги, на их фоне действительно выглядел серьёзным дельцом.

Что уж говорить обо мне, с моими то заслугами, рангами и обвинением в убийстве? Теперь вот ко мне уважительно обращаются "профессор" или Анатолий Александрович. Ну, последнее, это уже моя блажь, не скрою. Но надо же и мне чем-то здесь развлекаться? Иначе я рискую слететь с катушек через пару дней. От ничего неделания, взаперти и без водки. Думаю, в воскресенье ко мне обязательно кто-то придёт, Бухольц или Тварина, и расскажет последние новости. Что происходит в Школе, как восприняли мой арест сослуживцы и ученики! И ведется ли в конце-концов расследование? А более всего мне хотелось узнать о подробностях смерти Симула.

Я доел баланду, сгрыз два действительно кислых яблока и, не устояв перед умоляющим взглядом гоблина, отдал огрызки ему, которые он с удовольствием отправил в свою зубастую пасть. Покосившись на зелёного коротышку, Бухгалтер подвинул ему недоеденный ужин.

– А что, братва, - задумчиво начал я.
– Как тут у вас вообще, по жизни? Вертухаи не сильно беспредельничают?

– Шнифта лучше не задевать, - со знанием дела промямлил Микстура, ушлый алхимик, поихваченный на продаже липовых зелий. Он потирал правое ухо, которое имело баклажанный цвет и по размеру сильно превышало левое.
– А так живём, хлеб жуем. Правда обрыдло уже все! Всех и развлечений то, что картишки...

– Это да, с проведеним досуга надо что-то делать, - согласился я.
– Физкультурой кто из вас занимался раньше?

Сидельцы неуверенно переглянулись. Филин покачал головой.

– Да нет особо... Я больше, например, по фальшаку работал...

Я поморщился. Темный народ!

– Не ссы, это дело поправимое. И полезное. Я еще сделаю из вас КМСников по тюремному многоборью.

На нарах я занял почетное место на нижней шконке, подальше от нужника. В камере было довольно тепло, но на случай резких похолоданий каждому заключённому выдавали колючее шерстяное одеяло. Вообще мы очень экономно для Лагера въехали в камеру. Просто заняли места трёх выписавшихся в лазарет на потеху местных лепил уголовников. Я намекнул Скалозубу, который, хоть и ворчал как медведь, но понимал все до последнего слова, чтобы он передал боссу, что я больше не желаю видеть в камере покалеченных мною физически и морально терпил. Мол, за мной не заржавеет. Шнифт, не будучи идиотом, скумекает, что к чему.

Ночь прошла весело. Пол аккомпанемент храпа, почесывания, похрюкивания, скрипа железных сеток на кроватях и пердежа моих новых товарищей по несчастью. Я отчаяно заскучал по своей комнатушке и кровати с балдахином. Разнежился я в последнее время, разнежился.

На утро проснулся невыспавшийся, злой и раздражённый. Когда увидел поданую на завтрак холодную овсянку и кружку жидкого киселя, понял, что если я здесь задержусь, то нужно срочно разживаться монетой. Надеюсь, тот, кто прикатит ко мне на свидание, догадается захватить с собой немного деньжат. А с деньгами и в тюрьме можно жить. Тем более в крыле для предварительно заключённых. Формально то мы не осуждённые, и кое-какие поблажки у старших надзирателей для себя выбить можно.

Со слов старожилов мы еще жили чуть ли не в шикарных условиях. Часть тюрьмы, отведенная для заключения осужденных и приговоренных чародеев, вот где настоящая жопа. Там то уж точно не забалуешь, рад будешь и сырной корке, которой и мышь побрезговала бы. Не хотелось бы оказаться там, не скрою. А еще я узнал, почему наша каталажка называется Железный Череп.

Дело в том, что огромный тюремный замок был выстроен на скальной возвышенности, имеющей форму черепа со срезанной макушкой. По легендам, это настоящий окаменевший череп давно умершего великана и в незапамятные времена тут и было решено построить самую надёжную тюрьму для нарушивших закон колдунов. Кроме того, тюрьма располагалась в заливе, на острове. Так что слинять отсюда, если у тебя нет крыльев, действительно проблематично.